Я прикрыла глаза, медленно выдохнула, а затем открыла дверь и вошла в ресторан.
Было страшно. Но больше, чем самой встречи, я боялась её исхода.
Боялась, что всё пойдет совсем не так, как я себе представляла.
И что я приму решение, которое принимать не хочу.
— Простите, ― подошла к невысокой светловолосой девушке, которая показалась мне довольно приятной, на бейдже прочитав её имя: Бетси, ― у меня здесь назначена встреча с одним человеком, не подскажете, он уже пришел?
— Имя, пожалуйста, ― улыбнулась она, и я с трудом, но выговорила:
— Боб Томпсон.
— Секунду, ― она посмотрела что―то по своему компьютеру, а затем улыбнулась шире, ― да, мистер Томпсон уже вас ждет. Столик четырнадцать. Пойдемте, я вас провожу.
Помедлила всего секунду, а затем направилась за Бетси в зал.
Я позвонила Бобу три дня назад.
Это было сложно, но я собрала в кулак всю свою волю и набрала треклятый номер.
Думала, что сделаю это вместе с Маком.
Я хотела сделать это вместе с Маком.
Но после их с Аароном стычки мы почти не виделись и не говорили.
И, возможно, это было к лучшему, учитывая, что моя работа в доме была практически закончена, и скоро я должна была оттуда съехать.
— Прошу вас, ― услышала я и сморгнула, замечая за столиком Боба.
— Спасибо.
Лоск и дороговизна ― две неотъемлемые составляющие жизни всегда и везде сопровождающие моего дядю. Вот и сегодня для нашей встречи он выбрал самый дорогой ресторан Торонто и заказал лучший столик с завораживающим видом на город.
— Николь! ― обрадовался он и встал, чтобы подойти ближе, потому как подходить сама я не решалась. ― Как я рад тебя видеть, малышка! ― он рассмеялся, а затем обнял меня, вынуждая испытать странное чувство неловкости.
Я любила дядю и знала, что он тоже меня любил.
Но подобной лаской с его стороны избалована никогда не была.
— Ну что ты как не родная, ― он слегка встряхнул меня за плечи, а затем качнул головой, ― ладно, садись, сейчас мы тебя разговорим.
Затем он подал знак официанту.
— Бутылку лучшего красного. И для моей спутницы… что ты будешь, Николь?
Я хотела отказаться, но передумала, решив, что дядя воспримет это враждебно.
А это меньшее, чего я хотела.
— Э―эм… салат. Просто салат.
— Салат, ― повторил мой дядя, отдавая официанту меню.
Перед ним же стоял сочный стейк из мраморной говядины и трюфель. Его самые любимые лакомства везде, где бы он не находился.
— Ну, милая, как твои каникулы? Скучаешь по работе?
Каникулы ― не совсем то определение, которое я бы дала своему побегу от реальности, но решила не акцентировать на этом внимание.
— Я… работаю. Меня попросили расписать дом, так что…
— Дом? ― он закинул кусочек мяса в рот. ― Заказ, должно быть, прибыльный? Вы заключили договор?
Я сглотнула, нехотя кивая головой:
— Да. Всё официально.
— Замечательно. Ты так скоро своего дядю переплюнешь, малышка. И я тебе буду уже не так сильно нужен. ― он улыбнулся, и я слабо улыбнулась ему в ответ, абсолютно не зная, что ответить.
Неловкое молчание спас официант, вовремя принесший бутылку красного вина.
Пока он разливал его по бокалам, я думала о том, что Мак, похоже, был прав.
И что вся эта затея была идиотской с самого начала.
А ещё ― что мне не нужно было идти на эту встречу без него.
Потому что без него, как оказалось, я была не такой сильной, как полагала.
Сжимая пальцами салфетку, пыталась дышать, как учила меня Тейлор и убеждала себя в том, что смогу. Иначе всё это было бесполезно. Все мои попытки. Мой побег. Мой звонок и эта встреча. Всё было зря, если я не решусь.
Когда официант оставил нас, я сказала:
— Я хочу уйти.
Боб молчал некоторое время, медленно отрезая кусочек от стейка.
— Тебя что―то не устраивает?
Привычный мне лёд вернулся в наши отношения. Ледяное спокойствие, ледяное безразличие, ледяной взгляд. Трио, без которого Боб Томпсон просто не был собой.
— Я…
— Хочешь гонорар больше? Условия лучше?
