– Или Китеж.
– Да. Если нашелся проводник, что показал тропу отсюда, то он же покажет дорогу к Китежу.
– Никак куда собрались, бояре? – встретила нас вопросом Мяга. – А поснедать? Сил-то где возьмешь, на голодный-то живот?
Я и Кубин переглянулись и направились к столу.
– Ну вот, другое дело, – Мяга показала на лавку. – Садись, бояре.
Я сел и оказался рядом с Ладой. Девушка улыбнулась и поздоровалась:
– Здравствуй, витязь. – И покраснела.
– Все разговоры потом, – сказала Мяга, подмигнув мне, – снедайте.
Каша с мясом, копченая рыба и сбитень были необычайно вкусны. Несмотря на жуткий голод, испытанный мной недавно, насытился я быстро и отвалился от стола первым.
– Наелся, касатик? – спросила Мяга. – Ты, Матвей Власович, и не ведаешь, какую песню я с Ладой слышала недавно. Боярин про ворона пел, да душевно так!
– Про ворона? – удивился Кубин. – Ну-ка, ну-ка…
Я замялся. Честно говоря, петь не хотелось.
– Спой, – положила ладонь Лада мне на руку. – Пожалуйста. Про ворона спой.
– Ладно.
Я затянул песню. Сначала Кубин просто сидел и слушал, затем поставил руки на стол, оперся головой и закрыл глаза. Знакома эта песня деду Матвею. Вот как реагирует. Последний куплет, под удивленные взгляды Мяги и Лады, Матвей Власович пропел вместе со мной.
– Кгарррг!
От неожиданности подпрыгнули все, лишь я даже не вздрогнул. Кубин перекрестился, а Мяга с Ладой одновременно сделали круговое движение руками, затем этот воображаемый круг проткнули пятерней.
– Чур-чур… – пробормотала Лада.
– А, – махнул я рукой, – не пугайтесь, это он песню послушать прилетел.
Ворон сидел на коньке крыши и внимательно нас рассматривал.
– Вестник никогда не прилетает просто так, – наставительно сказала Мяга. – Никак случилось что?
– Кгарррг! Кгарррг! Кгарррг! – будто подтвердил ворон и улетел.
Мы переглянулись и быстрым шагом пошли к дому. Все мои вещи были в сумах. И я, подхватив их, выбежал из дома.
– Бабушка Мяга, я вашего коня возьму.
Лада помогла мне управиться с конем, затем сказала:
– Я хочу сказать тебе спасибо.
Я повернулся удивленно.
– За что? Это мне надо спасибо говорить. Мне, а не тебе.
Она помотала головой и прошептала:
– Нет. Тебе. Ты сильный. Сила жизни в тебе большая. Я немного себе взяла. А от смерти ты сам себя спас. Я только руку протянула.
Я улыбнулся:
– Все равно это тебе спасибо, Ладушка.
– К-хм… – Кубин давно был готов и уже сидел на коне. Я кивнул и закинул сумы на коня. Повернулся к девушке:
– До свидания, Ладушка. До свидания, бабушка Мяга. Простите меня, и спасибо вам.
Кубин тоже попрощался, и мы поскакали по лесной тропе. А вслед нам летело:
– Прощайте, храни вас Великий Род!
Галоп переходил в рысь. Из рыси в галоп. Потом лес стиснул тропу своими стволами, и она запетляла в густом подлеске. Пришлось сбавлять темп. Теперь кони шли шагом. Пересекли небольшой ручей. После него тропа стала шире, но запетляла еще сильней, а низкие ветви деревьев не давали ехать верхом.
– Власыч, а сколько раз тебя Мяга лечила?
– Три раза, – чуть помедлив, ответил Кубин. – В первый раз после битвы с булгарами, двадцать лет назад. Потом через год, после мелкой стычки с отрядом Мал Куты. Последний раз в день, когда Новый Город заложили. То есть Нижний Новгород. Завистник в спину нож воткнул. Я ведь у князя Юрия Всеволодовича в ближниках ходил. Каждый раз как труп к Мяге везли. Она меня на ноги ставила. Только не так быстро, как тебя. – Кубин усмехнулся. – Я помню, Мяга была очень красивая… ладная…
Я чуть улыбнулся, вспоминая терапию ведуний.
– Власыч, а ты все патроны истратил?
– Не, пачка есть еще.
– И к пистолету пачка…
Тропа стала шире и перестала петлять, мы поднялись в седла и пустили коней рысью. Въехали в небольшую березовую рощу. Раздался резкий птичий крик, и из-за стволов выступили отроки с луками. Мы остановились.
– Здравы будьте, бояре, – кивнул парень, выйдя к нам от кустов.
Кубин кивнул и улыбнулся:
– Молодцы!
Тронулись дальше, а отроки исчезли в орешнике. Тихо ушли, надо сказать, даже ветки не шелохнулись. Однако отметил несколько ошибок: например, двое отчетливо белели рубахами, а тот, что в ореховом кустарнике, смотрит, как сверлит. Чувствуешь такой взгляд.
