– Сдается мне, неблагодарная это задача, – подвел итог Прайс, словно отлично понимал, какими осложнениями она чревата.
– И с гибелью герра Криде она отнюдь не сделалась проще. – Холмс бросил взгляд на камердинера, вошедшего в комнату с чайным подносом: – Спасибо, Тьерс. Трубочист уже ушел?
– Да. Он опять придет завтра или во вторник, – ответил Тьерс, удаляясь.
– Хорошо, – безразлично обронил Холмс. Он явно хотел удостовериться, что Саттон удалился, на случай если инспектор Прайс в рамках расследования смерти герра Криде захочет осмотреть квартиру. – Какой чай вы предпочитаете, старший инспектор: ассам или лапсанг? – Он указал на два чайника, стоявших на подносе.
– Пожалуй, лапсанг, – оживился Прайс, обрадованный возможностью выбора. – С сахаром и без молока. – Помолчав, он добавил: – Вам очень повезло: трубочист приходит к вам по воскресеньям.
– Верно. Однажды я оказал ему услугу, и он хочет отплатить мне тем же, – спокойно объяснил Холмс.
– Должно быть, это была весьма значительная услуга, – заметил Прайс, ожидая от Холмса ответа.
– Именно. – Холмс налил старшему инспектору чаю и встал. – Прошу прощения, я должен на минутку выйти. Гатри, в мое отсутствие прошу вас принять на себя обязанности хозяина и по возможности ответить на вопросы.
– Разумеется, – согласился я, недоумевая, что за срочное дело появилось у Холмса.
Я налил себе чашку ассама, добавив молоко и сахар. Было ясно, что через какое-то время мне тоже придется извиниться и выйти, поскольку в то утро мы успели выпить немыслимое количество чая.
– Чем могу помочь, старший инспектор? – спросил я.
– Скажите, каковы были ваши первые впечатления от этой смерти? Разумеется, я читал ваши показания, но если теперь что-то представляется вам особенно важным, мне бы хотелось об этом услышать. – Он сделал глоток чая и посмотрел на меня, ожидая ответа.
– Ну что ж, – произнес я, мысленно погружаясь в события прошлого вечера. – Я понимал: немцы так обхаживают нас потому, что должны безотлагательно решить вопрос, ради которого мы собрались. Хотя бы потому, что леди Макмиллан уже покинула Германию и в настоящий момент, скорее всего, находится в Голландии, как сказал барон.
– То есть вы не хотите, чтобы эта дама появилась в Лондоне прежде, чем будут обговорены условия ее визита? – спросил Прайс.
– Речь не столько о самой даме, сколько о сопровождающих ее «дядюшках». У них есть определенные связи, из-за которых Адмиралтейство не желает пускать их в столицу. Все это очень прискорбно, но я вынужден констатировать, что люди, о которых идет речь, опасны. – Я решил, что могу говорить столь откровенно, поскольку обо всем мною сказанном упоминалась в показаниях трех свидетелей, написанных по распоряжению Холмса.
– То есть они действительно представляют опасность для Британии? – Прайс разглядывал меня с вежливым любопытством.
– Да. Иначе мы не затеяли бы переговоров. – Я поставил свою чашку на стол и подался вперед, опершись локтями о колени. – Возможно, тут есть связь и с покушением на сэра Камерона, совершенным перед его приездом на Беркли-Мьюз. Оно послужило толчком событиям, которые привели к гибели герра Криде.
– Да, я знаю, – кивнул старший инспектор, – и весьма озадачен этим, ведь не знай барон о покушении на сэра Камерона, разве мог бы он предугадать, что в чашке, из которой пил герр Криде, окажется яд?
– Вот именно, – поддержал Холмс, появляясь в дверях. – Эта чашка могла достаться любому. Ведь яд был в чашке, а не в чае?
– Да, хотя я не возьму в толк, как вы об этом догадались, – нахмурился старший инспектор. Он повернулся и посмотрел на Холмса, который прошел обратно к своему креслу и сел.
– Обычные наблюдения. Я писал об этом в своих показаниях: чай не имел специфического запаха и цвета. Зато на внутренней поверхности чашки, осколки которой валялись на ковре, остался голубоватый налет. Вот почему я настоял на том, чтобы сцена преступления сохранялась в неприкосновенности – об этом также упоминается в моих показаниях. Я решил, что если яд подсыпали в чашку, то преступнику не составит никакого труда ее подменить. – Он помолчал, а затем продолжил: – Я понимаю, что барон мог налить чай и через своих помощников передать смертоносную чашку по кругу. Вероятно, в этом случае она оказалась бы у сэра Камерона или у меня.
Прайс кивнул:
– Да, это представляется вполне правдоподобным. Меня удивляет, что вы рассуждаете об этом с таким хладнокровием. – Он исподлобья внимательно изучал Холмса. – Большинство людей, предположив, что их могли отравить, пришли бы в ужас.
