Восьмого августа исполнился год, как мы с Верой познакомились, и было решено это событие отметить.
– Как будем праздновать? – спросила я. – Есть предложения? Приглашать кого-нибудь будем?
– А кого нам приглашать? – спросила Вера.
– Ну, как кого? Например, твоего любимого Торопова.
– Он не любимый. Просто, с ним удобно. У него оружие есть, а я люблю стрелять. У него квадроцикл есть, а я люблю на квадрике покататься. И он не приставучий. А давай никого не будем звать?
– Все-таки вдвоём?
– Нет, я не это имела ввиду. Давай, пусть нам Торопов пикник организует. У него яхта есть.
– А ты любишь на ней поплавать, да? – рассмеялась я.
– На яхте ходят, а не плавают, – назидательно сказала Вера.
– Что, прям яхта?
– Ну, не как у олигарха, но яхта, да. Метров 8-10 длиной посудина с парусом. Мне понравилась. Чёрная каракатица. Правда, она белая и называется "Арго", как у Тесея. Сдаётся в аренду для прогулок по Обскóму морю всем желающим и самому владельцу тоже, я так понимаю. А кого ещё пригласить? Витя же твой в отъезде, а одному Торопову нас двоих много будет.
– Может, Дмитрия? – спросила я.
– Нет, конечно, – сказала Вера. – Дима и Женя... Ни в коем случае. У тебя что, кроме Вити, знакомых мужчин нет?
– Сергей Игоревич, – смеясь, сказала я.
– Я бы его с удовольствием пригласила, – сказала Вера. – Он ко мне хорошо относится. Но не выходит он из квартиры по состоянию здоровья, сама знаешь.
Я перебрала своих одногруппников, но нет. Ни с кем из парней настолько не дружила, чтобы на яхту приглашать.
– Я Ваню приглашу.
– Что за Ваня? Почему не знаю?
– А это в июне, перед тем, как мы в Рубцовск ездили, ты как раз у Торопова была, наверное, на яхте с ним каталась, а меня Виталя, помнишь, тёть Валин сын – ты его на вокзале видела, пригласил на парад в день их училища, и там я познакомилась с его сослуживцем тоже из войсковой разведки. Ваней зовут.
– Что за училище?
– Военное тут в Академе.
– НВВКУ? Знаю, я там бывала в наше время один раз по обмену опытом.
– Он мне тогда экскурсию после парада устроил. Показал всё, казармы, учебные классы, столовую, кухню – они там водку тогда пили. Скромный такой, здоровый, почти как твой Торопов, номер телефона дал, приглашал сходить куда-нибудь, но я так и не позвонила. Нормально же будет пригласить?
– Думаю, да. Если он тебя помнит, конечно. Это сколько уже времени прошло?
– Помнит, – рассмеялась я. – Я ему поцеловать себя дала. Мне интересно было, как он, такой здоровый, ко мне наклоняться будет.
– И как?
– Он меня поднял.
– А ты знаешь, что на Обскóм море есть остров Тань-Вань? Его ещё Тайванем называют.
– Серьёзно, что ли?
– Тань-Вань, да. Символично получается.
Пикник нам Торопов пообещал устроить одиннадцатого, а восьмого мы были дома вдвоём.
– Вера, прошёл год.
– Да, Танюш, прошёл год.
Вера сидела на диване, а я лежала рядом, пождав ноги и положив голову ей на колени. По телевизору шли новости, но звук был включён настолько тихо, что я не слышала, о чём там говорят. И не хотела слышать.
– Ещё через год я буду твоей ровесницей, а потом стану старше.
– Ты и так старше, – Вера погладила меня по волосам.
– Я не про возраст, я про внешность.
– Года два-три у нас ещё есть, а потом нам придётся сменить квартиру и круг общих знакомых, которые знают нас обеих, и уже тебе стать старшей сестрой, а мне младшей.
– А маму с папой тоже сменить? – мотнула я головой, стряхивая Верину руку.
– Просто, мне придётся больше с ними не встречаться.
– А ты совсем не меняешься? Никогда? – я повернулась на спину и посмотрела вверх, на Верино лицо.
– Меняюсь, но медленнее.
– Насколько медленнее?
– Не знаю, может, раз в пять. Или ещё медленнее. Не знаю. Можно делать макияж, который будет меня взрослить, носить одежду, делающую фигуру бесформенной, сутулиться.
Я села, скрестив по-турецки ноги.
– Ты и так вечно, как Золушка, только сажи на носу и не хватает. И что только Торопов в тебе находит? Зимой и летом одним цветом...
– Я хорошая, – сказала Вера с моими интонациями.
Я невольно хихикнула.
– Ишь ты, какая хитренькая. Это мои слова.
– Что, пойдём спать? – спросила Вера после того, как мы секунд двадцать молча смотрели в еле шепчущий телевизор.
– Не, погоди, – я придержала её за руку. – Я просто задумалась с этим всем – у тебя есть план?
– План чего? – спросила Вера.
– Ну, не знаю. План жизни! Не собираешься же ты вот так до 2067-го года прятаться. Или собираешься? Ведь появляться тебе раньше, чем ты исчезнешь, нельзя. Да это и невозможно с точки зрения даже простой логики. Как тебя будет две?
– Как будто попасть сюда из 2067-го года с точки зрения логики возможно, – задумчиво и как-то безнадёжно проговорила Вера.
Я не знала, что тут сказать. Вера встала и прошлась туда-сюда между креслами.
– Это же абсурд! – остановилась она. – Ну, посуди сама. Например, получается, что любой атом полимера, которые сейчас входит в состав моего скелет, существует одновременно во мне, допустим, вот в этой коленной чашечке, – она хлопнула себя по колену. – И там, где лежит до тех пор, пока его добудут, чтобы пустить на изготовление этой коленной чашечки. А это невозможно. Значит, я оттуда сюда не перемещалась.
Она развела руками.
– Даже если предположить, что это всё происходит в каком-нибудь романе про попаданцев, то переместиться должна была некая моя нематериальная сущность и тут в кого-нибудь вселиться, но опять проблема – откуда здесь нашёлся для вселения киборг? Вот вселилась бы эта сущность в тебя и никаких проблем – фонтанируй креативом, описывая, как киборг Ритка невольно превращается в человека Таню, так нет же, в меня вселилась, в ту, которой здесь не было и ещё сорок