– Наконец научились дозор, как надо, нести, – довольно произнес дед Матвей.
Я лишь усмехнулся в ответ – тут с ними еще долго работать надо.
Выехали на поле, на котором курились дымами множество костров. Мы подъехали к крайнему, у которого сидели ратники. Я узнал братьев Варнавиных – Михаила и Николая, Тимофея Садова, старшего полусотни китежского ополчения, еще двоих, имен которых я не помнил. Они медленно поднялись и удивленно уставились на меня. Общее изумление выразил Садов:
– Чудны дела твои, Господи! Ты ли это, Владимир Иванович? Живой и здоровый?
Я присел к костру.
– Живой, живой. Садитесь, бояре. А что вы с войском не ушли?
Садов кивнул на собирающихся вокруг отроков:
– Мы решили, что не след оставлять отроков одних. Они нам зело в сече помогли. Почитай половину поганых стрелами перебили.
Все согласно закивали. Парни, стоявшие рядом, смутились, остальные таращились на меня.
– Верно, – кивнул я в ответ и покосился на парней. – Только я думаю, они сейчас во мне дырку глазами прожгут. Пялятся, как на чудо.
– Не мудрено, – хмыкнул Садов. – Несколько ден назад ты почти мертвый был. Сейчас, как и не язвлен совсем.
– А еще они сказывали, – заговорил Михаил Варнавин, – что ты, боярин, страшен в бою был. Аки пардус с горящими глазами, с двумя саблями поганых, как траву, косил.
Сзади раздались шаги, и меня вдруг что-то подхватило, сжало в плечах и подкинуло вверх. В ухо радостно заорали:
– Живой, боярин! Живой!
Недавно зажившие ребра, казалось, затрещат от сильных объятий Демьяна. Весь воздух из меня выдавил. Из последних сил я просипел:
– Отпусти, медведь. Задушишь.
Под хохот ратников и парней Демьян посадил меня обратно. Я глубоко вдохнул и повернулся к сияющему Демьяну. Садов хлопнул его по плечу.
– Славный вой вышел из нашей Косой Сажени. Видел я, как бился сей отрок. Мое слово – достойный витязь.
Все одобрительно загудели.
– Ладно, бояре, – поднялся я. – Собираемся.
Лагерь закипел. Собирались довольно быстро. Я немного посмотрел на суету и достал бронь. Развернул свой счастливый поддоспешник. Только благодаря ему я еще живой, и только благодаря ему я не получил смертельных ранений. Все наконечники стрел увязли в нем, лишь чуть порезав кожу. Критически осмотрел бронежилет. Много отметок от стрел. М-да, а били в упор.
Надел «поддоспешник», взялся за кольчугу. Кто-то вполне сносно залатал разорванные кольца. В глаза заплаты почти не бросались, только если приглядеться, было видно отличие. Это как заводское плетение отличается от кустарщины. Хотя на коленке исправить такие повреждения надо постараться. Нагрудные пластины имели несколько пробоин, аккуратно зачеканенных. Ладно, отдам Тюте, починит. Влез в бронь и попрыгал. Странное ощущение – как будто в колокол обрядился. Похудел я, что ль?
Надел наручи. Затянул ремень. Поправил саблю. Открыл тул. Лук на месте, стрел полно. ГШ-18 я еще в лесу зарядил. Подвели мою рыжую Дусю. Кобыла потянулась ко мне, и я погладил ее.
– Вот, осталась ты одна.
Кобыла покосилась на меня и встала боком. Чего, мол, теперь, садись и поехали. Умное животное. Я чуть постоял рядом, поглаживая кобылу, и, вздохнув, накинул потник…
Перекинул сумы на заводного. На седло справа подвесил щит, взял в руку рогатину и огляделся. Все уже были готовы. Похоже, ждали только меня. Поднялся в седло и махнул рукой. Пошли в две колонны. Со мной, во главе, пристроился Кубин. За нами Садов и еще двое ратников. Потом отроки. Замыкающими ехали братья Варнавины.
Кубин, чуть наклонившись, тихо сказал:
– Пойдем не к Большим Ключам, а ближе. Там по тайной тропе к Китежу пройдем. Я вперед дозор выслал.
Я кивнул и, покосившись назад, сказал:
– Думаю, всем туда идти не надо. Где-нибудь находим полянку, оставляем на ней отроков под надзором Варнавиных. А сами, с китежанами, идем к городу. – И тут же добавил: – Тропа хоть не такая, как в прошлый раз?
Кубин пожал плечами и усмехнулся:
– Не должна.
Потянуло гарью. Ратники заозирались по сторонам.
– Не к добру. Так большой пожар пахнет.
Садов показал вперед:
– Тянет с востока, аккурат от града.
Перешли в галоп. Колонна сразу сильно растянулась. Быстрая скачка длилась недолго. Переправились через Люнду и въехали в густой подлесок, сразу пошли медленным шагом.
– Сейчас будет поляна. Там и встанем.
