Я уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и спросил:
— Это правда, что мистер Брюнель покинул страну?
Броди ответил, не отрывая взгляда от бумаг:
— Да. Боюсь, его состояние ухудшилось.
— А что с ним случилось?
На этот раз он поднял голову.
— Вам нет нужды переживать за моих пациентов, доктор Филиппс. Без сомнения, этот человек слишком перегружает себя работой. Надеюсь, что смена климата поможет ему восстановиться. А теперь извините меня.
Я направился к выходу и уже открыл дверь, когда Броди сказал мне вслед:
— Меня опечалило известие о вашем отце, Филиппс. Он был прекрасным врачом.
Мой первый день в больнице был так богат событиями, что у меня даже не было времени вспоминать о мрачных событиях последних дней. До того момента как я, надев пальто, почувствовал тяжесть пистолета, оттягивающего карман, и вспомнил, что моя жизнь все еще была в опасности. По дороге в клуб, чтобы поужинать там перед возвращением домой, я снова попытался уверить себя, что раз Брюнель за границей, а моя личность, слава Богу, неизвестна убийцам Уилки, меня вряд ли смогут отыскать в таком большом городе, как Лондон. Успокоив себя этими доводами и подкрепившись вкусной едой, я сосредоточился на мыслях, более подходящих хирургу.
Мне нравилась идея организовать школу для медсестер. При существующей системе образования подготовке медсестер уделялось очень мало внимания, если вообще уделялось. Особенно это касалось преподавания базовых медицинских знаний. В необходимости перемен не оставалось сомнения. А кто мог провести эту реорганизацию лучше, чем мисс Найтингейл? К тому же я не мог не признать, что она была очень красивой женщиной и вызывала у меня уважение, как и любой другой человек, способный довести до белого каления сэра Бенджамина.
— Им нужна дисциплина, доктор Филиппс, — заявила мисс Найтингейл, с надменным видом осматривая царивший вокруг беспорядок. Уильям сообщил, что мне выпала честь выпить с ней чаю в моем кабинете. Я подумал, что место было выбрано не самое подходящее. — В Крыму я редко видела моих медсестер трезвыми. Хуже того, мне регулярно приходилось вытаскивать их из постелей наших пациентов. На медсестре держится вся больница, доктор Филиппс. Они не должны быть проститутками с повязкой на одной руке и бутылкой — в другой.
— Полностью с вами согласен, — поддержал я ее, пряча улыбку за чашкой с чаем. — Я могу положиться лишь на нескольких моих медсестер, остальные в лучшем случае исполняют роль горничных.
— Работа медсестры должна быть призванием, а не альтернативой работному дому. Я хочу, чтобы это стало профессией, которой нужно учиться. Лишь тогда мы сможем подбирать подходящих женщин. — Мое предложение выгодно и медсестрам, и пациентам. Самоуважение — вот ключ к работе медсестры. Однако мне кажется, что по этому вопросу сэр Бенджамин со мной не согласен.
Мне пришлось выполнять необычную для себя роль — оправдывать своего шефа:
— Он сварливый старый черт — этого нельзя не признавать, — к тому же, как и все люди его возраста, сэр Бенджамин — человек другого времени. Тем не менее я уверен, что он признает необходимость подобной школы.
— Возможно, и так, но он явно хотел обидеть меня и всех женщин в целом. Разве не поэтому мы сейчас разговариваем с вами? Он не желает общаться со мной как профессионал с профессионалом. Броди бы только обрадовался, если бы я ушла, чтобы он мог налить себе портвейну, выкурить сигару и спокойно взирать на недостатки вверенной ему больницы.
— С другой стороны, кому понравится, когда кто-то приходит со стороны и начинает критиковать вашу работу? Возможно, именно так он это и воспринимает. Что касается меня, то, вероятно, он просто захотел усложнить мне жизнь. Я не хочу вас обижать, мисс Найтингейл, но для женщины вы весьма тяжелый человек.
Теперь настала ее очередь улыбаться.
— Напротив, доктор Филиппс, я признательна вам за прямоту. И вы должны простить мою чрезмерную обидчивость. Но я женщина, которая давно живет в мире мужчин и привыкла бороться за право голоса. Чем бы ни руководствовался сэр Бенджамин в своем выборе, я уверена, что он сделал его правильно.
— Я рад, что вы так говорите.
— Я видела достаточно, чтобы понять: вы хороший хирург. — Она улыбнулась, вероятно, вспоминая о нашей первой встрече. — Вчера вы прекрасно справились с последствиями того страшного происшествия, доктор Филиппс. Думаю, в Крыму вы проявили бы себя гораздо лучше, чем ваши коллеги.
