Остальное уже дело техники.
Гайдо уже сдулся и не помышляет о сопротивлении. Мы проходим несколько кварталов, прежде чем показывается похожая на разворошенный муравейник Петровка 38.
Двор заполнен людьми, многие окна в здании горят.
Естественно, не каждый же день в кабинет одного из начальников бросают гранату. Сейчас толпа народа уже стоит на ушах. Думаю, и чекисты уже обязаны появиться на этом «празднике».
Чувствую на себе десятки удивлённых взглядов. Никто не понимает, с какой стати я веду перед собой растрёпанного и грязного субинспектора МУУР, руки которого связаны собственным ремнём.
К огромной радости и облегчению вижу в коридоре Лёню Бахматова. Он удивлённо открывает рот, но я не даю ему заговорить:
— Лёня, твоя помощь нужна.
— Что делать? — с готовностью откликается он, не сводя глаз с чеха.
— Посторожи этого гада в нашем кабинете. Ни в коем случае ничего ему не говори. Это он бросил гранату.
Нельзя, чтобы Гайдо раньше времени узнал о смерти Чухонца. Пусть сначала даст показания, а не то пойдёт в отказ.
Глаза Лёни сразу наливаются кровью.
— Сделаю, Жора! А ты куда?
— Максимыч где? Не в больничке?
— Он отказался от госпитализации, а вот Ваню отвезли.
— Как Ваня?
— Будет жить, — успокаивает меня Лёня.
Максимыч у нас, конечно, даже не двужильный, а трёхжильный. Прилетело ему конкретно, другой уже давно бы сам помчался на больничную койку, а он ничего, держит хвост пистолетом.
Оставив арестанта на попечение Леонида. Захожу в кабинет начальника.
Голова Трепалова забинтована, лицо бледное, но это не мешает ему разговаривать по телефону. При виде меня делает знак — подожди, скоро освобожусь.
— Спасибо, Феликс Эдмундович! — Он вешает трубку и облегчённо вздыхает. — Я даже не понял, куда ты делся. Боялся, что с тобой что-то произошло.
— Со мной всё в порядке, Александр Максимович. Я погнался за бандитом.
— Догнал?
— Не то слово! Вы бы видели, кто им оказался…
Я быстро излагаю Трепалову суть дела.
— Гайдо? — удивлённо произносит он и сразу же хватается за голову.
Контузия причиняет ему боль. По себе знаю, каково это.
— Не может быть! — добавляет Максимыч.
— Ещё как может, — вздыхаю я. — Да вы сейчас сами во всём убедитесь. Я его оставил под присмотром Лёни Бахматова. Главное — не сообщать Гайдо, что Чухонец погиб.
— Понял тебя, Жора! Ну что, пойдём, допросим гада.
— А вы себя нормально чувствуете?
— А ты, Жора — врач? — вопросом на вопрос отвечает Трепалов.
— Никак нет.
— Тогда не спрашивай. Лучше пошли.
Мы выходим в коридор.
Я пытаюсь открыть дверь нашего кабинета, но почему-то не могу это сделать. Кто-внутри мешает.
С трудом всё-таки добиваюсь своего и тут же невольно застываю.
На полу лежит Лёня Бахматов, это его ноги не позволяли открыть дверь. Есть и другие хреновые новости: больше внутри никого нет.
Взор падает на одно из окон. Оно раскрыто нараспашку, и теперь по комнате гуляет ветер. Всё ясно, чех оказался проворнее Лёни, ударил его, а потом сбежал через окошко.
Эх, дружище! Как же ты так сплоховал, а? Или Гайдо смог навешать ему лапшу на уши, за те минуты, которые я провёл у Трепалова, и Лёня потерял осторожность?
Ну ничего, я тебя ещё раз найду, сволочь! Главное, чтобы мой друг остался в живых.
Склоняюсь над Лёней, трогаю прожилку на шее. Она пульсирует.
— Слава богу, живой!
Глава 26
Глава 26
Как-то чересчур много событий для одного дня: засада на Чухонца, граната в окошко, ранение Трепалова и Вани, стычка с предателем Гайдо, его побег и, наконец, физическое состояние Леонида.
Он пришёл в себя, но даже мне, дилетанту, ясно, что у Лёни сотрясение мозга: у него кружится голова и регулярные рвотные позывы. Короче, прилетело изрядно. Чех хоть и не обладатель чёрного пояса и девятого дана, однако в джиу-джитсу не новичок. Это я ещё во время нашей совместной тренировки понял.
