Тяжёлая судорога прокатилась от шеи до пяток, и её затухающие отголоски сотрясали моё тело, пока кончал Грэм.
Я сомневалась, что после такого доберусь до лифта на своих ногах. Тяжело дыша, прикрыла глаза. Одними губами произнесла:
— Кажется, я влюбилась в тебя.
Грэм не мог услышать моих слов. Бесшумные, они выскользнули и растворились в пространстве, словно лёгкое дуновение ветра. Я сама не успела их распробовать и принять, а повторить не решилась.
Знал ли Грэм о новых терзаниях в моей душе, виновником которых стал?
Если и догадывался, то не виду подавал.
"Прорыв" случился на следующий день.
Его приближение я не чувствовала до последнего момента, потому что была озабочена другим. В половине шестого утра вскочила с тревожной мыслью о предстоящем отчёте.
Слишком уж беспечно отнеслась к первому официальному выступлению перед начальством. Не перечитала, не перепроверила презентацию, мало думала над возможными вопросами.
Допустим, увольнять меня не станут, но ведь в моих планах было двигать вперёд науку, а не прозябать под опекой партнёра.
Чтобы не тревожить Грэма, я перебралась из спальни на кухню, открыла компьютер и начала повторять заготовленную речь, меняя на экране слайды и попутно замешивая тесто для блинчиков. Кулинарное вдохновение в последние дни меня не покидало, и Грэм с энтузиазмом поглощал его плоды.
Асшер озабоченно кружил рядом, не теряя надежды продегустировать завтрак, однако Петергрэм его опередил. Первые блинчики только перекочевали со сковороды на блюдо, а эрзар уже появился рядом.
Несмотря на ранний час, был он бодр, свеж и настроен игриво, поскольку первым делом полез целоваться. Подкравшись сзади, коварно выбрал чувствительную к ласкам зону на шее, чуть ниже уха. Его ладони накрыли мою грудь, приготовившись нырнуть под халатик, неосмотрительно накинутый на голое тело.
— Грэм! — выдохнула я скорее томно, чем возмущенно. — У меня отчёт сегодня.
— Очень хорошо, — одобрил он. — Для серьёзного дела надо создать особое настроение.
— Из-за такого настроения я думать ни о чём не смогу!
— Уверен, ты отлично справишься.
— Легко говорить со стороны.
— Ты похоже на студентку перед экзаменом. Очень возбуждающе!
— Грэм! — я обернулась до того, как он успел распахнуть мой халатик. — Для меня это важно, понимаешь? Не хочу опозориться. Краснеть и знать, что поддерживают меня из-за статуса спутницы. Нужно показать, что я чего-то стою, а не получила проект благодаря хитрым манипуляциям и связи с тобой.
— Ты неисправимая карьеристка, — заключил он.
— Надеюсь, это был комплимент?
— Тебе я могу говорить только комплименты.
— А войти в моё положение?
— Ладно, секс отложим до вечера, откупайся блинчиками, — согласился Грэм и немедленно стянул тот, который лежал сверху.
Бормоча презентацию под нос, я продолжила готовку.
— Говори громче, не стесняйся, — подбодрил Грэм. — Рассказ о зелёной тине, которая растёт в твоих аквариумах, отлично сочетается с завтраком.
Я бросила на него гневный взгляд, не особо оценив шутку.
— Мне правда интересно, — оправдался эрзар. — Хочу познакомиться с той частью тебя, благодаря которой мы встретились.
— Очень романтично.
— Никогда не видел в аквариумах таких ракушек, — он ткнул пальцем в микрофотографию диатомей.
— Это водоросли, — объяснила я. — Их можно рассмотреть только при увеличении. Ульвар говорил, что захотел стать биологом после того, как увидел под микроскопом каплю воды из пруда.
— Я подозревал, что заглядывать в этот прибор опасно.
— Ещё слово — и больше ничего не расскажу.
— А если буду жевать и слушать, расскажешь?
— Смотри не засни.
Я установила компьютер прямо напротив него и мстительно начала с первого кадра. Грэм, как ни странно, даже не зевнул. Возможно, поддерживать интерес помогали блинчики и горячая карфа.
