<…> Племена эти, склавины и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народовластии, и оттого у них выгодные и невыгодные дела всегда ведутся сообща. А также одинаково и остальное, можно сказать, все у тех и у других, и установлено исстари у этих варваров. Ибо они считают, что один из богов – создатель молнии – именно он есть единый владыка всего, и ему приносят в жертву быков и всяких жертвенных животных. Предопределения же они не знают и вообще не признают, что оно имеет какое-то значение, по крайней мере в отношении людей, но, когда смерть уже у них в ногах, охвачены ли они болезнью или выступают на войну, они дают обет, если избегнут ее, сейчас же совершить богу жертву за свою жизнь; а избежав [смерти], жертвуют, что пообещали, и думают, что этой-то жертвой купили себе спасение. Однако почитают они и реки, и нимф, и некоторые иные божества и приносят жертвы также и им всем, и при этих-то жертвах совершают гадания. А живут они в жалких хижинах, располагаясь далеко друг от друга и каждый меняя насколько можно часто место поселения. Вступая же в битву, большинство идет на врагов пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают; некоторые же не имеют [на себе] ни хитона, ни [грубого] плаща, но, приспособив только штаны, прикрывающие срамные части, так и вступают в схватку с врагами. Есть у тех и других и единый язык, совершенно варварский. Да и внешностью они друг от друга ничем не отличаются, ибо все они и высоки, и очень сильны, телом же и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняются к черноте, но все они чуть красноватые. Образ жизни [их] грубый и неприхотливый… и они постоянно покрыты грязью, – впрочем, они менее всего коварны или злокозненны, но и в простоте [своей] они сохраняют гуннский нрав. Да и имя встарь у склавинов и антов было одно. Ибо и тех и других издревле звали «спорами», как раз из-за того, думаю, что они населяют страну, разбросанно расположив свои жилища. Именно поэтому они и занимают неимоверно обширную землю: ведь они обретаются на большей части другого берега Истра. Вот так обстоит дело с тем, что касается этого народа.
Маврикий Стратег
II
Племена склавов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам; свободные, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. Они многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу. И дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. К прибывающим к ним иноземцам добры и дружелюбны, препровождают их поочередно с места на место, куда бы тем ни было нужно; так что если гостю по беспечности принявшего причинен вред, против него начинает вражду тот, кто привел гостя, почитая отмщение за него священным долгом. Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена, но, определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья. У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы (разновидность пшеницы. – Ред.). Жены же их целомудренны сверх всякой человеческой природы, так что многие из них кончину своих мужей почитают собственной смертью и добровольно удушают себя, не считая жизнью существование во вдовстве. Живут они среди лесов, рек, болот и труднопреодолимых озер, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ из-за обычно настигающих их опасностей; все ценное из своих вещей они зарывают в тайнике, не держа открыто ничего лишнего. Ведя разбойную жизнь, они любят совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями…
Если в силу необходимости предполагается возвращение через эти же узкие места, нужно или вырубить и расширить их… или оставить в них до возвращения достаточное войско, чтобы враги, неожиданно либо скрытно появившись, не причинили вреда во время пути армии, идущей, как обычно, с добычей. И при стоянках остерегаться, как это принято, лесистых мест и не разбивать лагерь вблизи них: из них ведь легко отваживаются на нападения и случаются хищения коней. Пешую силу размещать в порядке и внутри фоссата (военного лагеря. – Ред.), кавалеристов же – вне его, а дозоры располагать на удалении вокруг пасущихся лошадей. Впрочем, если невозможно помыслить о кормлении коней, пусть и днем и ночью конница находится внутри. Если же наступит время сражения, не выстраивать против них слишком глубоких боевых порядков и предпринимать нападения на них не только с фронта, но и с других сторон. Если же, как случается, занимая более укрепленное место и будучи защищенными с тыла, они не допускают возможности [для того], чтобы подвергнуться окружению или нападению с флангов либо с тыла, необходимо одним устроить засады, а другим изобразить бегство на виду у них, чтобы они, охваченные надеждой на преследование, оставили укрепление; тогда повернуть против них или напасть на них тем, которые находятся в засаде.
