– Вот что, бояре. Никто, кроме нас, это не сделает. Хоронить братьев павших нам. Сделаем так. В полном оружии свозим всех павших в одно место. Потом треть нас – в первый дозор, остальные хоронят. Через два часа вторая треть в дозоре и так далее. Думаю, управимся быстрей и не так устанем. Да и ворога сможем вовремя встретить. Тут недалеко видел чудом уцелевший стог сена. Его по частям растащить по направлениям и использовать для подачи сигнала тревоги. В случае появления всей тьмы просто уходим в лес. Всем понятно?
– Теперь ты, Матвей Власович. Много людей дать не могу. Три человека, и все. Постарайся пройти самыми тайными тропами. Пусть дольше, но надежней. Вернешься не сюда, а в Верши. И воев, что остались, исполчи с собой.
– Понятно.
Я повернулся к Бравому:
– Так, Иван, что там с ранеными? Говори подробней.
Ратник тряхнул головой и, потерев лоб, сказал:
– Все раны от стрел. Стрелы-то вынули, но…
– Понятно.
Я отошел к сумам и достал аптечку. Кроме стандартного набора я ее дополнил всем, что было в доме, в том числе антибиотиками. Имелось и болеутоляющее в ампулах, только на всех не хватит. И шприцев мало. Придется использовать по нескольку раз. Бинтов уже нет. Кубин после моего ранения нашел аптечку, взял только бинты и вату, оставив «непонятные штучки» на месте. Еще есть антибиотики в таблетках. Переложил это все в кожаный мешочек. Прихватил полторашку с водой, для маскировки отделанную берестой и с насаженной круглой деревяшкой на крышку. Повернулся к Бравому Ивану:
– Веди.
– Я помогу, – поднялся следом дед Матвей.
Раненые лежали вокруг костров на еловых лапниках.
– Посветить надо, и воды горячей больше приготовьте. Можно заварить хвои, чтобы раны промывать.
– Водой я займусь. – И Кубин исчез в темноте.
– Давай, Иван, свети.
Я склонился у первого раненого. Бравый поднял головню, и я убрал тряпицу, прижимавшую мох к ране. Вокруг все покраснело. Ну что, начнем. Открыл мешочек, достал шприц и ампулы. М-да, действительно, на всех не хватит. Придется как-то делить ампулы антибиотика на всех. Оглянулся на Бравого:
– Не надо удивляться, Иван. То, что ты сейчас увидишь, сделано людьми для лечения.
– Слышал я, – кивнул он, – что ты сестру боярина Горина лечил.
– Было дело, свети давай.
Вынув и собрав шприц, обломал ампулу и набрал половину жидкости. Надеюсь, поможет. Эх, спирта нет протереть. Сделал укол в ягодицу, прямо через штаны. Ладно, здесь все.
– Пошли дальше, Иван.
Он удивленно уставился на меня:
– Это всё?
Я посмотрел на застонавшего ратника:
– Молитву бы прочитать кому. У нас-то дел полно…
Бравый обернулся и от соседнего костра позвал кого-то:
– Аким, подь сюды! Холоп это мой, – пояснил он мне. Подошедшему Акиму он сказал:
– Посиди тут и помолись за него. Потом к нам подойдешь.
Следующий раненый был с аналогичным ранением. На него потратил вторую часть ампулы. Пустую стекляшку кинул в костер. Похоже, у этого костра лежали самые легкораненые. С ними мы управились быстро. Подошедший Кубин и Аким помогли. У другого костра пришлось потрудиться. Пришлось вернуться к своему костру за иглой и нитками. Необходимо зашивать рану.
Помог двенадцати ратникам. Думаю, антибиотик на предков должен действовать убойно даже в малых дозах. Шанс, что они выживут, большой, хоть и промывали раны простым еловым отваром. А кетгут кончился, его сэкономить не вышло. Теперь придется использовать простые нитки.
У соседнего костра раздались крики, стон и ругань. Посмотрели туда.
– Что там? Аким, глянь.
Холоп быстро вернулся:
– Дык, это Рябов, Тюти-кузнеца брат. Не дает стрелу достать, как не пытались.
– Постой, Аким. А сколько братьев Рябовых?
– Дык, трое. Ефрем, Еремей и Егор.
– Это Егор?
– Ну, дык, да.
Переждал приступ головокружения и слабости, поднялся и подошел к Рябову. Стрела торчала из-под ключицы.
– Ты чего не даешься, – спросил я Егора, – али со стрелой удобнее?
Рябов отодвинулся и побледнел.
– Жуть как больно, боярин. Я каленое железо в руку брал. Так не так болело. Не дам стрелу доставать. Пусть помру, но не дам.
Я вздохнул. Придется на него последнюю ампулу тратить.
– Слушай, Егор. Я могу достать стрелу так, что ничего и не почуешь. Ты только не дергайся, хорошо?
Рябов еще отодвинулся и замотал головой:
– Н-не выдюжу я.