– Ну, в конце концов, ни я, ни сэр Камерон не пострадали. Печальная участь выпить из отравленной чашки выпала на долю несчастного герра Криде. Сомневаюсь, что он догадывался о ее содержимом.
– А как же его нервозность? – спросил Прайс. – Любой человек, столкнувшись с подобной перспективой, занервничал бы.
– Но с герром Криде, как я уже сказал, все было иначе. Его мучил вовсе не страх умереть от яда. Не думаю, что кто-нибудь стал рисковать вслепую, подсовывая помощнику барона смертоносное зелье столь ненадежным способом. Кто знает, сработало бы это или нет? Объяснить случайную смерть куда сложнее, чем уничтожить нужного человека. Герр Криде – подданный кайзера, не было никакого резона убивать его в Лондоне, гораздо легче было отослать его домой в Германию и уже там потихоньку расправиться с ним. Итак, я не считаю, что жертвой должен был стать герр Криде. – Холмс скрестил руки на груди. – Нет, скорее я склонен думать, что он заподозрил неладное, но не отважился с кем-нибудь этим поделиться. Не могу судить о причинах. Каковы бы они ни были, любые мои версии будут чистейшей воды предположениями.
– Хорошо. Я и не надеялся, что вы знаете всё. Можете ли вы хотя бы в общих чертах представить себе, что за подозрения его терзали? – спросил Прайс.
– Мне жаль разочаровывать вас, старший инспектор, но среди мои талантов не числится дар ясновидения, – ответил Холмс. – У меня много догадок, однако все это только догадки, а значит, они ничем не помогут вашему расследованию. Напротив, они способны лишь затуманить то, что вы желаете прояснить. – Он налил себе ассама и продолжал: – Если вы желаете продвинуться в этом деле, вам не следует забивать себе голову лишними гипотезами.
– Возможно, – согласился Прайс, – хотя, на мой взгляд, ваши гипотезы могут оказаться куда ближе к истине, чем чьи-либо еще. – Он допил чай и добавил: – И все же вы правы. Пожалуй, пока не буду спрашивать вашего мнения. Возможно, мы вернемся к этому позже, если позволите.
– Всегда рад помочь полиции, – сердечно заверил его Холмс. – Полагаю, мне следует указать на то, что ни я, ни Гатри не имели возможности дотронуться до чайного подноса и находившихся на нем предметов.
Прайс рассмеялся:
– Должно быть, вы шутите, мистер Холмс. Мне никогда не пришло бы в голову подозревать вас.
– И напрасно, – резко возразил Холмс. – Подозревать следует каждого, кто был в комнате, в том числе дворецкого, пока вы не докажете обратного. Нас с Гатри тоже надо рассматривать в качестве подозреваемых. И сэра Камерона, пусть даже он опоздал и все еще находился под впечатлением от недавнего покушения.
– Если вы настаиваете, – с неожиданной холодностью произнес старший инспектор, – я, разумеется, буду искать доказательства вашему утверждению.
– Отлично, – одобрил Холмс. – Если кому-нибудь – газетчикам, немцам, сэру Камерону – вдруг почудится, будто вы исключили кого-то из списка подозреваемых, начнут кричать о предвзятости и фаворитизме. А полиции такие обвинения совсем ни к чему.
– Вероятно, вы правы, – промолвил Прайс, угрюмо уставившись на свою чашку.
– Довольно хлопот, которые уже доставила нам леди Макмиллан. Ее визит пришелся весьма не ко времени по причинам, которые слишком сложны, чтобы сейчас о них рассуждать. Советую вам помнить, что на протяжении всего расследования полиция будет находиться в центре внимания и что сэр Камерон в некотором роде любимчик прессы.
– От меня это не ускользнуло, – криво усмехнулся старший инспектор Прайс. – Когда я утром пришел к нему в гостиницу, у входа ошивалось полдюжины журналистов.
– Неудивительно. Сэр Камерон – их главный фаворит, – терпеливым отеческим тоном изрек Холмс.
Старший инспектор обреченно махнул рукой:
– Я бы не возражал, если бы только он не считал себя обязанным пересказывать им все подробности. Но не посадишь же его под замок?
Холмс поднял руку, прося тишины, так как обдумывал свой ответ.
– Думаю, здесь я могу помочь вам советом, инспектор, – промолвил он наконец. – Насколько я понял, сэр Камерон снял дом на Динери-Мьюз. Он сам это подтвердил. Скажите ему, что там он будет в большей безопасности, чем в гостинице, поскольку отель, в отличие от дома, большой проходной двор. Возможно, леди Макмиллан это не понравится, но вопрос с охраной сэра Камерона будет решен. Если кто-нибудь опять вознамерится застрелить его, сделать это в гостинице будет намного проще, чем в частных владениях. К тому же он сэкономит на плате за номер. – Он помолчал, давая полицейскому время обдумать сказанное, а затем добавил: – Вы также можете напомнить ему, что разумнее окружить себя собственной прислугой, а не людьми, которых он не знает и которые могут оказаться более продажными, чем ему бы хотелось.