— Нет…
— Тебе не нравится квартира, которую я для тебя снял? Машина, которую купил?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Дело не в этом…
— А в чем, Николь? ― разозлившись, он едва не бросил приборы на тарелку.
Подошедший официант принес салат и в который раз удержал меня от края пропасти. Я отдышалась, а когда он ушел, Боб негромко продолжил:
— Что тебе не нравится? У тебя есть всё. Всё, Николь! Я позаботился об этом. Я всегда заботился об этом. Я заботился о тебе.
— Я знаю…
— Тогда в чём дело? Почему ты хочешь бросить меня?
Я подняла на него глаза и мотнула головой.
— Не бросить. Просто уйти.
— Какая между этими понятиями разница? ― сдержавшись, он положил приборы на тарелку. Они звякнули, но тихо, не привлекая лишнее внимание. ― Ты уходишь, оставляя меня ни с чем. Зная, что кроме тебя у меня нет иного источника дохода. Что я всё бросил ради тебя. Ты знаешь это и всё равно так поступаешь.
— Я буду помогать. Первое время, пока ты не найдешь другую работу…
— Другую работу… ― он нервно усмехнулся, и я тут же замолчала, жалея о своих словах, ― ты правда не понимаешь? Не понимаешь, что я не хочу так жить? Не хочу существовать на крохи, которые ты из жалости будешь мне подкидывать? А потом и на крохи от нищенской зарплаты какого―нибудь жалкого бухгалтера в дешевой юридической фирме! ― он закричал и стукнул кулаками по столу, вынуждая меня вздрогнуть.
На этот раз ему удалось привлечь внимание. На нас смотрели. И он это понимал.
— Я… всё равно уйду.
— Не уйдешь. Я тебе не позволю. У нас договор. И он всё ещё действует.
— Он заканчивается через месяц.
— Но на этот месяц ты моя, слышишь? Моя! ― он крикнул громче, и я вздрогнула сильнее. ― А, если не вернешься, я затаскаю тебя по судам.
— Что?…
— Что слышала, Николь. Если ты уйдешь, я подам на тебя в суд. Лишу всего, что ты имеешь ― денег, положения, репутации, имени. Всего! Я устрою такой скандал, что о тебе год говорить будут. С тобой не захотят работать. Ты перестанешь быть нужна. Как художница ты канешь в историю и уже ничего не сможешь с этим поделать.
Я чувствовала себя раздавленной и побежденной.
Человек, которого я уважала и любила, угрожал мне. Был готов ради собственного спокойствия и благополучия без сострадания разрушить мою жизнь. Эта мысль причиняла просто невыносимую боль, оставляя в душе ничем невосполнимую пустоту.
Понимая, что помещение всё сильнее давит, а воздуха всё больше не хватает, я встала и понеслась на улицу, осознавая, что ещё немного и слезы из глаз польются градом.
— У тебя неделя, чтобы приехать! ― крикнул он мне вслед. ― Одна неделя, Николь, или можешь навсегда попрощаться с карьерой!
Мак
Услышал, как хлопнула входная дверь и, прислушавшись к шагам внизу, перевел взгляд на часы. 6:40 после полудня.
Наверное, это её самое короткое свидание.
Интересно, что ублюдок сделал не так?
Скрипнул зубами, но решил воздержаться от поступков, о которых в последствии буду сильно сожалеть. Дождался, пока Никки уйдет к себе, а затем сделал ещё одну тягу. Затем ещё одну. И ещё. Убивался физически, чтобы морально стало хотя бы чуточку легче, забывая, что это никогда не помогало. Но каждый раз напористо пробуя снова.
В голову без конца лезли мысли о Никки.
Не хотел, но представлял её с Вудби, понимая, что как бы не открещивался от своих эмоций, они всё равно проявлялись. Я злился. Нет. Был разъярен.
Когда гул в ушах стал почти невыносимым, подошел к краю бассейна и, набрав в легкие воздуха, нырнул. Холодная вода окутала в неосязаемый кокон, расслабила затвердевшие мышцы, но лишь на одно короткое мгновение.
Руки параллельно телу, ноги ― ножницы, вдох ― голова вбок, выдох ― лицо вниз. Я увеличивал скорость, сосредотачиваясь на технике, концентрируясь на дыхании. Наращивал темп, не позволяя себе отдыхать. Ни на секунду не забывая о концентрации и внутреннем самоконтроле. И лишь это помогало отключаться.
