и слабо мотнул головой.
– Поможете мне добраться до его штаба, и там мы с вами расстанемся.
Полковник после секундного раздумья помотал головой, застонав от резкого движения.
– Ну, что там у вас за сложности? – Туманов аккуратно вытащил кляп, держа его наготове, – его нет в Бугульме?
– Штаб уже эвакуирован в Уфу, фронт отступает… – полковник жадно задышал, сбивая голос.
«Снова не успеваю…». Туманов вздохнул, пристраивая кляп на место.
– Значит едем в Уфу.
Соорудил пакет из бумаги и одел на голову полковника, скрыв кляп и ограничив ему видимость, наручники перевел в положение за спину. Поставил его на ноги и предупредил, перед выходом:
– Не дурите. При малейшей провокации прострелю вам живот, а это очень больно. Вперёд.
Из комендатуры вышли на удивление просто, караул у двери кабинета и на крыльце только вытянулся в струнку, пропуская уверенно шагающего «полковника» и его пленника. Сумеречная пора и суета на улицах не способствовали распознанию подмены Туманова, и он беспрепятственно уселся с пленником в коляску стоящего без дела извозчика, поднял верх и велел ехать на станцию. По дороге пробовал незаметно оглядеться, пытаясь выявить слежку, но скоро бросил это занятие, с поднятым верхом коляски получалось плохо, точнее не получалось совсем. Снял пакет с головы полковника, и вытащил кляп.
– Вы привлекаете излишнее внимание, что за привычка: ходить с пакетом на голове…Зачем вы устроили слежку, когда везли меня в комендатуру?
Полковник фыркнул, не оценив юмора, и ответил не сразу.
– Рассчитывал взять вас на горячем, Туманов. Всё говорило о том, что попробуете сбежать.
– Как вы познакомились с Чёрным? – Туманов спросил неожиданно, решив дожать ещё не отошедшего от контузии пленника.
– Это вы о Шляхтиче? Чёрный… Хм. – Полковник старался держать корпус прямо, избегая тряски. – В 1898 году я служил в Третьем отделении. По службе сопровождал деятельность Союза борьбы за освобождение рабочего класса, вот там этого студентиуса и заагентурил. Перспективная вокруг него оказалась компания, кстати, меня даже поощрили наградными часами за то дело.
Полковник вдруг замолчал, как-бы досадуя на свою внезапную и непонятную самому откровенность.
– Слушайте, Туманов, прекратите ваши штучки. Допрашивать человека в таком состоянии не гуманно.
– Не буду. Скажите его фамилию и имя.
– Марк Добжецкий. Ну вас к чёрту, больше ничего не скажу, голова трещит.
– А потом, значит, роли поменялись, – Туманов насмешливо наблюдал за полковником, – Теперь вы его агент. Ну-ну.
– Не ёрничайте. В нашей службе это называется оперативной комбинацией.
– Это называется по другому, полковник. Но об этом позже. Мы приехали.
Железнодорожная станция пыталась переварить огромную массу военного и гражданского люда, и выплюнуть всё это эшелонами на восток. В багровом и стылом свете осеннего, почти ушедшего заката всё это выглядело зловеще, и как-то безысходно. Подталкивая перед собой скованного наручниками пленника, Туманов решительно предъявлял караульным постам удостоверение и представлялся:
– Полковник Макаров, контрразведка фронта.
(Что, собственно, соответствовало истине, ведь он не уточнял, кто из них двоих Макаров). Пройдя на пути, где спешно грузились в столыпины солдаты, затаскивая ящики, походный скарб и заводя лошадей, Туманов проследовал до санитарного эшелона, в конце которого был зацеплен неказистый почтовый вагон, около которого стоял часовой. Представившись, потребовал к себе старшего. В дверях показался молоденький унтер, со знаками различия фельдъегерской связи. Узнав о необходимости предоставить место для полковника контрразведки и его арестанта, он страшно озадачился, пытаясь объяснить, что вагон спецпочты не может быть использован для сторонних целей. На это Туманов резонно заметил, что арестант является государственным имуществом, которое следует доставить в штаб армии лично командующему, и он, целый полковник контрразведки, в условиях перемещения фронта является тем же фельдъегерем, сопровождающим груз. Коротко говоря, место в вагоне было им предоставлено, не смотря на обескураженность старшего вагона и его охраны. Кроме всего, Туманов истребовал своему арестанту камеру для особо важной почты, закрывающуюся решеткой с запором. На неё он и рассчитывал, зная о наличии таких помещений в фельдъегерских вагонах. Не церемонясь, вернул на место кляп и натянул на голову Макарова всё тот же мятый пакет. Устроив таким образом пленника, проверил запоры и передал его караулу вагона, настрого запретив вступать с ним в разговоры и категорически пресекать такие попытки. Сам же направился к начальнику станции, воспользоваться телеграфом.
Телеграфист с сомнением смотрел на текст сообщения, которое требовал отправить незнакомый ему полковник. Возымело действие только удостоверение контрразведки, предъявленное Тумановым, после чего телеграф отстучал в Оренбург: «Бугульма тчк Сергеев тчк». На прямой связи Дутова не оказалось, и выждав ещё пару минут, уже в темноте Туманов вернулся к вагону.
(В это время в Оренбурге проходил Войсковой Круг, завершение работы которого требовало постоянного участия и присутствия атамана. Круг оценил заслуги и успехи атамана производством его в генерал-лейтенанты. Вместе с тем решались острые вопросы снабжения, вооружения, мобилизации и финансирования, и о телеграфном сообщении некоего Сергеева было доложено атаману только спустя два дня, после завершения работы круга. Само собой, на прямой связи Туманова к этому времени уже не было – Бугульма была оставлена частями белой армии.)
Эшелон начал движение сразу, как только Туманов оказался в вагоне, словно ждал команды для этого. Пленный Макаров мирно сидел на полу отведенного ему закутка, и судя по всему, никаких попыток обрести свободу не предпринимал. Туманов милосердно освободил его от колпака и кляпа, оставив только наручники, которые перецепил в положение спереди. Макаров понемногу отошел от шока, в котором пребывал из-за молниеносной перемены своего статуса, смотрел на Туманова с нескрываемым интересом.
– Куда и зачем вы меня везёте? – наконец спросил он.
Туманов, задумчиво разглядывающий редкие огоньки плывущие за тёмным оконцем в решетке, ответил не сразу.
– Думаю, что с вами делать, Олег Александрович, – он подошёл к решётке, за которой находился пленник. Убедился, что их разговор никто не слушает.
– Как источник информации вы мне не интересны. Более того, сейчас вы лишняя обуза. Вместе с тем, следовало бы доставить вас в штаб Каппеля для разъяснений ваших действий, куда, собственно, я и направляюсь. Поэтому считайте, что мы вынужденные попутчики.
– Вас арестуют. – Макаров заговорил очень тихо, но напористо, – Поверьте, лучшее, что вы можете сделать, это принять мою помощь. Я смогу всё устроить к обоюдной выгоде. Вы же видите, не справиться вам самим с такой задачей.
– Какой? – Туманов внимательно посмотрел в глаза полковника. Тот не смутился, заговорил ещё более азартно:
– Перестаньте. В узких кругах ваш вояж уже секрет Полишинеля. Вы не сможете доставить свой груз через линию фронта. Без моей помощи. С той стороны у вас на хвосте красные,
