— Только что нам теперь делать-то с этим, Нин? — Юлия сняла перчатки и повернулась ко мне.
— Не знаю, — опустила я голову.
— Аборт я тебе делать не дам, — твердо сказала она. — Потому что это мой внук. Или внучка.
Я боязливо подняла глаза на нее. Значит, догадалась. Ну да, это очевидно — я под полным папиным контролем. Кроме Ярослава никто ко мне доступа не имел...
— Ярослав папочка, да? — уточнила все же она.
— Да, — кивнула я осипшим от шока голосом. — Что мне делать, Юль?
Закрыла лицо ладонями и расплакалась. Я совсем загнана в угол. Я не знаю, как из этого всего выпутаться.
— Не плачь, это вредно тебе.
Она принесла мне воды и заставила выпить немного, чтобы я перестала рыдать.
— Я думаю, нужно просветить папочку насчёт малыша, и все вместе мы что-нибудь придумаем.
— Нет, — покачала я головой, отдавая стакан обратно. — Ярослава я не стану впутывать. Я не хочу, чтобы отец еще и на нём отыгрался.
— Милая, мой сын уже давно впутался, — вздохнула она. — Я же не слепая, он давно в тебя влюблён. Почти с самого начала нашего совместного проживания. Нужно ему сказать, и, возможно, втроём мы придумаем выход из ситуации. Это и его касается теперь. Одна ты не справишься, да и незачем, когда у тебя есть мужчина. Ты не обязана решать все сама. Тем более против такого... Сложно сражаться совсем молодой девчонке.
Нервно закусила губу. Может, она и права. Моя жизнь теперь, выходит, касается не только меня, и рисковать ребёнком и всё решать одна я просто не имею морального права. Ну, и Ярослав должен знать о беременности, конечно. Он имеет право знать. Наверное, я бы и не смогла утаить.
— Хорошо, я готова с ним поговорить, — отозвалась я после пары минут раздумий.
— Ну, вот и хорошо, — сказала она, вынимая телефон из кармана халата. — Ярик? Привет. Ты сейчас на учёбе? Когда освободишься? Нет, это долго ждать, дело очень серьёзное. Нет, всё в порядке, но есть важные вопросы, а времени очень мало. Приезжай ко мне на работу. Да, прямо сейчас. Жду.
— Чай налить, Нин? — спросила мама Яра, когда завершила диалог.
— Не знаю, — растерянно ответила я. — Я уже ничего не знаю...
Ярик приехал довольно быстро и очень удивился, увидев зарёванную меня.
— Что случилось? — спросил он с серьёзным видом.
— А это ты у своей девушки узнай сам, — ответила Юлия. — Бери её и езжайте, поговорите.
— Она не поедет со мной, — сказал Яр. В его голосе слышалась обида всех тех дней, когда я сбежала от него, а потом игнорировала. Если бы ты только знал, как мне и самой больно!
— Поедет, — ответила за меня его мать. — Вам необходимо поговорить. Наедине.
Яр снова перевёл испытующий взгляд на меня. Я молча поднялась с кушетки, подхватила свою сумку и куртку и протянула ему руку:
— Едем.
— Ладно, — растерянно улыбнулся он и взял мою ладонь, крепко, но нежно сжав ее своими пальцами.
Мы, держась за руки, вышли из консультации и сели в его авто. Быстро добрались до квартиры Яра. После ссоры мы оба испытывали неловкость друг перед другом, и темы для разговора не нашлось. Я же пока не могла решиться сказать о главном...
— Чай поставил, — сказал мне Яр, когда вернулся с кухни.
— Ярик, я... — собралась я с духом. Тянуть смысла нет. Свадьба всё ближе, а решения пока нет. — Я беременна.
Он стоял и молча хлопал глазами, словно его по голове огрели.
— От тебя, — зачем-то добавила я, хотя тут всё должно быть более чем очевидно. — А-ай!
В следующую секунду я взвизгнула, потому что бешеный новоиспечённый папа подхватил меня на руки и закружил.
— Ярик, не надо так быстро...
— Нина, — поставил он меня на ноги и принялся целовать моё лицо. — Боже мой... Ребёнок! У нас будет ребёнок, семья. Любимая моя девочка! Как я счастлив, малыш! Мы с тобой обязательно поженимся скоро, и знай, что это вовсе не из-за ребенка. Я бы женился на тебе и так, но ты... Ты меня сторонилась.
— Ты понимаешь, почему, — опустила я голову.
