– Даю пенни за ваши мысли, Гатри, – подал голос бродивший по комнате Холмс.
Я покачал головой:
– Просто меня озадачил способ, которым Братство, по-видимому, решило обратить против вас ваши способности, как вы говорили. Кроме того, мне интересно, почему они остановили свой выбор именно на вас, а не на премьер-министре или каких-то других, более заметных фигурах из правительства. Я вовсе не хочу вас обидеть, сэр, – торопливо прибавил я, – но если в их намерения входит лишить Британию влияния на европейские дела, должны существовать более тривиальные пути достижения этой цели. Например, те, которые вызвали бы всеобщее смятение и привели к гораздо более серьезным беспорядкам, чем ваша компрометация. Вся эта затея метит в вас, чтобы уменьшить ваш авторитет и заставить Адмиралтейство в вас усомниться.
– Это стало очевидным, как только их хитрость была разгадана, – кивнул Холмс. – Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов мотив мести. Многие годы я был бельмом у них на глазу. Кроме того, возможно, они не хотят, чтобы их деятельность ввергла страну в хаос, во всяком случае сейчас. Быть может, они предпочитают постепенно лишить Британию влияния, а уже затем, когда она утратит доверие Европы, поставить ее на колени. В этом случае они должны будут сосредоточить свои усилия на мне или ком-то вроде меня. Подозреваю, что Викерс немало потрудился над тем, чтобы был приведен в действие именно этот план.
– Неужели вас не беспокоит, что они собираются уничтожить вашу репутацию? – проговорил я, потрясенный его самообладанием. – Вы не чувствуете себя оплеванным?
– Напротив, Гатри. Впервые с тех пор, как заварилась эта каша, я ощущаю прилив сил. Думаю, в Братстве слегка переусердствовали. Они так тщательно подкапывались под меня, что сами себя выдали. – Он хлопнул в ладоши. – Депеши в коробках у окна, верно?
– Думаю, да, – ответил я. – Во всяком случае, я складывал их туда.
– Отлично, – сказал он, подходя к окну и снимая крышку с продолговатой коробки. Затем он принялся рыться среди папок, словно боров, ищущий трюфели, и наконец извлек на свет два тома. – Вот они! – торжествующе воскликнул он. – Гатри, вы возьмете себе депеши из Константинополя, а я – европейские.
– Что именно надо искать? – спросил я, не надеясь на скорое прекращение головной боли.
– Точно не знаю. Но вы сразу поймете, когда что-нибудь отыщете. Десять дней, которые вы недавно провели в Малой Азии, сослужат вам хорошую службу. – Он воодушевлялся все больше. – Мы с вами непременно найдем ключ. Я в этом убежден. За работу, мой мальчик, за работу!
Я открыл папку и взглянул на подборку рапортов, телеграмм, бюллетеней и тому подобных материалов, которые составляли ее содержимое. Знакомые имена и названия сразу воскресили в моей памяти прежние события, однако я вынужден был подавить обуревавшие меня чувства. «Не время грезить», – сказал я себе и стал методично изучать факты, слухи и предположения, которые доводились до сведения Адмиралтейства агентами с турецких территорий в последние два месяца.
Через час, когда я рассортировал депеши по трем кучкам, Холмс прервал мою работу:
– Вашу записку доставили по назначению.
– Да? Спасибо.
Я оглянулся вокруг, заметив, как потемнело за окном. Буря продолжалась, сгущающийся полумрак свидетельствовал о приближении вечера. Я устало потер переносицу. В нескольких футах от меня вспыхнул свет – это Холмс зажег ближайшую ко мне газовую лампу, а через мгновение еще одну. Вскоре в кабинете стало светло и уютно.
– Удалось что-нибудь обнаружить, Гатри? – спросил Холмс, вернувшись к столу и снова садясь.
– Совсем немного, – признался я. – В этой пачке – сообщения, которые, судя по всему, не представляют для нас интереса. В следующей – те, которые могут иметь некоторое значение. А в этой – четыре депеши, прямо или косвенно связанные с Братством. Из них наиболее красноречива вторая.
– Отличная работа, Гатри, – похвалил Холмс. – Этого я от вас и ждал.
Я заметил, что он просмотрел почти вдвое больше документов, и решил, что меня похвалили не столько за результат, сколько за усердие.
– Однако вы успели больше.
– Да, но в европейских депешах куда проще выявить сведения, имеющие касательство к Братству, чем в восточных. Я положился на вас, потому что вы, с вашим недавним опытом, сумели бы лучше меня вникнуть в содержание депеш. Мне не обойтись без обширного сопоставления источников. – Он взглянул на плоды собственного труда. – С другой стороны, я почти ежедневно имею дело с европейскими депешами.
– Но вы уверены, что эти две сферы связаны между собой?
