Отец воспользовался моментом любовного разочарования Сеймура и уговорил его поселиться с нами. Я знала, что мой коллега пережил непростой роман. Его давний друг, танцовщик и хореограф, работавший в парижской Опере, в интересах карьеры переехал в Штаты, и их чувства не выдержали испытания разлукой.
И вот почти два года мы прожили втроем под одной крышей. Наше необычное содружество оказалось жизнеспособным. Против всех ожиданий, отец и Сеймур отбросили все свои предрассудки и стали наилучшими друзьями, их отношения друг к другу граничили с обожанием. Сеймура восхищал легендарный детектив, каким был Ален Шафер. Ему в нем нравилось все: чутье, крупный нос, чувство юмора, умение настоять на своем и умение сопротивляться. Отец же признал, что поспешил с выводами относительно молодого коллеги. Теперь он оценил состоятельного дэнди-гомосексуалиста, пропитанного утонченной культурой, но способного постоять за себя с кулаками и пить виски двадцатилетней выдержки.
А главное, оба яростно стремились вытащить из ямы меня, защитить от меня самой.
После больницы отец повез меня восстанавливать силы в Италию и Португалию. В начале весны Сеймур взял отпуск и повез показывать мне Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Путешествия и постоянно окружавшая меня атмосфера семейного тепла помогли мне преодолеть кризис.
Едва почувствовав себя лучше, я вернулась на работу, хотя первые полгода работа была для меня настоящим адом. Сеймур взял на себя обязанности начальника следственно-оперативной группы Шафер, а я исполняла роль секретаря.[19] Целый год я проходила курс интенсивной психотерапии, который вел со мной специалист по посттравматическим шокам.
В угрозыске у меня было сложное положение. После неудачи с расследованием дела Эрика Вога Таландье следила за мной, не спуская глаз. При других обстоятельствах от меня бы избавились в два счета, но моей историей заинтересовалась пресса. «Пари матч» посвятила целых четыре полосы случившейся со мной трагедии, сделав из моего провала романтический рассказ, где мне была отведена роль этакой парижской Клариссы Старлинг, которая пошла на все, лишь бы обезвредить опасного преступника номер один. В скором времени министр внутренних дел наградил меня почетной медалью за проявленную храбрость и преданность делу. Поддержка прессы и награда не слишком пришлись по душе моим коллегам, но благодаря им я по крайней мере могла продолжать заниматься своим делом.
* * *
Бывают испытания, с которыми так и не удается справиться до конца, и все же ты оставляешь их позади, несмотря ни на что. Какая-то часть меня так и не оправилась и отмерла навсегда. Прошлое не отпускало меня, но мне повезло с людьми, которые были рядом и не давали мне опустить руки.
Поль был мертв, мертв был мой ребенок, сердце у меня омертвело. Но где-то глубоко внутри таилось смутное ощущение, что моя история еще не закончилась, что когда-нибудь жизнь подарит мне что-то еще.
А пока я жила словно на ощупь. Цеплялась за ничего не значащие пустяки: лесная прогулка под ясным небом, час ходьбы по песку на пляже, остроумное замечание отца, хохот вместе с Сеймуром, стакан вина «Сен-Жюльен», выпитый на террасе кафе, первые весенние почки, еженедельные встречи с подругами по факультету, старенький томик Уилки Коллинза, купленный у букиниста…
В сентябре 2012 года я снова возглавила группу. Я не утратила интереса к работе и любви к расследованиям. Целый год «группу Шафер» небеса благословляли удачей. Мы очень быстро закрывали дела, которые нам поручали расследовать. И результат не замедлил сказаться.
Жизнь мчится вперед во весь опор. Три месяца назад, к началу лета 2013-го, на работе снова в меня поверили, а я снова поверила в себя. Вернули мне свое доверие и мои помощники, и мы снова стали надежными товарищами.
Вот тогда-то у меня и стало иногда возникать ощущение, что для меня еще не все потеряно.
Но мне и в голову не приходило, что меня одарят еще одним, к тому же таким мучительным, испытанием.
22
Вог
Ночь приходит, пробил час.
Гийом Аполлинер
Ветер обрушился со страшной силой. Скотч не выдержал порывов ветра с ливнем, пластиковая вставка отвалилась, и вот вместо заднего стекла в «Шелби» вновь зияет дыра. Ливень радостно ею воспользовался и залил сиденье и пол спортивной машины.
— Мы почти у цели! — радостно вскрикнула Алиса, надеясь, что, несмотря на бурю, ее услышат.
Карта, которую она держала на коленях, тоже промокла и грозила расползтись у нее под руками.
