он и не чувствовал, что его полосуют». Из темноты под кроватью выглядывала белая мордочка крысы. Осторожная, принюхивающаяся с подвижными длинными жесткими усами. Только шерстка на мордочке не белая, а розовая. Она вылезла на свет, и Егор увидел ее красные глаза, как два раскаленные на ветру угля. Крыса замерла, заметив, что за ней наблюдают, и уставилась на Егора. Несмотря на свои размеры, она выглядела пугающе, что-то было в ней инфернальное. Словно крыса и не крыса вовсе, а что-то страшное натянуло на себя ее шкурку. Егору стало не по себе, он мотнул головой, стряхивая наваждение. «Так о чем это я? Ах да, соцку Модесту, гайку и все. Нет, что-то там было про Кокушкина». Егор остановился и вытащил из внутреннего кармана куртки список. Пробежал глазами по строчкам, сосредоточился на последнем пункте. « Аптека – Лекарства Кокушкиной Софье Петровне. Советская 19 по рецепту». Степлером приколот рецепт. Он отогнул желтоватый бланк и постарался прочитать каракули. Удалось вычленить и расшифровать «Коделмикс».
Егор посмотрел на часы. Стрелки показывали без четверти два. Серый день постепенно угасал. Он не успел в контору, зато выполнил все задания. В половине седьмого с черным пакетом, обмотанным коричневым скотчем, ввалился к себе в квартиру. Ботинки промокли, брюки сзади были забрызганы, ноги гудели, спину ломило. Наспех разделся, прошел на кухню, оставляя на вытертом линолеуме мокрые следы. Первым делом открыл холодильник и заглянул внутрь в поисках остатков пива. В углу на полке темно-коричневой кеглей стояла недопитая «оболонь». С минуту Егор смотрел на пиво, прислушиваясь к своим ощущениям. Наконец, он протянул руку и с полки выше взял бутылку с банановым йогуртом. Взболтал и одним махом опорожнил наполовину. Отдуваясь, с белыми усами он стоял, опершись бедром о стол, и смотрел в окно.
На улице стемнело. Стало совсем безлюдно, серо. Он вспоминал низенькую румяную женщину, которая позвонила в соцзащиту и попросила, чтобы у нее забрали ненужные вещи. «Свитерок не новый, но его еще можно носить, – говорила она, вытягивая из черного полиэтиленового мешка своей коротенькой веснушчатой рукой синий свитер с высоким горлом. – Не волнуйтесь, я его и все другие вещички простирнула, хотя, вы все равно в прачечную отдадите и мне так ваша тетечка сказала, чтобы не стирала, но я простирнула. Не гоже как-то грязные вещи отдавать. Бог знает, кто их носил. Я то, конечно, знаю, – она неловко улыбнулась, – течека ваша не знает, подумает еще чего. Тута рубашка, еще пара брюк, не знаю, пригодятся, нет, шарф, в общем разберетесь».
«Вот человек, – думал Егор, – насколько помню, первая, которая позвонила и предложила вещички. А ведь столько ненужного тряпья валяется по кладовым, закуткам, сараям. Плесневеют, гниют, мыши грызут. Неужели и правда трудно позвонить? Просто посмотреть в справочнике соцзащиту и набрать номер. К ним приедут, заберут и спасибо еще скажут. Наверное, пока не хлебнешь горя, за другими его не видишь. У нее ведь муж в прошлом году утонул, двоих детей растит… Надо же, простирнула».
Егор допил йогурт, вытер белый полукруг над верхней губой и включил свет.
Глава 8. Лечебница – дом престарелых
– Ты сегодня с Варварой едешь в дом престарелых. Надо соцпомощ отгрузить, заполнить документы, не забыть печать на транспортной накладной поставить, – инструктировала Егора Данилкина, – ГАЗель уже с вечера груженая стоит, тебя ждет. Варвара где-то здесь ходит. Зайди, может у Альберта Яковлевича, ей печать на сопроводиловку нужна была. И, Егор, Христом Богом прошу, не забудьте подписать документы, нам для отчетности надо. Если что, Чита с нас шкуру спустит. Ты первый под раздачу.