Я понимал, какое это искушение – повсюду видеть руку Братства и приписывать его злонамеренному вмешательству все наши трудности, но такой взгляд на вещи чересчур упрощал сложные международные отношения.
– Вне всякого сомнения, – ответил Холмс. – И, думаю, вы со мной согласитесь, ведь именно вы с Саттоном впервые заметили эту связь. – Он потянулся и зевнул. – Кстати о Саттоне: поскольку он отсутствует, вскоре мне самому придется отправиться в клуб.
– В такое ненастье? – ахнул я.
– В любую погоду. Мы, англичане, должны с почтением относиться к ненастью: если зима – ангел-хранитель России, то ненастье – ангел-хранитель Англии. – Он поднял бровь и воззрился на меня: – Полагаю, шотландец в этом со мной согласится.
– Признаю, что вы правы, – недоверчиво улыбнулся я.
– Принимаю ваш ответ. Когда я вернусь из клуба, мы с вами пообедаем, а потом посмотрим, что еще нужно сделать.
– Как вы думаете, до которого часа мы будем трудиться? – Я полагал, что мы засидимся до ночи, но не хотел произносить этого вслух.
– Это будет зависеть от того, насколько быстро мы обнаружим то, что ищем, – весело сказал Холмс. – Если ничего не найдем, то в десять прекратим работу, годится?
– Хорошо, – ответил я, безрадостно размышляя о возвращении домой.
Я сознавал, что мое недовольство отчасти связано с утренним происшествием в Грин-парке, и утешался тем, что ни один убийца в такую ночь носу из дома не высунет и что буря, которая меня тревожит, послужит мне защитой.
– Дорогой Гатри, я понимаю, что многого требую от вас. Такого преданного и верного человека еще поискать. У вас недюжинный ум, и вы умеете мыслить самостоятельно, а это большая редкость. Если бы не вся эта путаница, после обеда я с удовольствием отпустил бы вас домой, но не могу, пока Викерс и Браатен, словно волки, рыщут неподалеку. – Холмс снова принялся мерить кабинет шагами, одновременно теребя свою часовую цепочку. – Времени почти не осталось. Это меня беспокоит, но вместе с тем и воодушевляет: значит, у нас еще есть возможность подготовиться к схватке с Братством, что бы там они ни замышляли. Мы можем быть уверены, что их возвращение в Англию – лишь первый шаг в осуществлении большого плана. Чем дальше, тем сложнее будет остановить эту горную лавину, которая, однажды придя в движение, способна низвергнуть тонны снега. У нас совсем немного времени, чтобы застопорить ее движение или уменьшить мощь. Надо сделать все, что в наших силах, чтобы пресечь их козни в самом начале. Нельзя пасовать теперь, когда у нас появился шанс справиться со злом. – Он взял со стола несколько депеш и, нахмурившись, стал читать. – Не могу взять в толк, зачем им понадобилось увязывать рушащуюся Османскую империю с Британией и как они намереваются использовать обе державы в своих интересах. Когда я найду ответ, мы будем вооружены.
– Быть может, связь между ними – еще один ложный след, призванный ввести нас в заблуждение? – предположил я.
– Это возможно, но представляется мне маловероятным, во всяком случае на данной стадии наших поисков. Меня особенно беспокоит Восточная Европа. В этом уголке мира существует целый клубок давних противоречий, которые вполне могут использоваться для свержения властей или же развязывания мелких затяжных войн, которые лишат эти страны доходов и подорвут торговлю и промышленность целого региона. Обескровленные таким образом государства падут жертвой Братства, которое начнет тянуть из них соки. – Он глубоко вздохнул. – Вспомните, что поместья леди Макмиллан расположены в восточной части Германии, а именно – на чешских землях.
– А ведь верно! И, если память мне не изменяет, в тех краях неспокойно, – сказал я. Пока Холмс не упомянул об этом, подобные мысли не приходили мне в голову. Теперь же все стало на свои места. – В последнее время чехи переживают нелегкие времена.
– Да, – ответил Холмс, – и не только чехи, но и словаки, и поляки, и Австро-Венгрия, особенно на восточных и южных своих границах. – Он подошел ко мне. – Посеять смуту в этом регионе – от Греции до Латвии – не составит большого труда.
– Но опасность не… – Я осекся. – А договоры?
– Вот именно, договоры, – мрачно промолвил Холмс. – Братство сможет втянуть в войну всю Европу, если ему удастся с помощью международных договоров разжечь между крупнейшими европейскими державами множество региональных конфликтов. Уже сейчас большие государства стремятся сохранить в Европе стабильность. Даже царь хочет спокойствия для России – помните, как он поддерживал разговоры о сокращении вооружений? – так что реформы возможны даже в его огромной стране. Но если Восточная Европа запылает, никто не сумеет остаться в стороне. Британия, как могла, использовала свое влияние, чтобы поддерживать на континенте относительное спокойствие.
