Вернётся ли он к ней или постарается забыть, как смешное наваждение?
40. Неразгаданные ребусы
Узенькая улочка с тесно припаркованными машинами позволяла идти по двое, да и только тогда, когда у стены не лежал бомж. Геля прилепилась к Стилисту, подцепив его под руку, и что-то непрерывно говорила, часто прерывая свой поток слов противным смехом. Марусе казалось, что смеются над нею. Она держалась за Олешку, который бережно вёл её вслед за Юриком, и едва сдерживала себя, чтобы не спихнуть мерзавку с высокой бровки.
Ветер гнал обрывки газет, старых билетов и блестящих обёрток. Но если не смотреть под ноги на мостовую, то впереди взгляду представало прекрасное здание Оперы. «Смотри вперёд, а не под ноги. Есть главное и второстепенное. Не отвлекайся на мелочи — впереди грандиозные планы», — выпрямляла извилины Маруся.
Опера Гранье вместила в себя огромный современный ресторан с очень просторной террасой. Олешка быстро нашёл там уютный тупичок, где можно было спрятать Гелю с красными пятками в туфлях с заломленными задниками.
На их столик пялились маленькие чернявые французы в небрежно повязанных кашне. Марусе казалось, что с ней что-то не так.
— Перестань вертеться. Всё у тебя в порядке, — успокоил её Степан. — Тут просто не видели таких колоритных девушек, как ты. Если бы не двое мужчин за нашим столиком — обязательно кто-то из французских кавалеров подсел бы сюда. Вон, видишь, забыли, зачем вилки в руках. Помаши им ручкой, сделай праздник, — подначивал Олешка Марусю.
Он изо всех сил старался сгладить напряжение, которое витало над их столиком.
Маруся волновалась, хватит ли денег, чтобы расплатиться. Геля сомневалась в адекватности Стилиста, Стилист страдал из-за расстроенных планов Степана и рухнувшего проекта с моделью Марусей. Только Олешка ничем не удручался. Пока ждали еду, он делился впечатлениями о парижском метро.
— Друзья мои, когда в России отменяли крепостное право — в Париже задумали делать метро. И сделали к 1900 году. Девять веток с того времени работают и сейчас! Конечно, эскалаторов нет, станции маленькие, вагоны крошечные, остановки — просто смешно сказать: по верху расстояние от пункта до пункта можно покрыть пешком за минут пять, сам проверял. Есть и другая экзотика — чумазенько и повсеместно — бомжи. Надо сказать, очень колоритные. Они создают особый аромат французского метрополитена, кстати, это слово придумали французы.
Общий разговор не ладился. Геля старательно игнорировала Марусю и криво улыбалась шуткам Степана. Её удивляло, что Стилист не интересуется делами «Карамелей», не спрашивает про Гену и не высказывает желания освежить память и посмотреть, какие платья она выбрала для показа. Главная Гелина новость дня проскочила у него, как сообщение о хорошей погоде. Встреча с Гелей выкачала из него всю радость и удивление, а вот оценить её сюрприз — силушки не хватило.
— Ни музыки тебе, ни танцев, — сокрушался Олешка, привычный к быстрой смене событий. — Они пришли сюда только для того, чтобы есть! Геля, а если бы Юрась не приехал в Париж, вы имели бы полномочия показывать его коллекцию от его имени?
— Почему бы и нет. Мы вместе надеялись на конкурс, заявка была оплачена. Не пропадать же деньгам. Мы всегда доверяли друг другу, и когда Юрик пропал, мне следовало довести дело до конца. Мы же оба из «Карамелей», — слегка волнуясь, пробовала объяснить Геля.
— Стоп. Заявка подавалась не от имени «Карамелей», — перебил Гелю удивлённый Стилист.
— Юрик, ты же не агентство. У тебя нет моделей, ты не юридическое лицо и не можешь заключать с ними договоры. Да и платья отшивались в нашей мастерской. «Карамели» тебе палки в колёса не ставят. Они помогают!
— Да что ж это за помощь такая? — вмешалась в разговор Маруся. — Выехали на конкурс с чужой идеей и пытаетесь протолкнуть ее как свою! Да вот неувязочка вышла — нечаянно отыскался автор. Теперь вы ему лапшу на уши вешаете! Не было никакой гарантии, что вы встретите здесь автора коллекции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Геля оскорбилась. Её в чем-то подозревали.