— Я даже моргнуть не успел, а он вдруг как крутанётся, как даст мне по башке… — стал извиняться перед нами Лёня. — Прости, Жора, я не думал, что этот гад такой прыткий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хрен с ним! — махнул рукой я. — Главное, чтобы ты поправился, а с Гайдо мы как-нибудь разберёмся. Его теперь вся московская милиция и уголовный розыск искать будут. Не уйдёт, сволочь! А ты домой отправляйся, полечись. Максимыч тебе три дня отгулов дал на поправление здоровья.
— Ты что, Жора?! Как я могу оставить вас двоих… Иван в больничке, я дома, кто злодеев ловить будет? — растерянно забормотал Леонид и тут же согнулся в две погибели.
Его опять вырвало.
— Ну ты же сам видишь — какой из тебя ловец! Сейчас найдём для тебя экипаж и домой. А что касается злодеев — разберёмся, Лёня! На твой век хватит, — утешал как мог я.
Максимыч уже вовсю терзал телефонисток, пытаясь найти начальника МУУР, чтобы сообщить о происшествии с Гайдо. На секунду оторвавшись от трубки, Трепалов выразительно посмотрел на меня:
— Быстров, ты всё ещё здесь?
— А что такое? — недоумённо заморгал я.
— Бери ноги в руки и бегом на адрес Гайдо. Тебе записать или так запомнишь?
— Запомню. Только он не дурак, вряд ли сидит сейчас дома и нас ждёт.
— Дурак — не дурак, но квартиру его нужно обыскать. Перетряхните там всё вверх дном.
— А ордер?
— Считай, что ордер у тебя уже в кармане. Его на адрес подвезут.
— Есть! — разве что не козырнул я и, когда Трепалов сообщил мне адрес Гайдо, помчался туда на всех порах.
Чех не врал, он действительно жил неподалёку от того места, где сегодня ночью пересеклись наши дорожки. Да уж… Если бы не мой блеф, вряд ли бы удалось вывести его на чистую воду. Гулял бы себе спокойно на свободе и продолжал дальше ставить нам палки в расследовании.
Необременённому семьёй чеху дали комнату в коммуналке. Через четверть часа я уже был на месте и бил копытом.
До утра ещё было далеко, соседи Гайдо спали, пришлось потревожить их сон протяжным звонком и одновременно барабанным стуком в дверь.
Открыл взлохмаченный мужчина в полосатой пижаме. Спросонья он туго соображал и смотрел на меня как баран на новые ворота.
— Мужик, тебе чего надо? Ты знаешь какой час на дворе?
Я предъявил удостоверение.
— Уголовный розыск. Я здесь, чтобы провести обыск у гражданина Гайдо.
— Обыск? Какой обыск? Я — честный гражданин.
— Не переживайте вы так! Я же вроде ясно сказал — речь идёт о вашем соседе, Франтишеке Гайдо.
— Так он же это самое… Ваш из уголовного розыска, — вконец запутался мужчина. — И да, его уже несколько часов нет дома. Наверное, на службе…
Ка я и думал, к себе не возвращался и вряд ли вернётся. У таких как он всегда есть запасной аэродром и даже не один.
— Как вас зовут?
— Меня?
— Да, вас.
— Альберт Мефодиевич Шишкин.
Мужчина провёл рукой по взъерошенной шевелюре.
— Вот что, товарищ Шишкин, — направил его в нужное русло я, — будете понятым. Знаете, кто это?
— Конечно.
— Отлично, значит, не надо тратить время на пояснения. У вас супруга есть?
— А как же! — гордо подбоченился Шишкин.
— Позовите её, пожалуйста. Она тоже будет понятой.
— Да, но нам надо с утра на работу!
— Не переживайте, я выпишу вам справку.
— Ну, раз справку дадите, тогда я в вашем распоряжении. Что мне делать?
— Покажите комнату гражданина Гайдо.
Он подвёл меня к двери, покрытой старой облупившейся краской.
— Туточки он проживает.
Я толкнул дверь. Естественно комната оказалась закрытой.
— У вас есть ключи? — повернулся я к Шишкину.
Соседи по коммуналке часто оставляли ключи друг другу. В случае с Гайдо надежды на это мало, но вдруг...
— Фран… то есть гражданин Гайдо никому из нас не доверял. Оно и понятно, он же в уголовном розыске работает, — развёл руками мужчина.
