Во всех этих случаях герои прошли через тюрьмы и лагеря, так же как и в «Разбойничьей»: «Он пошел, и жизнь пошла / По кривой дороге, / Та дорога привела / Прямиком в остроги», — что напоминает набросок «Нынче мне не до улыбок…» (1967): гддлоpииccкиUгepoб гoоoбилoтпоpввбoлолц: «<Я в oбле ддом иид <…> но в острог заключен» /2; 566/. Здесь герой сетует: «И что ни шаг — то оплошность», — а в стихотворении «Напролет целый год — гололед…» встречалась строка: «Я на каждом шагу спотыкаюсь». Впервые же такая ситуация возникла в одном из вариантов исполнения песни «За меня невеста…»: «И нельзя ни шагу — не имею права: / Можно лишь от двери до стены»[2251] [2252] [2253], - где запрет олицетворяют собой тюремные стены (вариант острога), так же как в «Серебряных струнах» и в песне «Вот главный вход…»: «У меня гитара есть — расступитесь, стены!», «Я встал и, как всегда, — в окно, / Но на окне — стальные прутья!».
В «Пародии на плохой детектив» главного героя также заключают в тюрьму («Он пострижен и посажен»); в «Марше космических негодяев» герои «знали тюрем тишину»; в песне «Вот главный вход…» лирического героя «довели до миолцли»; в наброске «Нынче мне не до улыбок…» он оказался «словно в острог заключен»; в «Дорожной истории» его отправили «за Можай»; в стихотворении «Я был завсегдатаем всех пивных…» он «полетел по жизни — от привода до привода»; в «Гербарии» его поместили в гербарий; в «Истории болезни» — в психушку; в стихотворении «Про глупцов» — в «одиночку»; в песне «Летела жизнь» — его «завернули» в сибирские лагеря; а в «Лекции о международном положении» — «заперли в тесный бокс».
Во всех перечисленных произведениях поэт в разной форме говорит о своем ощущении несвободы в советском обществе и гонениях на себя со стороны власти. Эта же тема разрабатывается в «Куполах», которые наряду с «Разбойничьей» были написаны для фильма «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Как говорит режиссер Александр Митта: «Очень грустная история произошла с песнями. “Купола в России кроют чистым золотом”, “Сколь веревочка ни вейся” не вошли в фильм. Они слишком ярко заявляли внутренний смысл картины: взаимоотношения царя и поэта. Сильное давление власти и свободолюбивая интеллигенция»6^.
В обеих песнях гонения представлены в виде лагерного заключения: «Было время приуныть да приобидетъся, / Повезли меня — а сам не рад стараться — / Как за тридесять земель, за триодиннадцать / Уму-разуму чужому набираться»602 = «Он обиды зачерпнул / Полные пригоршни <…> Та дорога прямиком / Привела в остроги» (АР-6-168).
Помимо обиды, лирический герой с лихвой испытал горечь: «Душу, сбитую каменьями щербатыми, / Горем стертую да утратами» (АР-6-164) = «Ну а горя, что хлебнул, / Не бывает горше».
В рукописи «Купола» названы «Песней о России» (АР-6-164), причем страна здесь охарактеризована как «сонная держава», а в «Разбойничьей» Россия (Советский Союз) представлена в виде «смутной волости / Лютой, злой губернии».
В обеих песнях встречаются религиозные мотивы: «Купола в России кроют чистым золотом, / Чтобы чаще господь замечал» (АР-6-162) ~ «Не успеть к заутренней — / Больно рано вешают» (АР-6-168), — и одновременно с этим фигурирует фольклорная Кривая: «И кривая вывозит / Вот уж сколько веков», — сказано в черновиках «Куполов»[2254]. Однако в «Разбойничьей» Кривая, напротив, явилась причиной всех бед героя: «Он пошел, и жизнь пошла / По кривой дороге. / Та дорога привела / Прямиком в остроги» (АР-6-170). Позднее данная ситуация повторится в «Двух судьбах»: «Я воскликнул, наливая: / “Вывози меня, Кривая, — / я на привязи!” <…> Но Кривая шла по кругу — / ноги разные».
