— Нет…
— Тогда этот повод отпадает. Вот что!.. Могли вы увидеть проходящий по мосту тяжеловесный состав? Это вас насторожило. Логично?
Инженер задумался.
— Пожалуй, это приемлемый повод, — сказал он. — Но я не могу гарантировать… Видимо, они создадут какую-нибудь комиссию…
— Пусть создают…
— И она, что очень вероятно, даст заключение не в вашу пользу.
— В том-то и дело, что это не очень вероятно. В таком сложном сооружении, как Дарницкий мост, наверняка есть узлы, которые нуждаются в текущем ремонте. Разве не так?
— Да, пожалуй… Ведь он и в самом деле давно не ремонтировался.
— Значит, в любом случае вы не ставите себя под удар. А остальным уж займемся мы.
Когда разведчик уходил, хозяин извинился за то, что встретил не так, за нервы и робко сказал:
— Скажите… ваш командир — это Ким? Не удивляйтесь, я просматриваю их прессу, когда-то интересовался политикой… Они, естественно, поносят его, обещают награды за поимку Кима — очевидно, это яркая личность?..
Посланец пожал плечами.
— Он командир…
— Он уже пожилой?
— Моих лет.
— Но вы совсем молодой человек.
— Я не такой молодой, мне скоро тридцать.
— И что ж… он лично послал вас ко мне?
Гость молчал.
— Поймите, это для меня очень важно!.. Значит, меня не считают предателем?
— Просто Ким знает, что вы не предатель.
Гость ушел. Сенкевич долго сидел и курил.
В домике Любови Аполлинарьевны Ким появился к вечеру на третий день, веселый и возбужденный. Одет он был франтовато: серый шерстяной свитер с высоким воротом, кожаное пальто, высокие хромовые сапоги, и Клара поняла, что домик Любови Аполлинарьевны — лишь одна из его конспиративных квартир. Войдя, он сердечно поздоровался с хозяйкой, улыбнулся Кларе, прошелся по двум маленьким комнатам — и в доме вдруг стало тесно.
— Кларочка, на кухню! Мужчину надо кормить, — забеспокоилась Любовь Аполлинарьевна.
— Ужин — это отлично, тем более что я только что отказался от блестящей возможности поужинать за счет третьего рейха…
— Неужели ради нас? — спросила Клара.
— Ради вас и… ради еще одного человека, который сейчас должен прийти.
Женщины принялись готовить ужин. Клара начистила картошку, которую они же с Кимом и принесли. На большой черной сковороде уже шипело сало. Любовь Аполлинарьевна попросила Клару спуститься в погреб за кислой капустой.
Когда уже стемнело, в дверь постучали. Любовь Аполлинарьевна взглянула на Кима, и лицо ее просветлело:
— Жорж!.. Его стук, — уверенно сказала она.
— Да, прийти должен он, — подтвердил Ким.
Вошел Жорж Дудкин, киевский боевик, минер, уже прославившийся своими делами. Красивый молодой парень с тонкими нервными чертами и стремительными движениями. Он обнял «тетю Любу», шаркнув ногой, представился Кларе, при этом его длинные волосы упали на лоб.
— Ждем гостя, а он вот кто!.. Жоржинька… Ну, к столу, к столу, а то мои молодые без тебя не садятся, — суетилась Любовь Аполлинарьевна.
Ярко светила лампа-молния. В маленькой комнатке с ковриками и бесчисленными фотографиями на стенах было тепло, уютно и вкусно пахло жареным салом. А главное, Ким, этот непонятный, всемогущий Ким, был рядом, и Кларе на мгновение показалось, что весь этот домик будто сказочный. Как все в жизни странно случается… Ведь если б тогда, в октябре сорок первого, она не пришла в свой райвоенкомат и не узнала бы, что армии очень нужны радисты, и если б она удачно не попала в школу разведчиков, наконец не догадалась бы о заговоре мамы, тети Юсти и ее родственника, полковника Генерального штаба, — заговоре, ставившем перед собой коварную цель оставить ее в Москве, если б не эта счастливая цепочка удач — то ничего бы не было, она б не стала разведчицей и не узнала этих людей. Девушка улыбалась и светящимися от счастья глазами смотрела на Кима — ей было хорошо и спокойно.
— Ну, так когда же к нам, Жора? — вдруг проговорил Ким и наклонил голову. Немигающий взгляд его вдруг остановился на собеседнике, замер.
Жорж помолчал, легким кивком головы он дал понять, что вопрос услышан им, принят к сведению и теперь он будет думать.
— Так уже теперь недолго, наверное, — как бы вскользь заметил Жорж.
Ким покачал головой:
— А группа Найденова?
— Жертвы неизбежны… По ведь как-никак держимся полтора года… И вроде есть результаты…
— Нет, Жорж, не успокаивайте себя сроками. Сейчас идет другой счет. Знаете, когда отлив… вода уходит. До какого-то момента плоскодонке удается кружиться среди камней, но все равно она сядет на мель. Эти полтора года здесь все держалось на волоске.
— Вы имеете в виду их режим? — значительно сказал Жорж.
— Нет. Режим их пока что отнюдь не на волоске, к сожалению. Это машина, которая еще способна на многое…
— Вы так думаете? — усмехнулся Жорж.
— Я знаю это. Поднимитесь на лодке вверх по Днепру. Пройдите! Каждые сто метров доты, укрепления… Сейчас роют противотанковый ров. Они сделали выводы из Сталинградского котла и не намерены бескровно оставить Киев. Это для них рубеж. Но с приближением фронта служба СД приложит все усилия, чтобы обеспечить войскам твердый тыл. Это уже азбука войны. Никуда не денешься. Вы не удержитесь…
Женщины стали убирать со стола. Любовь Аполлинарьевна сделала Кларе знак, и обе они вышли на кухню. Голоса мужчин сюда доносились, хотя и глухо.
Жорж: Это что — приказ?
Ким: Дело не в этом… Ваши Виктор и Леня — чистый клад для нас,
