«И ты туда же? Тоже лезешь в дебри метафизики?»
«Ты упрям, как два Филиппова. Поступи так, как предлагал Анатолию, взгляни на проблему повнимательнее и без лишних эмоций».
«Я уже взглянул. Келлы опасны и подлежат уничтожению».
«Келлы — это своеобразный буфер. Пока они живут на Земле, опасность будет дробиться на части. Как только их не станет, она сосредоточит свои усилия на людях. Теперь я понятно выразился?»
«Понятно, что тебе страсть как не хочется, чтобы мы победили».
«Тупица! Ну, хорошо! Смотри, патриот бестолковый!»
Комната со спящей девушкой растворилась почти мгновенно. В глазах у Андрея сначала потемнело, а затем прояснилось, но до каких-то фоновых величин. Он стоял на открытой местности, это можно было определить по беспрепятственному движению воздуха, но не видел вокруг почти ничего, кроме серого полумрака и причудливых теней.
«Утро?» — зябко поежившись, спросил он.
«Да, — подтвердил Некто. — Хотя здесь это не имеет особого значения».
«Что это за место?»
«Ты сам поймешь. Обернись. Восход там».
Соловьев небрежно взглянул через плечо, но увиденное заинтриговало его настолько, что он отбросил браваду и развернулся к местному востоку лицом.
Сквозь темно-фиолетовые, застилающие горизонт тучи пробивался неверный багровый луч. Он подкрашивал их неестественно провисшие подбрюшья в начале своего нелегкого пути и терялся в чернильных складках, преодолев примерно треть расстояния от горизонта до Соловьева. Этого символического освещения было недостаточно, но глаза Андрея уже привыкли к полумраку, и он рассмотрел главное. От его ног до места рождения нового дня простиралась ровная, как стол, пустыня. Ее бескрайнюю поверхность не украшала ни одна живая деталь. Ни травинка, ни кустик. Настойчивый ветер перекатывал какие-то невесомые вещицы, но и они никогда не были частями чего-либо живого. Картина была настолько мрачной, что Андрей невольно отвернулся и… понял, что пасторальные пейзажи в этой местности не в чести. Слабый свет полузадушенной зари все-таки добрался до противоположного края горизонта, и взору Соловьева предстало большое, непроницаемо черное облако. В отличие от фиолетовых туч, оно прямо-таки лежало на ровной безжизненной земле. Его клубящиеся бока мерно раздувались и опадали, следуя какому-то странному ритму. Андрей попытался повторить его, выстукивая ладонью по бедру, но сбился практически сразу. Рассвет прибавил яркости, и Соловьев понял, что облако не просто велико, а немыслимо огромно. Его верхний край смешивался с тучами, а округлые бока простирались вправо и влево насколько хватало глаз. В его очертаниях прослеживалась некая тенденция к цилиндрической форме, и это, пожалуй, все, что можно было о нем сказать.
«Башня мглы», — подобрал эпитет Некто.
«Сам придумал?»
«Общепринятое название».
«Кем принятое?»
«Всеми».
«Понятно. Одна?»
«Взгляни левее».
Еще одна башня обнаружилась далеко к югу. С такого расстояния ее цилиндрическая форма была очевидна. Андрей на всякий случай взглянул еще и вправо и убедился, что Некто не обманул. Башня была не одна. Их было даже не две. К северу от него один за другим возвышались еще три черных столба. Они словно подпирали небо, не позволяя обленившимся брюхатым тучам закончить свой бесконечный дрейф и прилечь на мертвую столешницу пустыни.
«Прогуляемся?» — попросил-предложил Андрей.
«Идем», — согласился Некто.
Соловьев сделал пару шагов и понял, что прогулка по ровной поверхности «асфальтовой» пустыни не сулит ничего приятного. Третий шаг едва не стал роковым. Земля неожиданно завибрировала и покрылась сетью глубоких разнокалиберных трещин. В некоторые из них мог бы провалиться целый танк. Андрей резко остановился и замер с поднятой ногой.
«Что это за фокусы?»
«Абсолютно реальная обстановка. Подожди, дальше будет еще интереснее».
«Спасибо, что предупредил».
