«Как! – воскликнете вы. – Не может быть! Вы ж были военные – тем более разведка! К третьей мировой атомной-переатомной… атомной-термоядерной, то есть… войне готовились! А какая ж ядерная война без измерения доз радиоактивного облучения личного состава? Ведь именно по дозе судят, можно ли солдату-офицеру в действиях на радиационно-зараженной территории дальше участвовать или его нужно из зоны высоких.уровней радиации выводить? А если военнослужащие уже получили большие дозы, тем более важно знать, какие именно дозы! Без этого ведь правильно медпомощь переоблученным людям не окажешь! Уж чего-чего, а дозиметров-то, этих небольших штучек, должно было быть навалом! Ведь вся страна, по сути, работала «на оборону», на возможную ядерную войну! (Это я подтверждаю как химик-прикладник, кой-чего повидавший на советских заводах и химкомбинатах.) Нет, уж чего-чего, но индивидуальных дозиметров должно быть навалом!»
Святая правда, их и было навалом – блестящих металлических трубочек-карандашей – индивидуальных стрелочных конденсаторных дозиметров.
«Навалом» же их и выкинули в самые первые дни в зоне. После того как попробовали ими пользоваться. Потому что брешут они безбожно. Даже не брешут – просто показывают все что угодно. В каких-то особо нежных лабораторных условиях они, наверно, работают точно, но никак не в условиях реальных, когда люди с ними бегают, прыгают, в машинах трясутся [65]. Так что с этими «дозиметрами» разделались быстро. Появились другие, под названием «накопители». Матово-блестящая светлая коробчонка размером меньше спичечной.
Эти я в зоне еще застал.
И сделал все, чтоб такой дозиметр-накопитель НЕ ПОЛУЧИТЬ. (Больших усилий, впрочем, не требовалось – их на всех все равно не хватало.) Потому что я уже знал, что точность у них – «плюс-минус полслона»: работают они на принципе засвечивания радиацией (гамма-лучами, если точно) фотопластинки внутри корпуса: для света он непроницаемый, а для гамма-лучей – запросто. Фотографы тех времен помнят, что такое советская фотопленка (особенно по цветным фото это было видно): пленка от пленки светочувствительностью заметно отличается. И поэтому, когда из корпуса твоего дозиметра эту фотопластинку вытащат после работы в зоне и на специальном приборе померяют степень ее потемнения (засвечивания гамма-лучами), то могут начаться вопросы: «А чтой-то у тебя, товарищ такой-то, столько мало?» (это если по бумагам-донесениям больше) – или «…столько много?!» (если наоборот). Будешь потом потеть, объяснительные записки писать, в потолок глядя, и «дезиметр» этот, и всю эту советскую дел/метрическую промышленность кляня… (Впрочем, как оказалось, жизнь замечательно саморегулируется: никто всерьез показания этих дезиметров не принимал. Так, смотрели спецприборчиком пару раз – для интереса…)
Были еще таблетки-дозиметры – настоящие большие белые таблетки в полиэтиленовом пакетике, который носили пристегнутым к одежде (в основном начальство). Но это была уже просто экзотика, практического значения для масс обычных людей в зоне не имевшая.
Так что у меня и у моего экипажа, и у других командиров взводов разведки, и почти у всех наших бойцов НЕ БЫЛО ЛИЧНОГО ИНДИВИДУАЛЬНОГО ДОЗИМЕТРА – измерителя дозы полученной радиации.
Вещи при работе в чернобыльской радиационной зоне вроде бы самой необходимой.
И тотально отсутствующей…
…И вдруг – я вижу НАСТОЯЩИЙ ДОЗИМЕТР! Тот, о котором я жгуче мечтаю каждый день в разведке!…
Нежданно-негаданно – вижу Дозиметр Моей Мечты!
В Чернобыле, в штабе, в отделе разведки, в руках его замначальника.
– Покажите! – взмолился. Показали, уважили.
Но издалека, в своих руках.
– Дайте! Не дали.
– Дайте – на разведку съездить – один раз!! Узнать, сколько ж мы на самом деле получаем! Ну, дайте…
Как ни упрашивал – не дали:
– Он дорогой, 650 рублей стоит. – Это несколько месячных зарплат тогда было.
– Да дайте, я вам расписку напишу! Потеряю – уплачу… Куда я от вас тут денусь?…
Поухмылялись (приятно сознавать, что человек никуда не денется…), но не дали. На всякий случай.
И исчез дозиметр моей мечты в темноте разведотдельского сейфа.
Так я и не знаю, сколько мы на самом деле получали. Уровни знаю, а дозы нет.
