он ткнул ложкой в сторону «Тигра». — Есть мнение, что это новый немецкий тяжелый танк. Фрицы его попытаются обязательно вытащить. Так вот... — Рощин весело осклабился. — Можно попытаться вытащить его первыми.
— Ага, — Ваня жестко усмехнулся. — Вы забыли сказать: я сделаю все, чтобы вас реабилитировали.
Рощин сник, помолчал и тихо, со злобой сказал:
— Я все сделал, что от меня зависит, так что можешь не скалиться. Честно писал представления. И не моя вина, что вы еще здесь. Поэтому не приказываю, а прошу. Понял? А могу приказать. Понял?
Ваня хотел еще раз сдерзить, но его опередил Петруха.
Якут с каменной мордой помахал пальцем и прошепелявил:
— Пугай не надо. Говоли, сто придумал.
Иван ожидал, что Петрухе не поздоровится, Рощин отличался крутым вздорным нравом, но он просто кивнул и начал рассказывать:
— Ночью подскочим, подойдет «Клим Ворошилов», зацепим и вытащим. Я договорился. За такое, всем обломится неслабо. Ну? Решайтесь. Я с вами пойду.
У Ивана прямо на языке вертелся вполне аргументированный и логичный ответ, но вместо того, чтобы послать взводного нахер, он просто кивнул.
А секундой позже, кивнул и Петруха.
— Отлично! — обрадовался взводный. — Я и не сомневался! Сейчас, я все окончательно решу, а потом к вам. Готовьтесь.
Петруха проводил его взглядом и неодобрительно покачал головой:
— Сам не хосет сить и длугим не дает, однако.
Ваня смолчал. Ночная вылазка за танком ему казалась более безопасной, чем переть днем на пулеметы. А Рощин? Взводного он ни в чем не обвинял. С военной точки зрения, захваченный новейший немецкий танк, мог спасти множество жизней. А амбиции Рощина никакого отношения к этому не имели. Опять же, Ваню и Петруху никто не заставлял, они сами согласились на вылазку.
До того, как Рощин все «решил», немцы еще два раза устраивали минометный обстрел и еще разок прилетали пикировщики. Рабочий поселок окончательно размолотили вдрызг, а удачным попаданием бомбы разорвало в клочья четверых штрафников.
А Ваня, не обращая внимания на творившийся вокруг ужас, неспешно готовился к выходу.
Переснарядил магазины к автомату, проверил как они выходят из подсумков, подтянул портупею и подвесил к ней немецкую гранатную сумку с тремя «колотушками» *. По своему опыту он уже давно убедился, что это не самые лучшие гранаты, но других просто не было.
Вещмешок с добытыми ратным трудом трофеями оставлять не стал, потому что давно убедился в простой солдатской истине: все свое ношу с собой.
А потом, примостился в траншее и стал ждать.
Stielhandgranate (ручная граната с рукояткой) — немецкая осколочная противопехотная наступательная ручная граната с деревянной рукоятью. У советских солдат граната получила прозвище «колотушка», у англоязычных союзников — «толкушка».
Уже в сумерках приперся Рощин, но не сам, а вместе с Улановым. Взводный и политрук приперлись вооруженные до зубов. Оба с ППД, а Уланов еще зачем-то нацепил на себя сразу две кобуры с немецкими Люгерами.
Но не два пистолета, а само присутствие политрука, у Вани вызвало некий когнитивный диссонанс, сиречь — охренение. Уланов боя не боялся, но в авантюрном складе характера никогда замечен не был.
Впрочем, Иван объяснил себе ситуацию вполне ясно и практично: штрафная рота заебала всех, в том числе командный состав. В самом деле: с личным составом понятно: проштрафились — искупайте, а командиры? Они-то ничем не проштрафились, но по сути они являлись теми же штрафниками. Хочешь — не хочешь, а придется лезть в самое пекло вместе с осужденными. И это, всего лишь за повышенное финансовое довольствие.
Неожиданно, взводный не стал брать командование на себя и просто сказал:
— Ну... вы парни бывалые, так что сами знаете, что делать. А мы с вами.
Уланов недовольно зыркнул на него, но перечить не стал. Обошлось и без обычной для него политинформации. Политрук был непривычно молчалив и сосредоточен.
Ваня тоже привычно отказался от руководства в пользу якута. Петруха для него уже стал неким талисманом, который надежно вытаскивал из всех передряг.
— Посли... — коротко бросил якут и скользнул в темноту.
Первую сотню метров проскочили быстро, потом пришлось замедлиться, перебираясь через топкую низинку. Петруха шел первым, Ваня вторым, а Уланов с Рощиным замыкали группу.
Вокруг повисла сплошная тьма. Как правило, немцы ночью через регулярные промежутки подвешивали осветительные ракеты, но сейчас почему-то пренебрегали обычной для себе практикой. Изредка пробивалась через облака луна, но она давала очень мало света, так что приходилось идти практически наобум.
Впрочем, Ваня довольно неплохи ориентировался в темноте и без особого труда держался за якутом, бесшумно скользившим в темноте.
Неожиданно совсем рядом прошелестел едва слышный свистящий шепот на немецком языке.
— Господи, помоги...
Ваня от неожиданности даже присел. Якут тоже остановился.
— Господи возьми меня в лона свои...
Иван покрутил головой, поймал направление и шагнул на голос. Зачем — не задумывался, просто что-то подсказало, что так надо.
Выскочившая из облаков луна осветила темную фигурку, скрючившуюся на дне воронки.
— Господи... — истово молился немец. — Забери меня, прошу, забери... нет уже сил терпеть забери...
Иван скользнул к нему и присел рядом, но немецкий солдат уже ничего не замечал вокруг. Мерзкий запах фекалий подсказывал, что тот ранен в живот.
Ваня помедлил, а потом...
Потом, неожиданно для себя, положил руку на горячий как огонь лоб немца и прошептал по-немецки:
— Я помогу тебе, сын мой...
— Господи!!! — в голосе раненого мелькнула дикая радость.
Иван достал из ножен кинжал, нащупал на шее немецкого солдата артерию и коротко ткнул в нее клинком.
Хлюпнуло, на руку плеснуло горячим, немец счастливо прошелестел:
— Господи...
И затих.
— Что тут? — из темноты вынырнул взводный и схватил Ваню за плечо. — Какого хера копаешься?
Иван грубо сбросил его руку, молча встал и пошел дальше.
Скоро проявилась черная громада «Тигра». Ночью он казался гораздо больше, чем днем и чем-то смахивал на доисторическое чудовище.
За полсотни метров до него Петруха исчез, просто бесшумно растворился во тьме. Иван беспокоиться не стал, дождался Рощина с Улановым и жестом приказал им залечь, а потом сам пополз к танку.
Поз медленно, через каждые пару метров прислушиваясь, но ничего подозрительного так и не услышал.
«Ну не могут же немцы, вот так просто бросить новейший танк? — думал Иван. — Обязательно попробуют. Вот только вопрос, кто успеет первым. Мы или они?»
Выходило, что первыми успела группа Ивана.
Ваня замер возле левой гусеницы
