Я никогда раньше не делала ничего такого, что нарочно бы ставило людей в неловкое положение. Видимо, на мне все-таки сказывалось возмутительное поведение Деймона. Мне это совершенно не нравилось, и я решила, что для всех будет гораздо лучше, если я впредь стану держаться от него, как можно дальше.
Наклонившись через пролет ряда, Лесса округлила глаза:
— А что на счет Деймона?
— О, он всегда был придурком.
Карисса сняла очки, захихикав:
— Хотела бы я заранее знать, что ты выкинешь подобный номер. Я бы сняла это на камеру.
Представив, что вчерашний ланч мог попасть на YouTube, я внутренне содрогнулась.
— По школе ходят сплетни, что летом ты гуляла с Деймоном.
Лесса, по всей видимости, ждала от меня подтверждения слухов.
Ну, уж нет.
Только не в этой жизни.
— У людей больное воображение.
Я не сводила с них глаз до тех пор, пока Карисса не закашлялась.
— Ты будешь сидеть с нами сегодня за ланчем? — спросила она, поправив на носу очки.
Удивившись, я заморгала:
— Вы все еще хотите, чтобы я с вами обедала? Это после вчерашнего? — А я-то опасалась, что теперь весь остаток года буду обедать где-нибудь в уборной.
Лесса вскинула брови:
— Шутишь? Да ты потрясла всех! У нас лично нет с ними никаких проблем, но я не сомневаюсь, что есть среди учащихся такие, кто с удовольствием повторил бы твой трюк.
— Это было круто, — подтвердила Карисса, ухмыляясь. — Ты была кем-то вроде макаронной ниндзя.
Я рассмеялась, чувствуя значительное облегчение.
— Я бы с удовольствием приняла ваше приглашение, но мне придется уйти до обеда. Сегодня снимают мой гипс.
— О, значит, ты пропустишь спортивный митинг, — заметила Лесса. — Жаль. Ты собираешься на игру сегодня вечером?
— Нет. Футбол мне не слишком нравится.
— Также как и нам. Но тебе все равно надо пойти. — Лесса подпрыгнула на своем стуле, локоны ее волос запружинили. — Мы с Кариссой ходим только для того, чтобы поглазеть на народ. Здесь не часто случаются какие-либо мероприятия.
— После игры намечается вечеринка, — подхватила Карисса. — Лесса обязательно меня туда потащит.
Лесса закатила глаза:
— Ну, да... только толку не слишком много, если учесть, что Карисса не пьет, не курит, не занимается сексом и вообще не делает ничего хоть сколько-нибудь интересного.
Карисса потянулась, чтобы ткнуть Лессу в плечо, но та ловко уклонилась.
— Извини, что у меня есть принципы, — скривилась Карисса. — В отличие от некоторых.
— У меня есть принципы, — Лесса взглянула на меня, и на ее губах заиграла легкая усмешка. — Правда… в этом городе их приходится существенно занижать.
Я начала смеяться. Именно в этот момент в аудиторию зашел Деймон. Я подсознательно погрузилась глубже за парту.
— О, Боже.
Проявив верх предусмотрительности, обе девушки замолчали. Я подхватила ручку, делая вид, что поглощена изучением вчерашних записей.
Как оказалось, я написала не так уж и много, поэтому, чтобы создать видимость деятельности, мне пришлось медленно выводить дату сегодняшнего занятия. Деймон расположился прямо позади меня, из-за чего мой желудок сжался так сильно, что я начала опасаться, что меня стошнит. Прямо здесь, на глазах у всего класса...
Он ткнул в мою спину ручкой.
Я замерла. Он и его проклятая ручка. Я снова почувствовала толчок, на этот раз чуть сильнее. Я развернулась, сузив глаза:
— Что?
Деймон улыбнулся.
Все вокруг, не стесняясь, наблюдали за нами во все глаза. Складывалось впечатление, что повторялись события вчерашнего ланча. Я могла поспорить, что народ ожидал, что я вот-вот опрокину на его голову содержимое своей сумки. В зависимости от того, что он собирался сказать, это вполне могло случиться. Хотя я, конечно, сильно сомневалась, что на этот раз подобное сойдет мне с рук.
Склонив голову, он смотрел на меня из-под нереально густых ресниц.
— Ты задолжала мне новую рубашку.
Моя челюсть чуть не ударилась о спинку стула.
— Как выяснилось, соус от спагетти не всегда выводится с одежды полностью.
Каким-то образом я нашла в себе силы произнести:
— Уверена, в твоем распоряжении имеется достаточное количество рубашек.
— Верно, только эта была моей любимой.
— У тебя есть любимая рубашка? — я скептически вскинула бровь.
— Да... и знаешь, я полагаю, что ты также испортила любимую блузку Эш. — Он снова начал усмехаться, и на его щеке появилась ямочка.
— Уверена, что ты утешил ее, как следует. Бедняжка перенесла сильнейшую моральную травму.
— Я сомневаюсь, что она когда-нибудь сможет восстановиться, — ответил он.
Я закатила глаза, понимая, что мне следовало все-таки извиниться. Но я никак не могла заставить себя это сделать.
Да уж, похоже, я действительно начинала превращаться в отвратительную личность.
Я начала отворачиваться.
— Ты должна мне. Снова.
Я окинула его долгим взглядом. Раздался звонок, но я почти не слышала звона. Мою грудь сдавило.
— Я ничего тебе не должна, — произнесла я так тихо, что кроме нас двоих, этого никто не слышал.
— Здесь я должен с тобой не согласиться. — Наклонившись ближе, он наклонил край парты так, что между нашими губами оставалось всего пара сантиметров.
Абсолютно неприличное расстояние.
Особенно, если учесть, что мы находились в классе, и вчера у него на коленях сидела другая девушка.
— Ты оказалась совсем не такой, как я ожидал.
— А что ты ожидал? — Тот факт, что я могла его чем-то удивить, будоражил мою кровь. Странно. Мой взгляд опустился к его губам. Какая жалость, что этот рот использовался так бездарно.
— Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем разговаривать.
Его взгляд опустился, и воздух неожиданно показался слишком густым. Непереносимым.
— Нет, есть, — произнес он, понизив голос. — Сегодня вечером.
Мне очень хотелось бросить ему в лицо, чтобы он забыл даже думать о каких-либо разговорах со мной, но я стиснула зубы и просто кивнула. Нам действительно нужно было поговорить хотя бы для того, чтобы я имела возможность сообщить ему, что мы с ним больше никогда не будем общаться.
Я хотела вновь стать положительной Кэти… той, которую Деймон за столь короткое время успел запугать и загнать в угол.
Учитель откашлялся, и я с ужасом заметила, что мы с Деймоном до сих пор являлись центром всеобщего внимания.
Покраснев до корней волос, я развернулась и вцепилась в край парты.
Занятие пошло своим ходом, но я все еще ощущала висевшее в воздухе напряжение, ложившееся поверх моей кожи тревожным предвкушением.