Поскольку у них много вождей и они не согласны друг с другом, нелишне некоторых из них прибрать к рукам с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к границам, а на других нападать, дабы враждебность ко всем не привела бы к [их] объединению или монархии. Так называемых перебежчиков, получающих приказ показывать дороги и сообщать о чем-либо, следует надежно стеречь: ведь есть [среди них] и ромеи, переменившиеся со временем и забывшие своих; они предпочитают благосклонность к врагам. Благонамеренных из них подобает благодетельствовать, творящих же зло – карать. Найденные в стране припасы не растрачивать несвоевременно на месте, но стараться переправлять в свою землю на вьючных животных и судах; поскольку их реки впадают в Данувий, перевозка на судах оказывается удобной.
Пехотинцы необходимы не только в тесных местах и укреплениях, но и в местах труднопроходимых, и у рек: в таком случае можно легко построить через них переправы, когда там покажутся враги…
<… > Следует предпринимать против них неожиданные нападения, лучше всего через места, не возбуждающие подозрений, заранее установить порядок для отрядов… Когда переправа совершена внезапно и если имеется возможность предпринять нападение из двух подходящих мест, нужно разделить войско надвое и одну из частей, сильную и без обоза, взять ипостратигу, чтобы, уйдя вперед на расстояние 15 или 20 миль, нападать с фланга, с неожиданных позиций, как бы со сторон более возвышенных, и, приблизившись оттуда… приняться за добычу, двигаясь навстречу части стратига… При таких нападениях не следует захватывать живыми тех из врагов, которые способны оказать сопротивление, но убивать всех встречных и продвигаться дальше. И не задерживаться ради них, в особенности тем, которые совершают переход, а «ловить» благоприятное время.
Феофилакт Симокатта
II
И вот вспыхнула и запылала большая война между ромеями и персами. А геты или, что то же самое, полчища славян причинили большой вред области Фракии.
III
На следующий день телохранителями императора были захвачены три человека, родом славяне, не имевшие при себе ничего железного и никакого оружия: единственной их ношей были кифары. И ничего другого они не несли. Император [принялся] расспрашивать их, какого они племени, где им выпало жить и почему они оказались в ромейских землях.
Они отвечали, что племени они славяне и живут у оконечности Западного (Атлантического. – Ред.) океана; что хаган отправил послов вплоть до тамошних [племен], чтобы собрать воинские силы, и прельщал старейшин богатыми дарами. Но те, приняв дары, отказали ему в союзе, уверяя, что препятствием для них служит длительность пути, и послали к хагану их. Захваченных [императором], с извинениями: ведь дорога занимает пятнадцать месяцев. А хаган, забыв о законе, [защищающем] послов, начал-де чинить им препятствия к возвращению. Они же, наслышанные, что племена ромеев, если дозволено так сказать, очень славятся богатством и человеколюбием, ушли во Фракию, обманув в подходящий момент [хагана]. А кифары они, мол, несут потому, что не обучены носить на теле оружия: ведь их страна не знает железа, что делает их жизнь мирной и невозмутимой; они играют на лирах, не знакомые с пением труб. Ведь тем, кто о войне и не слыхивал, естественно, как они говорили, заниматься безыскусными мусическими упражнениями. Автократор (самодержец. – Ред.), [услышав] все сказанное, восхитился их племенем и, удостоив самих попавших к нему варваров гостеприимства и подивившись размерам их тел и огромности членов, переправил в Ираклию.
V
…Итак, Приск (командующий византийским войском. – Ред.), одержав верх благодаря красноречию, отправил к императору плоды ратных трудов, а для охраны добычи назначил триста человек, поставив во главе их Татимера. И вот Татимер начал путешествие в Византий. На шестой день он натолкнулся на славян и неожиданно оказался в беде: в середине дня, когда он без опасений и осторожности разбивал лагерь, а лошади паслись на траве, напали варвары. Конечно, поднялась тревога; поскольку ромеи оказались без коней, Татимер помчался вперед с немногими [всадниками] и, оказавшись рядом с варварами, подвергся смертельному риску. Не будучи в состоянии выдержать бой лицом к лицу, он обратился в бегство; его настигли несколько шальных стрел, и он еле избежал опасности. Но вот ромеи появились пешими, спасли Татимера, и наконец началась рукопашная схватка со славянами. Битва была жаркая, ромеи победили славян и устроили великое избиение, а пятьдесят варваров взяли в плен; они вернулись за палисад, отстояв от славян ромейскую добычу…
