войсками, есть такие строчки:
«В нашей работе были случаи, когда нам удавалось завербовать мадьярских офицеров и немцев из военных и гражданских. Они имели доступ к тем местам, которые нас интересовали. За деньги фашисты легко продаются. За деньги и спирт».
Скорей всего кто-то из членов комиссии, возможно что и сам председатель, был куплен Кимом через посредника. При этом лицу, получившему взятку, вовсе не обязательно было знать, от кого и за что он получил ее. Ему поставили единственное условие — дать нужное заключение, которое он, возможно, дал бы и без взятки, по объективным причинам.
Ну а если все-таки следовать легенде и допустить, что Ким и Тиссовский принимали участие в работе комиссии? Элемент авантюризма нельзя начисто исключить в работе разведчика. Но если это и так, то Ким, учитывая психологию врага, очевидно был противником ремонта моста. Можно даже представить себе, как он требовал от членов комиссии объективного подхода к оценке состояния мостовых сооружений, говорил о сложном положении на фронте и о невозможности перекрыть мост и прекратить подвоз важных грузов на восточный фронт. Наконец, можно представить себе, как, вызвав нервозность среди членов комиссии, он согласился на ремонт при одном условии: ни в коем случае не приостанавливать его эксплуатацию. А если уж это крайне необходимо, то лишь на самые короткие промежутки — два-три часа, не более.
Естественно, что комиссия должна была обрадоваться такому выходу, снимавшему с нее ответственность за выводы.
Так или иначе, но ремонт Дарницкого моста начался. Немцы согнали на мост человек полтораста мобилизованных рабочих, в основном киевлян. Те стали возводить леса. Для прохода на мост рабочим выдали пропуска — «арбайткарте». В тот же день фотокопия пропуска была у Тиссовского. Дальнейшее уже было делом техники. Подрывники во главе с Курковым под видом рабочих проносили в карманах взрывчатку. За две недели у основания второй фермы было заложено около двухсот килограммов тола. В назначенный для взрыва день на мосту вновь появились эсэсовцы. Они провели тщательный осмотр работ. За несколько минут до взрыва они вошли в караульное помещение, оставили там засургученный пакет на имя коменданта и отбыли. Визит этот и пакет, заключающий одну фразу: «Привет от Кима», не были пустой бравадой. Ким должен был показать, что взрыв организован им, и таким образом хоть частично отвести удар от тех, кто работал на мосту. Все непосредственные участники были отозваны в лес. Сенкевичу тоже предложили уйти, но он отказался, ссылаясь на дурное здоровье.
Ровно в полдень 23 марта 1943 года второй пролет Дарницкого моста рухнул в Днепр вместе с проходящим по нему эшелоном. Спустя шесть часов, когда на левом берегу скопились десятки эшелонов противника, на цель вышли наши бомбардировщики.
Глава V
ТРЕВОЖНЫЕ ПРИЗНАКИ
К созданию радиоточки в Киеве готовились особенно тщательно. Поэтому разведчики были спокойны за Надю. Тиссовский разработал систему мер безопасности. За конспиративной квартирой постоянно наблюдали связные. Когда Надя появлялась в городе, ее непременно сопровождал и охранял один из связных Кима. Чаще всего Буялов. Это был очень верный человек, и Ким сам избрал его для такой работы. Радистка ежедневно меняла время сеансов и волну. Наде разрешено было передавать полученные ею сведения минуя Кима, прямо в Москву. Но сам командир был все-таки неспокоен. Тиссовский чувствовал это и однажды прямо спросил своего командира, с чем связана его тревога за Надю и был бы он спокоен, если б в Киеве работала Клара.
— Да, за Клару я меньше бы волновался, — ответил Ким.
— Вы неисправимы, — улыбнулся Тиссовский. — Но почему, почему? Только потому, что сделали наперекор себе?
— Не потому, — ответил Ким и тотчас же поправился: — Не только поэтому. Обе они дисциплинированные девушки, но Клара более точна.
— А какой непосредственный повод для волнения? Ведь две недели все благополучно.
— Что ж, будем надеяться на лучшее…
— Тем более в Киеве у нас верные друзья, — заметил Тиссовский.
— Но одна группа у них уже провалилась. Случайно ли? Может быть, к ним проник гестаповский провокатор?
— В такой ситуации твердых гарантий быть не может, — сказал Тиссовский.
Решили пока оставить все так, как есть. По просьбе Кима Немчинов запросил из Москвы копии Надиных радиограмм. Таким образом, вся работа киевской радиоточки тотчас становилась известна Киму.
В апреле Кима посетило московское начальство — Петр Федорович Смирнов, полковник, воспитанник Берзиня. Он был послан инспектировать центр. Ким приставил к нему Тиссовского, который подробно рассказал гостю о связях центра, разведчиках, планировании очередных операций. Полковник слушал молча, не хвалил и не порицал.
— На тот случай, если наш человек допустит ошибку, введена система двойной подстраховки, — пояснял Тиссовский.
— Вижу. Профессиональный подход, — кивал Смирнов.
— Наших людей на местах мы стремимся держать на легальном положении.
— Это судя по обстановке. Вам видней.
— А какие, по вашему мнению, у нас просчеты? — спросил Тиссовский, закончив доклад.
Полковник задумался. В этот момент вошел Ким.
— Вот кстати, — сказал полковник. — Меня заинтересовал один ваш человек, я бы хотел встретиться с Сенкевичем. У командира нет возражений?
Ким с Тиссовским переглянулись.
— Я рассказал товарищу полковнику об участии Сенкевича в организации взрыва моста, — пояснил Тиссовский.
— Сенкевич в Киеве, — ответил Ким.
— Перешел на нелегальное?
— Нет. Отказался.
— Вот, пожалуй, это уже непрофессионально, — заметил полковник, — и как же?
— Работает в магистратуре по-прежнему.
— Почему же фашисты его не тронули? Там дело знают.
— Мы приняли некоторые меры. Партизаны составили список лиц, подлежащих суду за сотрудничество с немцами. Включили в него Сенкевича