– Понял. Где документы?
– Я их Варе отдала. Но ты проконтролируй.
Егор шумно вздохнул, цокнул языком, с упреком посмотрел на бухгалтера и вышел из «теточной». – Смотрю: подстригся, побрился, брючки чистые, никак наш Егорка влюбился, – услышал он сзади насмешливый голос Изотовой.
Егор вышел на улицу, привалился к перилам крыльца, прикурил сигарету и стал ждать Варвару. Водитель, похожий на узбека, тряпкой размазывал грязь по фаре. Девушка вышла через пять минут, на ходу убирая бумаги в файл. Егор выбросил окурок, выдохнул с дымом:
– Привет.
– Привет. Заждался? – Варвара жмурилась на дневной свет.
– Не так чтоб очень.
– Подстригся что ли? – на губах девушки заиграла тонкая улыбка.
– Да. По – уродски, правда, но и так сойдет. Ты случайно ничего про Сивкова не слышала? – спросил Егор, спускаясь по ступеням рядом с Варварой. При этих словах сердце его тревожно затрепетало.
– Что именно?
Егор заглянул ей в глаза, чтобы убедиться в искренности.
– Он умер.
Варвара оторопела и остановилась. Было заметно, как от лица отливает кровь и бледнеют губы.
– Как умер? А мне ничего не сказали… Когда умер?
– Вчера.
Егор ощутил в груди неприятное расползающееся тепло, голос его стал неуверенным. Легкая тошнота подступила к горлу. «Блин, кто меня за язык тянул? Не может быть, чтобы еще не знали. Что здесь не так?». Робкая и в то же время страшная догадка прошила его от макушки до пяток. «И в «теточной» мне ничего не сказали. Еще не знают? Или он не умер? Чушь, собственными глазами видел». Он остановился и сосредоточенно смотрел себе под ноги, лоб прорезали глубокие морщины.
– Горе – то какое, – по – старушечье запричитала Варвара, которая тоже остановилась. – Дети, близкие кто есть? Они знают? Отчего умер? – посмотрела на Егора. Он пожал плечами.
– Не знаю. Он одинокий.
– А ты откуда знаешь?
– Слышал…пока ты у Червякова печать ставила, мне вроде…да, Данилкина сказала. Вчера, говорит, умер. Отчего не знает. Говорит, вроде, сегодня – завтра экспертиза будет готова.
– Вот горе – то, – Варвара покачала головой. – Я у него только разок была, в самом начале, как только его к нам присоединили.
Откуда – то сбоку послышался гудок. Они вздрогнули и посмотрели в ту сторону.
– Может, поедем уже. Мне к шести вернуться надо. Паром в шесть делает последний рэйс, – окликнул их широколицый мужчина с раскосыми глазами.
– Пошли, – Варвара первой сбросила оцепенение и зашагала к машине. А Егор все спорил с собой, давил последние сорняки сомнений.
– Ты идешь? – услышал он голос девушки и встрепенулся. Она остановилась и ждала его.
– Да, иду.
Егор быстрым шагом догнал Варвару. Вмести подошли к машине, забрались в кабину.
– Ну и рытвы у вас здесь. Пока от парома доехал, всю подвеску на дороге оставил. Шофер – узбек цокнул языком.
Проваливаясь в выбоины, подпрыгивая на ухабах, ГАЗель забралась в гору. Городок остался позади. Кругом простиралась равнина, которая в километрах пяти от дороги переходила в лес. Еще зеленая, но чахлая трава с желтой проседью гнулась под ветром, разгулявшимся на просторе. То тут, то там, словно разбросанные циклопом, из земли торчали огромные валуны, покрытые серым мхом. Озябшее солнце медленно выползало из-за серых облаков «обложивших» горизонт.