Гэбриэл сбросил скорость. Они осторожно миновали перекресток, где из-за грозы не работал светофор, и сразу за ним с радостью обнаружили вывеску «Гран Дженерал Стар», продолжавшую сиять в ночи.
Остановились они прямо перед двумя бензиновыми колонками, которые торчали перед магазином. Гэбриэл не раз нажал на клаксон, сообщая о своем прибытии, но поначалу безуспешно. Наконец в дождевике и с зонтиком появился беззубый старичок, служащий бензоколонки, и наклонился к окну Гэбриэла.
— Виргилий к вашим услугам. Чем могу быть полезен, господа?
— Если можно, налейте полный бак, пожалуйста!
— Можно, и нальем, а еще не худо бы вставить вам заднее стекло.
— А это возможно? Может, закрыть дыру куском ткани и залепить покрепче клейкой лентой?
— Я посмотрю, что тут можно сделать, — пообещал Виргилий. — А пока будете ждать, идите-ка погрейтесь в магазине.
Алиса и Гэбриэл вылезли из машины и бегом бросились под навес. Толкнув дверь, они оказались в просторном, светлом, оживленном зале, вода текла с них ручьями. Зал был разделен пополам. Справа — обыкновенный универсальный магазин, деревянный пол, деревянные полки, а на полках всевозможные товары местного производства: банки с вареньем, кленовым сиропом, медом, пирожные «брауни» и «вупи пай», сладкие ватрушки с тыквой, шоколадные батончики… А по другую сторону, слева, возвышалась гигантская стойка, за которой сидела пышнотелая матрона и снабжала голодающих омлетом, яичницей с беконом и картофельными пирожками, не забывая кружечку свежесваренного домашнего пива.
Теплой семейной атмосфере способствовали завсегдатаи, уютно расположившиеся за столиками со своим пивком. На стенах красовались старые, годов 50-х, афиши, объявляя о ближайших рок-концертах. Забегаловка была настолько вне времени, что создавалось впечатление, будто Чак Берри, Билл Хейли со своими «кометами» или Бадди Холли и в самом деле будут играть здесь в ближайший уик-энд.
Алиса с Гэбриэлом устроились в глубине зала, заняв два круглых красных кожаных табурета друг напротив друга, так как стойка, у которой они присели, были в форме буквы L.
— Чем вас угостить, влюбленные голубки? — осведомилась хозяйка, протянув им два меню в пластике.
Ни Алиса, ни Гэбриэл не были особенно голодны, но они сообразили, что занимать здесь место, не заказав чего-нибудь, не положено.
Пока они смотрели меню, хозяйка налила им по стакану воды и подвинула салфеточницу с бумажными салфетками.
— Вы насквозь промокли, дети мои! Будьте осторожны, не играйте со смертью!
Полицейские следователи поблагодарили хозяйку за любезное предупреждение. Гэбриэл заказал себе клубный сэндвич, а Алиса — суп с «ракушками».
Дожидаясь заказов, они вытерли салфетками лица, шеи, промокнули волосы.
— Кушайте на здоровье, — улыбнулась хозяйка, подвигая к ним сэндвич, разрезанный на треугольнички, и суп, налитый в краюшку хлеба, откуда была вынута мякоть.
Вслед за едой пухлые руки хозяйки, словно по мановению волшебной палочки, поставили два стаканчика виски.
— Это от заведения, чтобы вы согрелись. Из личных запасов старичка Виргилия.
— С превеликим удовольствием, — радостно отозвался Кейн и отхлебнул хлебной водки.
Он захрустел своим сэндвичем, дожидаясь, когда любопытная хозяйка перестанет одарять их вниманием, после чего со значением посмотрел Алисе в глаза.
— Мы километрах в пятнадцати от больницы, Шафер, и у меня к вам небольшой разговор.
Алиса проглотила ложку супа.
— Отчего ж не поговорить? — вяло отозвалась она.
— Я серьезно, Алиса. Я прекрасно знаю, какие страдания причинил Вог вам и вашей семье…
— У вас редкий дар говорить эвфемизмами.
— Но я хочу, чтобы между нами не было никаких недоразумений. Мы с вами ведем следствие, но мы не карательная экспедиция, это ясно? Мы приезжаем в больницу, арестовываем этого типа и везем его в Бостон, чтобы допросить, как того требует закон.
Алиса отвела глаза. Теперь настала ее очередь хлебнуть водки. Сделанная из перебродившей ржи, она благоухала абрикосом, сливой и гвоздикой.
— Мы ведь с вами одного мнения, не так ли?