Только под конец его взгляд стал задумчивым, и вопрос, который прозвучал по завершении доклада, был обескураживающим:
— У меня ведь не получится отговорить тебя идти на совещание?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Всё так плохо? — ужаснулась я.
— Наоборот, отлично, — успокоил он. — Я проникся важностью включения диатомовых водорослей в искусственные биоценозы на Верной. Дело в другом. Твой "прорыв" вот-вот случится.
— Ты именно сейчас это понял?
— Да. Признаки появляются не раньше, чем за несколько часов до кризиса.
Не скажу, что новость меня обрадовала. Очень уж не ко времени она пришлась. Да и слово "кризис" звучало более угрожающе, чем "прорыв".
— Я справлюсь. Читала в М-Сети впечатления спутников. Говорят, это похоже на опьянение. Нужно держаться подальше от хрупких и воспламеняющихся предметов и попросить помощи у эрзаров.
Грэм продолжал пристально смотреть на меня, и я всерьёз обеспокоилась. А ну как вздумает перестраховаться и не даст пойти на работу в такой важный день? С него станется заблокировать и лифт, и запасной выход.
— Твой кризис, — он нарочно поставил ударение на втором слове, — будет тяжелее и опаснее. Лучше всего остаться дома.
— Нет! — возмутилась я. — Сказала же, что справлюсь. Если почувствую себя плохо, сразу поднимусь сюда и свяжусь с тобой. В лабораторию вообще не пойду, но мне нужно быть на совещании. Это совершенно необходимо. Я не могу его пропустить!
— Хорошо, — неожиданно согласился Грэм. — Делай то, что считаешь правильным.
Я ушам не поверила.
Чтобы подтвердить свою решимость, сразу побежала одеваться. Завтракала второпях, всерьёз опасаясь, что Петергрэм передумает меня отпускать, и на рабочее место явилась первой в отделе.
Ирвиг, впрочем, тоже оказался ранней пташкой, поэтому в одиночестве я просидела недолго.
— Мы хорошо подготовились, — заверил он. — Если бы у Никласхарта были замечания, он бы озвучил их вчера.
Поддержка коллеги ободряла, однако ближе к началу действа волнение вернулось. Оно усилилось, когда я увидела, сколько народу стекается в зал для совещаний. Всего планировались три отчёта, но один относился к совместному с техниками проекту. На миг я малодушно пожалела, что упустила возможность отсидеться на сто восьмом этаже, и тут же себя одёрнула. Если отступлю сейчас, то и в следующий раз буду искать повод спрятаться за чужую спину.
Градус напряжения возрос, когда в зал вошёл владыка Аланстар. Видимо, его появление стало сюрпризом не только для меня. Молодой техник, собиравшийся выступать от лица своего отдела, побледнел. Кажется, я от него не отстала.
Остальные коллеги встретили высокое начальство спокойнее, с приветствиями и рукопожатиями.
— Иногда он сюда заглядывает, — шёпотом поделился Ирвиг. — Не бойся, пройдёшь боевое посвящение.
Я вымученно улыбнулась и улыбкой же ответила на пожелание доброго дня от владыки. Ничто в его облике не выдавало перенесённого ранения. Воспоминание об Аланстаре, истекавшем кровью на диване Петергрэма, казалось ночным кошмаром. Таким же нереальным, как наш разговор наедине.
Он что, всерьёз предлагал называть его Аланом? Или бредил? Неловко будет уточнять.
В любом случае сюда он явился как глава компании, и отчитывалась я перед начальником, а не членом семьи.
К моменту, когда подошла моя очередь, я не помнила себя от волнения, но, заняв место докладчика, почувствовала уверенность. Так случалось и раньше. Накануне защиты курсовых и диплома я ночи не спала, зато перед комиссией держалась молодцом.
Вот и сегодня не сплоховала. Доклад отчеканила без заминок, с ходу ответила на вопросы, а потом к обсуждению подключился Ирвиг. Беседа вышла короткой, но конструктивной. Аланстар в неё не вмешивался, только покивал и черкнул что-то в записной книжке.
— Полевые испытания надо запланировать на ближайшие месяцы, — подвела итог Антаниэтта. — Ознакомьтесь с графиком экспедиций на Верную и подготовьте расписание работ.
— Сделаем, — первым ответил Ирвиг, а мне шепнул: — Молодец!