– Поверь мне, больно не будет, – принялся убеждать его я. – Будь настоящим воем. Ты ведь муж, а не баба, чтоб боли бояться. Что братья скажут, когда узнают? А отец и мать?
– Старший брат у меня за отца, – насупился Рябов. – Мать померла давно, а отец на брани погиб. И Еремей… вот.
Значит, я не ошибся. Тот ратник был братом кузнецу Тюте. Поднялся и отошел к Кубину. Взял два шприца. Один наполнил новокаином, второй антибиотиком.
– Нечего его уговаривать, – тихо прошептал деду Матвею, Бравому и Акиму, – только время теряем. Я его отвлеку, а вы хватайте за руки и держите. Сделаю укол, потом достанем стрелу.
Опять присел к Рябову.
– Слушай, Егор. Вот с помощью этой штуки я сделаю так, чтоб тебе не было больно.
Вот упрямый! И чего с ним цацкаться? Я кивнул Кубину, Бравому и Акиму. Они схватили и прижали Рябова к земле. Егор заревел как медведь. А силенок-то у него ай-яй! Не теряя времени, вогнал шприц возле раны и выдавил половину жидкости. Отскочил вовремя. Почти одновременно отлетели дед Матвей, Бравый. Аким получил удар в челюсть и отлетел чуть ли не в костер.
– Уф, ну и силища!
Внезапно на меня навалилась дикая усталость. Как будто укол сделали мне. Взял флягу и напился воды. Чего это я? Спать пока нельзя. Так, по-моему, обезболивающее начало действовать.
– Ну что, Егор? Болит?
Тот удивленно пробормотал, трогая торчащий обломок:
– Нет, не больно. А как это?
– Лекарство, – устало ответил я. – Так как, дашь стрелу-то вынуть?
– Я сам.
Ну, сам так сам.
– Тогда вынимай. Только погоди, приложить чего приготовим.
Кивнул Акиму, уже держащему сухой мох. Рябов выдернул стрелу и, глянув на наконечник, обмяк. М-да, воин. От вида крови в обморок падать. Ну и ладно, нам лучше. Быстро сделал еще один укол антибиотика.
* * *
– …избави нас от лукаваго. Ибо твое есть царство и сила, и слава во веки. Аминь.
Перекрестившись, мужики стали забрасывать очередную могилу. Какая она по счету? Сбился уже, но далеко за триста. И у каждой я или Садов попеременно читали «Отче наш». Почему именно «Отче наш»? Да потому, что, на мое удивление, подходящих молитв никто не знал. Ну, мне простительно, а местным?
В полном вооружении, пешими – лошади были недалеко – мы переходили от могилы к могиле и попеременно читали над погибшими молитву. Потом мужики закапывали. Этих мужиков нам отроки отослали, верней, они передали весть о том, что случилось, встретив прятавшееся население окрестных деревень и выселок. Поутру, очень рано, прямо из леса выехали пять телег с тридцатью мужиками и двумя женщинами. Копать и свозить погибших начали сразу. Женщины принялись обмывать и готовить к погребению, а мужики копать. На предложение хоронить в общей могиле мне Садов ответил: «Как можно? Это же православные, а не поганые какие-нибудь». Вот и ходим, читая молитвы и поглядывая по сторонам, нет ли сигнала тревоги?
Утром, проснувшись, сразу спросил про раненых. Мне сказали, что умерли два ратника, остальные живы и хорошо себя чувствуют. Кланяются и говорят, что всю жизнь за меня молиться будут. Потом уехал Борис в сопровождении деда Матвея и двоих вооруженных холопов. Тело князя положили на волокушу, сделанную из двух елок, и привязали его к ней. Кубин сказал, что к вечеру будут на месте. Раненых оставили у костров, благо поляну прикрывали густые кусты. Остальные бояре, полностью вооружившись, вышли на Буево поле.
Кстати, бояр оказалось всего тридцать пять. Из них одиннадцать раненых. Остальные, так сказать, боевые холопы. Когда узнал эту подробность, то распределил силы так: в дозоре в полной готовности находятся все бояре, прикрывая возможное нападение; остальные работают, держа постоянно рядом оружие и доспех. После прибытия подмоги чуть скорректировал силы, и мы приступили к работе.
– Аминь.
Подошли к следующей могиле. Рядом с ней сидел большой ворон.
– Кыш отсюда.
– Каррг! – Ворон взмахнул крыльями и скрылся за лесом.
Молча смотрели, как опускают в могилу тело. Легкая земля досталась павшим – сплошной песчаник. Мужики, не особо напрягаясь, выкопали уже пять сотен. Но все-таки за сегодня всех похоронить не успеем. Садов, видно, думал о том же:
– Эх, товарищи наши. Не успеваем мы вас схоронить …кхлль…
Фжж… В щит, висевший за спиной, два раза ударило. Рядом рухнул Садов с пробитым стрелой горлом.
