У дома нас уже поджидает Вика. Несется к отцу и виснет на нем так, как мне хотелось. С ней Николоу нежнее. Треплет по голове. Улыбается. Шутит над тем, как та выросла, и обещает прибить к полу, чтобы дочка подольше побыла маленькой, но потом очень быстро сворачивает разговор и опять заводит шарманку про душ.
Пока он моется, я растерянно накрываю на стол. Мы долго думали над тем, стоит ли устраивать праздник по поводу его возращения, и решили, что непременно отпразднуем это дело, но чуточку позже. Когда Ставрос немного освоится. И судя по всему, это решение было правильным.
Накрыв, поднимаюсь наверх. В ванной моего мужа нет, хотя он явно помылся. Здесь парко и пахнет его парфюмом. Возвращаюсь в комнату, топаю в гардероб. Он стоит ко мне спиной и смотрит… На нашу одежду, что ли? По левую сторону его костюмы. По правую – мои. Плечи напряжены, будто высечены из камня. На бедрах лишь полотенце. Несмело сметаю пальцами капли воды с его кожи.
– Помылся? – целую между лопаток. – Теперь, наверное, хочешь поесть?
Ставрос медленно оборачивается, вскидывает ресницы и… О, боги. Кровь отливает от моей головы к низу живота. Ставрос качает головой.
– Нет. Я тебя хочу. – Спускает к локтям бретельки платья. Пиджак я еще внизу сняла. – Ты даже себе представить не можешь, как я тебя хочу.
– П-почему же? Кое-кто мне писал об этом почти в каждом своем сообщении.
– Слова не в силах передать и сотой доли того, что я испытываю.
Голос Ставроса звучит надсадно и непривычно ломко. У меня на глазах выступают слезы.
– Тогда покажи мне.
– Нет. Что ты… Я не смогу сейчас быть нежным.
– И не надо. – Расстегиваю хитрую молнию на спине. Платье падает к моим ногам. Я немного волнуюсь. Мое тело изменилось за те пять месяцев, что мы не виделись. Очень сильно изменилось. Грудь стала еще более тяжелой, живот – выпуклым, а между ног я теперь все время налитая так, как раньше наливалась лишь после долгих-долгих прелюдий.
– Но как же? Ты беременна, Нина…
Да. Да, я беременна! В моем носу щиплет. В его лице что-то меняется. Он зажмуривается, прижимает к носу кулак, тяжело дышит. И, наконец, касается моего живота. А мелкий, будто только этого он и ждал, пинается. Глаза Ставроса округляются.
– Видишь, он не против с тобой познакомиться поближе, – смеюсь.
– Он? – сипит.
– Да. У нас будет парень. Такой классный, знаешь ли! С ним вообще никаких проблем, – я оборачиваюсь вокруг оси и потираюсь о стояк мужа попкой. Так ему гораздо удобнее гладить мой живот, а мне – его спровоцировать. – И никаких противопоказаний.
Я безумно соскучилась по мужу. Меня буквально трясет. К тому же я, наконец, получила эмоции Ставроса. Все те эмоции, которых так бесконечно жаждала. Его глаза блестят от слез. И пьянящей сладостной похоти.
– Ты уверена? – сипит в волосы и гладит, гладит пузико. Ныряет вниз, где я под его пальцами раскаленная и насквозь мокрая. Приподнимаюсь на цыпочки. Это и есть мой ответ. Ставрос с мучительным стоном прикусывает мою холку. Отодвигает трусики и погружается в меня яростным толчком. О-о-о… Нежно не будет – факт. Будет так, как нам обоим это сейчас нужно. Сильно и быстро. Потом, когда мы всех выпроводим и закроем дверь в спальню, можно будет растянуть удовольствие. А пока…
– Я люблю тебя. Я мечтал о тебе… Я с ума без тебя сходил.
Как отбойный молоток, господи. Да-да-да! Взрываюсь за десять секунд. Утягиваю за собой, выжимаю. Ноги подкашиваются. Мы медленно оседаем на пол. Ставрос затягивает меня на колени и, низко склонившись, касается нежным поцелуем моего вибрирующего живота.
– Ну, привет, сын. Будем знакомы.
Я смеюсь. И плачу. Я глажу ежик волос на его голове. Подстригли его под машинку, и это полный трэш, конечно. Не сама стрижка, а то, сколько седых волос у него прибавилось. Помню выражение его лица, когда меня вязали. С какой дикостью во взгляде он ко мне рвался…
– Я тебя безумно люблю.
– Хорошо. Но я тебя больше.