— Конечно, я не смогла бы из своего кармана оплатить поездку, багаж, работу моделей. Поэтому пришлось просить об этом агентство. Имя Юрика прозвучит на международном конкурсе. Модельки в зачет работы получат одежду — здесь это в правилах. У меня тоже свой интерес. Два платья Юрик делал специально под меня. Я не вписываюсь в любимые рамки фешн. Тут больше нравится образ белой моли. Есть надежда, что мой нестандарт кому-то приглянется, и я получу работу.
— А если бы случилось первое место? — продолжал развивать тему Олешка, — кто бы получил лавры?
— Да ладно вам, никто не рассчитывает на первое место. Коллекция так себе, главное — участие, — уходила от ответа Геля. — Завтра приедут арт-директор и стилист «Карамелей», и вы все вопросы зададите им.
Стилист хмурился, нехорошие предчувствия не давали ему насладиться французской кухней.
Обед потянул по 50 евро на человека. Скинулись, кто сколько мог. Больше всех смог Степан, и от этого факта Стилист ещё более закомплексовал.
В отель возвращались молча. Каждый нёс с собой неразгаданный ребус и будто боялся, что общение ещё больше усложнит его решение. Помахали друг другу и разошлись. Ни улыбки, ни прощальной шутки. Любопытный Гелин взгляд отметил, как устало и обреченно шел по узкому коридору Стилист.
«Странный он стал, — подумала она, — раньше он выбирал себе других товарищей. Откуда эта Маруся? Зачем он притащил её сюда? Что-то у него в голове точно попортилось, — с сожалением сделала она вывод. — Ладненько, завтра приедет Гена, и всё пойдёт как по маслу».
41. Новые планы
Маруся свернулась калачиком на большой кровати и без конца перебирала ресторанный разговор. Получалось, что теперь она никакая не модель, а досадная случайность и просто беременная женщина.
Стилист долго смывал своё напряжение в душе. Казалось, ему полегчало.
— Маруся, ты не сердишься на меня?
— Нет, я благодарна тебе. Увидала заграницу. Я ведь никуда раньше не ездила. Всё жалела денег на отпуск.
Он обошёл кровать и наклонился, чтобы видеть её лицо.
Как он ненавидел женские слёзы! И громкие истерики, и тихие всхлипывания. Он это видел сотни тысяч раз в «Карамелях» — прическа не идёт, платье не нравится, ногу подвернула, туфли специально спрятали… С Марусей всё выходило не так. Она не хлюпала носом, не размазывала лицо, просто лежала и производила слёзы.
— Ты плачешь из-за меня?
— Ну что ты. Это я по себе плачу. Меня сразил великий Капец.
— Он и по мою душу пришёл, — развел руками Стилист.
— Да что тебе сделается! Смотрела я на тебя сегодня, как ты шёл впереди с этой… Гелей. Ты о ней заботился, под ручку вел, она смеялась надо мной, и ты был с нею против меня.
— А-а-а, — это сцена ревности, — протянул Юрик.
— Я бы могла сказать, что это — ревность, если бы ты с нею целовался-обнимался. Тут совсем другое. Я получила ярлык второсортности. А с этим очень трудно жить.
— Да я это же могу сказать про тебя и Олешку. О чем вы там всё время шептались? Я просто не хотел вам мешать.
В дверь кто-то поскрёбся, и в номер ввалился бесцеремонный Степан.
— Мы закрываем конкурс нашей инсталляцией! — ещё с порога объявил он.
Марусю бесили эти непонятные слова. Вспомнился глобальный ремонт у них на заводе, когда закупали финскую краску для щербатых подоконников, для общественных туалетов — новый керамический инвентарь. Жуть сплошная — дырки в полу на высоком пьедестале. Кабинки не сделали просторней — в позиции орла голова вышибала пластиковую дверь. А для начальства приобретали эти самые инсталляции. Это были какие-то конструкции для поддержки висячих унитазов. Господи, что еще придумал этот Олешка? Мысль с унитазами следовало проверить, и Маруся осторожно стала добывать информацию у мультипликатора.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Степан, а ты давно занимаешься инсталляциями?