Интереснее стало не дальше, поскольку Андрей не двигался с места, а секундой позже. Откуда-то со дна расщелины вырвалась кипящая струя традиционно, для этой местности, черной жидкости. Складывалось впечатление, что послана она была прицельно и мишенью являлся именно Соловьев. Он успел увернуться и сделал шаг назад. Как выяснилось, напрасно. Почва под левой ногой заколыхалась, словно упругий студень, и начала затягивать стопу в полужидкие объятия. Андрей резко выдернул ногу из капкана, и земля обиженно чавкнула. Над такой местностью было бы неплохо летать на каком-нибудь фантастическом антиграве, но ничего подобного Соловьев в своем распоряжении не имел. Он растерянно оглянулся по сторонам и едва успел присесть. Что пролетело на уровне его шеи, он так и не понял. Стая металлических тарелок или косяк дисковых пил… Во всяком случае, не птиц. Сидеть на корточках у края разлома было неуютно, но выпрямляться Андрей не спешил, хотя и понимал, что очень скоро выбора у него не останется. В воздухе, и без того не благоухающем свежестью альпийских снегов, сгущался какой-то странный запах. Освещение уже позволяло видеть не только очертания крупных предметов, но и нюансы вроде стелющегося над почвой подозрительного темно-зеленого дыма. Он полз, постепенно поднимаясь вверх, медленно, но неуклонно. Спустя примерно минуту он достиг уровня щиколоток, а к исходу третьей — коснулся колен. Андрей терпеливо дождался, когда зеленый дым-туман дойдет до груди, и чуть привстал. До высоты полета дисков оставалось примерно десять сантиметров. Этот запас Соловьев решил на всякий случай оставить. Предусмотрительность оказалась не лишней. Новая стая вполне могла быть и старой, поскольку прилетела не с той же стороны, а с противоположной, то есть как бы вернулась. Правда, теперь ее строй был приукрашен десятком каких-то железяк вытянутой формы и размером с приличный лом. Про себя Андрей их так и окрестил. Один из «ломов» неожиданно догнал последнюю «тарелку» и оглушительно брякнул заостренным концом по ее поверхности. Словно не интересуясь глупостями вроде инерции, «дисковая пила» мгновенно остановилась и, кувыркнувшись назад, полоснула острым краем поперек «лома». Продолговатый агрессор распался на две неравные части, но, прежде чем рухнуть на землю, еще раз ударил точно в центр «тарелки». «Пила» рассыпалась на сотню острых осколков, и все это матово поблескивающее стальное великолепие обрушилось на голову раскрывшего рот зрителя. Андрей инстинктивно прикрыл голову руками, и его кисти, запястья и предплечья обожгла острая боль.
Он опустил руки и обнаружил, что на левой не хватает пары пальцев, а из правой торчит не меньше десятка дымящихся темно-красных осколков.
«Больно же!»
«Скоро пройдет».
«И пальцы отрастут?»
Некто не ответил. Соловьев попытался прекратить этот затянувшийся сеанс мысленного путешествия в странное место, но это ему не удалось. Воля незримого спутника была сильнее. Андрей хотел выругаться, но туман дошел уже до подбородка, и хлебать его горькие частицы Соловьев опасался. Он выпрямился и сделал наугад несколько осторожных шагов.
В сравнении с болью в изрубленных руках боль в вывихнутой лодыжке была несерьезной, но ни идти, ни даже стоять Андрей больше не мог. Он задержал дыхание и повалился на ставшую вдруг ухабистой почву. Проклятые твердокаменные кочки, так коварно образовавшие капкан для его ноги, ударили под ребра и по боковой поверхности бедра. Сломалось ли что-то в этих местах, Андрей уже не анализировал. Удар под ребра заставил его резко выдохнуть весь запасенный воздух и рефлекторно вдохнуть темно-зеленую муть. Дышать ею, как Соловьев и предполагал, было невозможно…
Спас положение порыв ураганного ветра. Он мгновенно унес дым-туман в зияющие позади Андрея расщелины, но на этом благотворная часть его миссии была исчерпана. Теперь Соловьев мог дышать, вернее, кашлять, но ветер не утихал, постепенно занося спасенного им человека слоем пыли, песка и мелкого мусора. Не прошло и минуты, как на плечах и спине Андрея образовалась приличная горка. Одурев от боли, ослабев от кровопотери, отчаявшись выбраться в реальный мир, Соловьев сделал последнее усилие и сел на колени. Сбрасывая с плеч грязь, он выпрямился и протянул кровоточащие руки к фиолетовому небу.
«Не-ет!» — проревел он голосом, полным гнева и безысходности.
«Нет так нет. Орать необязательно».
Андрею показалось, что теперь голос доносится не изнутри, не «из-за кадра», а откуда-то издалека, с севера. Он обернулся на звук и увидел, что со стороны трех клубящихся башен к нему идут люди. Вообще-то он не был уверен в том, что они идут, да и в том, что это люди, но кто-то или что-то к нему явно приближалось. Неудивительно: черные фигуры двигались медленно и плавно. Их тела не раскачивались в такт шагам и не росли по мере приближения, как того требовали оптические законы. Складывалось впечатление, что эти странные существа или предметы в черных балахонах просто плывут навстречу ленте движущегося тротуара, пытаясь обмануть своим фальшивым приближением все соловьевские органы чувств.