– Эй! – фыркаю. – Вообще-то это моя фраза.
– Я решил с тобой поспорить.
– Поверю, только если ты подтвердишь свои слова доказательствами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ты намекаешь на второй заход? – смеется, все так же ласково поглаживая животик.
– Ну, уж нет! Не сейчас.
– Почему?
– Ставрос! Там Вика. И наши вот-вот приедут.
– Кто – наши?
– Ну, как, кто? Герман, Азаров тот же… Надо же нам отчитаться о делах фирмы! – я подхватываюсь и сажусь напротив мужа, скрестив по-турецки ноги. Ужасно хочется его впечатлить. Чтобы он меня похвалил, хочется. Я не завалила его поручения. Я справилась!
– К черту фирму! Давай возьмем отпуск.
– Ты же шутишь?
– Отнюдь. Ты все лето пахала, я на нарах сидел. Мы заслужили передышку. Давай куда-нибудь дернем. Только ты и я.
Мое сердце мучительно сжимается от нежности.
– Ты изменился. Еще полгода назад ты бы первым делом поехал в офис и потребовал полного отчета о текущих делах.
– Еще полгода назад я думал, что работа – мое все.
– Что же изменилось? – веду рукой по его щеке. Одной он о мое пузико потирается, а вторую, вот, очень удобно гладить…
– Все. Думаешь, я за решеткой о своем бизнесе думал? Не-а. Я о тебе горевал. О нас… Каждую минуту там.
– О боги, – шепчу я, обнимая его за шею и целуя часто, звонко, все лицо. Нас буквально сносит эмоциями. Мы гибнем в них, как под лавиной. Задыхаемся… – Значит, ты не будешь злиться, узнав, что я тебя обанкротила? – шучу, чтобы чуть ослабить это давление. Но он не ведется. И отвечает на полном серьезе, обхватив пальцами мой подбородок.
– Банкроть, забирай все, делай что хочешь. Только со мной будь.
И я опять горько плачу, захлебываясь от восторга и любви самого лучшего, единственного моего мужчины.
ЭПИЛОГ
Ставрос
– Ну, что? Еще один фильм? Только на этот раз мальчики выбирают! – вскакивает на ноги Жека – младший брат моей жены. Целый день мы всей семьей гоняли на лыжах, а теперь вот решили расслабиться перед телеком. Народу в гостиной – тьма. Но мне это ужасно нравится. Я же грек. Семья для меня – святое. А большая семья – втройне.
– А чем тебе не понравился выбранный девочками? – подбоченивается подружка Жени Света.
– Сюжет – грусть-тоска. Ты плачешь, мама плачет, – уличающее тычет пальцем в жену моего тестя. Приятную и очень ухоженную женщину. Признаться, я несколько опасался их встречи с Ниной, но все прошло лучше, чем можно было представить. – Сестра…
– Сестра не плачет, – зевает Нина. – Впрочем, это ни о чем не говорит.
– Как это? Либо фильм сопливый, либо нет!
– Я отведенный мне лимит слез выплакала за время беременности. Ужас, что творилось, скажи, пап?
– Не то слово.
Плаксивость моей Лунопопой во время беременности, видно, еще долго будет поводом для шуточек. Хорошо, что все позади. Сашка родился за две недели до Нового года, чуть поторопившись и здорово смешав нам карты. Но это что? Главное, все прошло почти идеально. Воды у Нины отошли ночью. Сильно мело, но до больницы мы доехали почти без приключений. Практически сразу нас перевели в родзал. Точнее – перевели Нину, а мне велели ждать за дверью. Уже там, меряя шагами длинный больничный коридор, я понял, что мое присутствие на родах Лунопопой даже не обсуждалось. А почему? Я замер, методично анализируя ситуацию. Почему Нина никогда не спрашивала, хочу ли я быть с ней в этот момент? Лишь поинтересовалась однажды, присутствовал ли я на родах Вики. Я без задней мысли ответил правду. Нет, я приехал после. Моя первая жена была твердо убеждена, что мужчинам в роддоме делать нечего. Настаивать на обратном было глупо, да и не то чтобы я действительно так уж рвался к ней… тогда. Но сейчас ведь другое дело! И женщина другая.
Торможу выскочившую в коридор акушерку.
– Я хочу быть там, – киваю на дверь.
– Вы уверены?
Уверен ли я? Да, черт возьми! Да! Я знаю, что могу скинуть на жену любую задачу, и она с ней блестяще справится, но я не желаю, чтобы конкретно с этой задачей она справлялась одна. Все во мне встает на дыбы от этой мысли.