Так вот кто сообщил о моих заслугах Броди. Допив чай, она встала.
— Итак, доктор Филиппс, не стану вас больше задерживать. На следующей неделе у нас встреча с попечительским советом больницы, мы должны обсудить новое помещение для школы. Надеюсь, вы будете присутствовать там.
— Уверен, что сэр Бенджамин настоит на этом, — ответил я, вспоминая о его желании регулярно получать отчет. Хотя, наверное, было бы лучше для всех, особенно для меня, если бы первая встреча с мисс Найтингейл прошла без протокола.
Открыв дверь, она остановилась и еще раз обвела глазами комнату.
— Возможно, мы воспользуемся случаем и попросим, чтобы вам выделили более подходящий кабинет. Эта тесная конура совершенно вам не подходит.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Уильям отскребал стол после вскрытия, которое я провел впервые за несколько недель.
— Все-таки хорошо, что вы вернулись, — сказал он, опуская щетку в окрасившуюся красным цветом воду. — Давненько у нас не было столько студентов. С тех самых пор как вы уехали. Вы умеете привлекать людей, не хуже пятничного вечера в «Альгамбре».
— Да что ты говоришь, Уильям?
— Другие врачи тоже неплохо справляются, когда нужно кого-то лечить, но они не умеют объяснять так, как вы. А джентльмены любят наблюдать за вашей работой. Я слышал, как они об этом говорили.
— Спасибо, Уильям. Жаль, сэр Бенджамин другого мнения.
— Да нет, он думает так же.
— Откуда тебе это знать, хитрый лис?
Уильям ухмыльнулся.
— Он часто заглядывал сюда, пока вас не было. Ходил тут на цыпочках, как кошка по раскаленной крыше.
— Понятно.
— Другие хирурги нервничали, когда он здесь что-то высматривал. А потом некоторое время спустя он пришел и спросил меня. Представляете, он в первый раз разыскивал меня.
— Да, Уильям, представляю, что ты почувствовал.
— Он только спросил, не знаю ли я, когда вы вернетесь. С чего он взял, что вы мне об этом сообщите? А на самом деле я и понятия об этом не имел. Но я понял: он хотел, чтобы вы вернулись.
— Странный старикашка, не так ли?
— Ох, даже и не знаю, сэр. Но я вам так скажу: он хорошо знает, какая сторона бутерброда намазана маслом. Чем больше студентов будут платить за лекции, тем выше будет и его выручка.
— Вы долго отсутствовали, — заметил инспектор Тарлоу. Он не смог скрыть своего разочарования, увидев меня сидящим за моим столом.
— Да, — ответил я. — У меня болел отец.
— Надеюсь, он поправился?
— К сожалению, нет. Он скончался.
Лишь после этого полицейский снял шляпу.
— Соболезную.
— Спасибо, инспектор. А теперь, чем я могу вам помочь? Надеюсь, не по очередному убийству?
— Боюсь, что да. Я уже подумал, что убийца покинул нас, но он вернулся. Прошлой ночью мы нашли еще одно тело.
— В реке?
Тарлоу кивнул.
— Как и у всех остальных, содержимое грудной клетки отсутствует. Труп довольно свежий. Убийство было совершено не позднее двух дней назад.
— И вы хотите, чтобы я взглянул на него?
— Нет, доктор. У меня к вам пара вопросов.
— Понятно.
— Когда именно вы вернулись?
— Восемь дней назад.
— Значит, у вас было достаточно времени, чтобы совершить последнее убийство.
— Так, значит, я подозреваемый?
— Я долгое время не хотел в это верить, доктор, но многочисленные совпадения наводят меня на мысль, что это могли быть вы.
— Могу я вас спросить, в чем именно они заключаются? — Как будто я и сам не знал.
Инспектор достал блокнот и раскрыл.
— Первое и самое главное: убийца проявляет интерес к хирургии.
— Но я уже сказал вам, что работал непрофессионал. Если считать хирургом того, кто умеет разрезать мышцы, то любой мясник или скорняк Лондона мог бы оперировать в нашей больнице.
— Я еще не упоминал о ваших субботних вечерних дежурствах, доктор. Все же извлечение органов требует более… интимной обстановки. А теперь, если позволите, я продолжу.
Я понял, что с ним лучше не спорить.
— Конечно, инспектор, продолжайте.
— Убийца извлекает сердце и легкие, и так получилось, что вы являетесь специалистом в области сердца.
— Рискую повториться, но…
Тарлоу бросил на меня злобный взгляд.
— На платке, в который было завернуто разрезанное на части сердце, стояли инициалы, совпадавшие с вашими.