И это я – офицер радиационной разведки… А остальные?
Дозиметр моей мечты (Вместо ТЗ)*
Техническое задание (ТЗ) – исходный документ для проектирования новых изделий и сооружений.
ТЗ – основной документ, определяющий технические эксплуатационные требования к проектируемому объекту.
Как правило, в ТЗ указываются показатели качества и технико-экономические требования.
Политехнический словарь. Москва: Советская энциклопедия, 1976. С. 499.
Проездив всю свою чернобыльскую службу по разведкам без личного дозиметра, я понял, каким должен быть Идеальный Индивидуальный Дозиметр.
Дозиметр Моей Мечты:
Во-первых, должен быть цифровым – никаких стрелок, шкал, градуировок (особенно неравномерных, как на ДП-5), никаких пересчетов… Сразу – точная цифра!
Во-вторых, должен и уровень радиации, и суммарную полученную дозу показывать.
3-е: Быстродействие должно быть максимальным – замер за несколько секунд. Потому что полезность даже самого замечательного во всех других отношениях прибора, но делающего замер, скажем, минуту, – сомнительна: на 60 Р/ч., например, только за время такого замера уже рентген дозы получишь… (Хотя, конечно, лучше все ж иметь такой дозиметр, чем ничего…)
4-е: ЗВУК! – При получении («накоплении») нового кусочка дозы [66] дозиметр пищит. Чем выше уровень, чем быстрее «натекает» в тебя (и в дозиметр на тебе) доза, тем чаще пикает на тебе прибор… Улавливаете? Если бы такой дозиметр был с нами, когда мы неожиданно врубились в полосу с 10 р/ч, мы б там шустро померяли и смылись: дозиметр бы нас своим визгом предупредил…
Причем такое звуковое сопровождение не только сигнализирует «ЗАБРЕЛ НЕ ТУДА!», но и по частоте его писка или, где радиация покрепче, пронзительности верещания, как по компасу (даже не глядя на показания прибора!) – по одному только звуку можно из такого «радиационно-крепкого» места выбраться, не заблуждаясь в радиационном рельефе, а идя в сторону уменьшения писка-визга, то есть уровня. Чтоб с минимумом дозы унести из опасного места ноги. Ухо, надо сказать, само по себе очень чувствительный прибор и много информации может извлечь из такой вроде бы простой вещи, как сопровождение какой-то определенной дозы «пиканьем». Так что слух может компенсировать нашу слепоту к радиации…
Не один раз видел я в мечтах:
Вот – забрел я нечаянно в Рыжем Лесу на поляночку… И мой идеальный прибор, до того потрескивавший мирно, вдруг начал взволнованно пищать – заверещал! УРОВЕНЬ! И я эту поляну обхожу, ухожу из нее, только на треск его ориентируясь, в ту сторону иду, где треск меньше, обхожу радиационные горбы и горбики, вершины и отроги, двигаюсь только по невидимым безопасным ложбинам – на прибор вообще не глядя… А когда в стены оврагов (или вообще ущелий) радиационных утыкаюсь – он сразу как заверещит! – я назад… Затих прибор, мирно, уютно опять попискивает – значит, выбрался… Сказка! Настоящий друг человека в таких вот нечеловеческих условиях…
5-е, последнее: Удобным он должен быть.
Потому что дозиметр – это как еще один «орган восприятия». Точнее, не орган, а его протез. И как всякий протез, он должен быть удобным для постоянного ношения с собой. Не только в кармане, но и на одежде: рукаве, куртке, брюках… Зажимчик нужен – универсальный и прочный. Еще и для того, чтоб, если надо, прикрепить дозиметр на держак или палку и к подозрительному объекту поднести (а сам при этом – в сторонке, дозу от него не получаешь)… Очень полезная «вроде бы мелочь».
Вот такой идеальный индивидуальный дозиметр вырисовался в воображении командира взвода радиационной разведки после месяца работы в чернобыле без дозиметра вообще…
…И вот я держу его в руках – Дозиметр Моей Чернобыльской Мечты! Даже лучше.
Не просто держу – владею: мне его – представьте! – подарили.
Отличный дозиметр-радиометр «ТЕРРА» подарила мне фирма-изготовитель «ЭКОТЕСТ».
Мечты сбываются…
Через два десятка лет.
17 рентген в час: Станция Янов
(Приключение на ровном радиационном месте)*
Когда меня спрашивают, какой самый большой уровень я мерял, я всегда об этом случае забываю: настолько он стоит особняком от нашей обычной практики радиационной разведки.
А случай и то, что за ним стоит, – стоят рассказа.