Мне приятно было, что он так рад этой новости, но остаётся главное препятствие нашему совместному будущему...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Отец.
— Да. Я не знаю, что теперь делать.
— И когда свадьба?
— Через неделю.
Ярик потянул меня за руку к дивану и усадил меня к себе на колени.
— Я не отдам тебя никакому мужику. Никакой свадьбы я не допущу.
— Думаешь, мне нужна эта свадьба? — опять кинулась в слезы я. — Я тебя люблю, блин!
— Малыш, — растроганно улыбнулся он и снова стал осыпать меня поцелуями. — Как я рад опять услышать эти слова...
— Но что можно с этим сделать? — спросила я больше саму себя, чем его. — Если мы сбежим, он нас все равно найдет вскоре. И накажет.
— Да, ты права, — отозвался Яр. — Я много думал об этой ситуации. Тут нахрапом не получится. Мы его не разнесём. Нам нужен кто-то равный. Такой же сильный и властный. И с нашей помощью он мог бы Гену снять с пьедестала и переместить его на нары. Например, какой-то заклятый враг твоего отца, конкурент. Если он варится сейчас в политике, то такие люди у него должны быть. Вспоминай.
— Враги... — повторила я за ним как зачарованная. — Политики... Да! Есть такой. Ветров. Он уже депутат. Я думаю, что он многое может, и сейчас он главный конкурент отца в борьбе за кресло мэра.
— Супер, — посмотрел на меня Яр. — Попасть к нему сможем?
— Да, — кивнула я. — Если я скажу, что от отца, он нас примет.
— Тогда поехали. Прямо сейчас, — Ярик встал на ноги и потянул меня в коридор, на ходу надевая куртку.
— Яр, ты просто гений! — шла я за ним. — Как я сама до этого не додумалась?
— Это логично, — смущённо отмахнулся он от меня. — Главное, чтобы у нас всё получилось.
* * *
— Ну и какие тёмные делишки есть у твоего папки? — спросил Ветров. — Я до сих пор поверить не могу, чтобы его дочь решила сдать собственного отца. В чем твой интерес?
Нас впустили в приёмную Андрея Евгеньевича не сразу. Я долго уговаривала секретаря передать, что за дверьми дочь Пархоменко Геннадия. Секретарь утверждала, что босс дал распоряжение никого не впускать, но на наше счастье Ветров услышал мой голос и узнал его. Он бывал у нас дома, иногда. Даже когда конкуренты, все равно делают вид мнимого мира и бывают на юбилеях друг у друга.
— Он мне не родной отец, — ответила я. Что уж скрывать, если мы решили предать всё огласке. Хотя внутри больно скреблось чувство вины — все же этот человек дал мне кров и еду, не бросил на произвол судьбы. Но его дальнейшие поступки перекрывали все достоинства... — Отчим.
— Гхм, — кашлянул Андрей Евгеньевич. — Об этом никто не знал. По документам родная?
— Да.
— Поэтому и не знали. И почему вы решились прийти ко мне? Неужто так вам насолил?
Не скрывая ничего, я поведала историю нашей семьи. Постоянные побои, скотское обращение со мной и с женой. О том, как она потеряла ребёнка по его вине. Всё-всё. Рассказывала, а по щекам лились слёзы — как же долго я носила все это в себе, как же я мечтала, что его уже кто-то накажет!
— Ну вот что, — сказал Ветров после того, как я замолчала. — Это серьёзные обвинения.
— Но мы можем их использовать против него? — спросил Яр, который все это время поддерживал меня и держал за руку.
— Да, но простыми словами нам не обойтись, — ответил он. — Нужны доказательства. Видеозапись, например. В кабинете твоего отца есть камера?
— Не знаю, — задумчиво ответила я. — Никогда не интересовалась.
— А ты поинтересуйся, — назидательно сказал Ветров. — Как раздобудете запись — приходите, я его возьму в оборот. Не только лишим его власти, испортим репутацию, но и даже выбьем реальный срок. Это уж я обещаю. Давно мечтаю засадить эту мразь за решётку. У меня с ним своим счёты... Так что идите, и не тратьте моё время. Работайте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мы покинули приёмную депутата Ветрова в большой задумчивости. Как мы сами не подумали о вещ.доках? Действительно, кто же нам поверит на слово? Но как нам их раздобыть под самым носом у отца? Я ведь даже не знаю, есть ли камера в кабинете, пишет ли она и как долго хранит запись...