Говоря о «Разбойничьей», необходимо остановиться и на мотиве нищеты: «По миру с котомкою — / Разве жизнь для молодца?», «Без одёжи да без сна — / Вечно он в дороге…» /5; 363/, - который встречается еще в некоторых произведениях: «Я уж поголодал в пацанах!» («Аэрофлот», 1978; С4Т-1-287), «Пусть не был сыт, других одет был хуже» («Я никогда не верил в миражи…», 1979 /5; 552/), «Обычное мое босое детство / Обуют и в скрижали занесут» («Первый космонавт», 1972 /3; 221 /).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А о «жизни без сна» («Без одёжи да без сна…») шла речь также в стихотворении «Машины идут, вот еще пронеслась…» (1966): «Куда я, зачем? — можно жить, если знать, / И можно без всякой натуги / Проснуться и встать, если мог бы я спать, / И петь, если б не было вьюги»; в «Дворянской песне» (1968): «Ну а засим имею честь — я спать хочу безбожно»[2255] /2; 395/; в «Марафоне» (1971): «Мне спать нельзя ни крошки»; и в лагерной песне «Правда ведь, обидно» (1962): «Только спать вот, как и раньше, не вполне дают, — I Не наспишься, не наешься, так напьешься тут» /1; 360/. Да и в «Аэрофлоте» герой мечтает поспать, но ему «не вполне дают»: «Тут вылет объявили мой, но я бы / Чуть-чуть поспал — меня не подымай!» (сравним еще в «Дельфинах и психах» и в песне «Не заманишь меня на эстрадный концерт…»: «Я вчера много работал! Прошу не будить! Никогда. Засыпаю насовсем» /6; 38/, «Так прошу, не будите меня поутру — / Не проснусь по гудку и сирене» /3; 57/).
***
За год до «Разбойничьей» была написана «Грустная песня о Ванечке» (1974), в которой разрабатывалась во многом та же тема: поэт говорит о своих мытарствах, но при этом объективирует себя в образе другого человека.
Работая над этой песней, Высоцкий явно отталкивался от стихотворения Демьяна Бедного «Проводы» (1918): «Как родная меня мать / Провожала, / Тут и вся моя родня / Набежала: / “А куда ж ты, паренек? / А куда ты? / Не ходил бы ты, Ванек, / Да в солдаты! / В Красной Армии штыки, / Чай, найдутся. / Без тебя большевики / Обойдутся. / Поневоле ты идешь? / Аль с охоты? / Ваня, Ваня, пропадешь / Ни за что ты”». Сравним у Высоцкого: «Тело в эдакой ходьбе / Ты измучил, / А и, кажется, себе / Сам наскучил». Но наряду с этим в структуру песни вносятся изменения, которые «нарушают» размер первоисточника, затушевывая слишком буквальное сходство с ним, хотя лексические параллели все равно сохраняются: «Стал на беглого похож / Аль на странничка. — / Может, сядешь, отдохнешь, / Ваня-Ванечка?!».
И еще одна параллель «Проводов» с песней Высоцкого: «Утеснений прежних нет /Ив помине… / Лучше б ты женился, свет, / На Арине» ~ «Хорошо ли бобылём / Да без крова? / Это, Ваня, непутем, / Непутево!».
По свидетельству режиссера Александра Иванкина, Высоцкий исполнял песню на стихи Д. Бедного в 1971 году: «…впервые я увидел Высоцкого в фойе Театра на Таганке в прологе спектакля “10 дней, которые потрясли мир”. Он был в тельняшке, в матросских клешах, с гитарой в руках. <…> мы стояли совсем рядом, и он вместе с другими актерами громко пел: “Как родная меня мать провожала!..”. Пел залихватски, отчаянно»[2256] [2257]. В том же году на мотив этой песни Высоцкий написал больнично-лагерное стихотворение «Отпишите мне в Сибирь, я — в Сибири!».
Теперь сопоставим «Разбойничью» с «Грустной песней о Ванечке»: «Как во смутной волости / Лютой, злой губернии» = «Зла трава-осока сплошь» (АР-12-138); «Пей отраву, хоть залейся» (черновик: «Поят зельем, хоть залейся»; АР-13-114) = «Горе-горюшко мое — / Только зелие» (АР-12-13 8); «Сколько горюшка хватил — / Полные пригоршни» (АР-13-119) = «Ах ты, горюшко мое, / Ваня-Ванечка!»; «Выпадали молодцу / Всё шипы да тернии» = «На пути — каменья сплошь, — / Резвы ножки обобьешь, / Бедолага!» (если в последней песней герой назван бедолагой, то в первой — неудачником)', «Гонит неудачников / По миру с котомкою» = «Али по свету дошел / Ты до краюшка» (АР-12-142), «Стал на беглого похож / Аль на странничка» /4; 212/; «Шел без продыха, без сна» /5; 364/ = «Тело в эдакой ходьбе / Ты измучил», «Лучше ляг да обогрейся» = «Может, сядешь, отдохнешь, / Ваня-Ванечка?!».
