И вдруг в ушах у него зазвенел голос старца Осьмия.
Христианская вера делает человека бесстрашным. Надеющийся на Господа не имеет надобности в копьях да мечах. Тот, у кого есть вера, может гору поднять и в другое место переставить. Одной токмо верой.
Может, попробовать?
Васька остановился и сбросил с плеча вязанку дров. А потом выпрямился, сложил руки на груди лодочкой, как это делал Осьмий, когда молился своему Богу Иисусу, и забормотал:
– Дяденька Господь Иисус! Мне жаль, что люди прибили Тебя к деревянному кресту. Но я Тебя не прибивал. Если бы я был рядом, я бы не позволил им Тебя мучить. Я бы Тебе помог. Помоги и Ты мне!
Бог от любой напасти тебя убережет. Нужно только в это верить. Верить!
– Верить, – тихо пробормотал Васька. – Надо поверить.
Он набрал полную грудь воздуха и закрыл глаза. Прислушиваясь к похрусту валежника под лапами приближающихся волколаков, Васька забормотал:
– Господь Иисус, вот – я больше не пужаюсь и отдаюсь целиком в твои руки. Делай со мной все, что посчитаешь нужным. Я плохой человек, но я хочу быть хорошим. Помоги мне, Господь Иисус!
Рычание волколаков слышалось все ближе. Они бы давно напали, но поведение Васьки сбило их с толку и заставило насторожиться. Вместо того чтобы сразу разорвать Ваську, они стали обходить его, настороженно поглядывая по сторонам и нюхая носами воздух.
И вдруг один из волколаков громко взвизгнул. Васька открыл глаза и попятился, но тут же остановился, с изумлением глядя на то, как охотник Громол, непонятно откуда появившись, короткими, точными ударами добивает волколака.
Второй волколак, судя по всему, убежал в лес. Прикончив зверя, Громол выпрямился и хрипло выдохнул:
– Почему шар не достал, какой тебе Глеб дал?
– Я… – Васька сглотнул слюну. – Я позабыл.
– «Позабыл». – Громол отер кинжал о шкуру дохлого волколака и сунул его в ножны. – И меч из ножен не вынул, – строго сказал он Ваське. – Как ты раньше в Гиблое место ходил, ума не приложу. Не случись меня рядом, лежать бы тебе сейчас с откушенной головой.
Васька улыбнулся.
– Благодарю тебя, Громол! – громко поблагодарил он. Затем задрал голову кверху и добавил, чуть повысив голос: – И тебя благодарю, Бог Иисус! Благодарю за то, что не оставил в беде и послал мне на подмогу Громола!
Охотник взглянул на Ваську с удивлением. Затем качнул головой и тихонько проговорил:
– Нда…
Васька хихикнул. Черный лес его больше не пугал, потому что отныне с ним был всемогущий и всевидящий Бог старца Осьмия, жалостливый Бог, который любит Ваську и никому не даст его в обиду.
3
Волколак был рослый, матерый, с затянувшимся шрамом на скуле. Если бы не грубая кожа да не острые клыки, торчащие из приоткрытой пасти, можно было подумать, что это красивая девка, которая забавы ради нацепила на себя звериную шкуру, начернила себе лицо и улеглась под дерево.
Громол ушел на разведку, а Васька, присев на землю и положив рядом с собой золотистый шар, заново перевязывал рассыпавшиеся дрова.
Завидев приближающегося Глеба, он кивнул и выпрямился. Глеб остановился рядом с Васькой. Постоял рядом, поглядел на волколака. Потом сказал:
– Никак не могу привыкнуть к тому, что эти твари так похожи на людей.
– Похожи, да не очень, – отозвался Васька веселым голосом.
Он поддел носком ичиги морду чудовища и слегка повернул ее, чтобы получше разглядеть. Вдруг волколак, до сих пор смирно лежавший на земле, дернул окровавленной башкой и вцепился зубами Ваське в ичигу.
Васька, тихо вскрикнув, отпрыгнул в сторону, а Глеб выхватил из ножен меч, перехватил рукоять обеими руками и с размаху рубанул волколака по голове.
Волколак дернулся и замер.
Глеб выдернул лезвие меча из разрубленной головы чудовища и, хрипло дыша, отошел в сторону.
Васька опустился на траву, обхватил ногу и запричитал:
– Матушки лесные, духи полевые, не дайте помереть молодцу во цвете лет!
– Тише, не блажи, – осадил его Глеб. Он воткнул меч в землю, затем присел рядом с Васькой и помог ему снять сапог. Осмотрел ссадину и усмехнулся. – Рана несерьезная. Простая царапина.
– Легко тебе говорить – нога-то не твоя! – обиженно сказал Васька. Он страдальчески закатил глаза и жалобно проговорил: – Господь Иисус, я просил уберечь меня от смерти, а ты!
Глеб удивленно на него посмотрел.
– Ты говорил с Богом?
Васька шмыгнул носом и кивнул:
– Да.
– И просил его отвести смерть?
– Да.
– А про ногу сказал?
Васька озабоченно сдвинул брови:
– Чего?
– Про ногу, говорю, сказал?
Васька, обалдело глядя на Глеба, покачал головой:
– Нет.
– Вот поэтому эта дрянь тебя и куснула. В следующий раз, когда будешь говорить с Богом, не забудь его попросить, чтобы уберег твою ногу от волчьих клыков.
– Вот оно что! – пробормотал Васька. – Хорошо, что ты сказал. Я бы не догадался.
– Не за что. И за руку попроси. И за уши. И обязательно за задницу, не то оттяпают.
Глеб сорвал травинку, сунул ее в зубы и, ухмыляясь, пошел прочь.
Васька поспешно натянул обувку, подхватил с земли вязанку дров и поспешил за Глебом.
У костра возбужденный приключением и обновленный верой Васька нарвался на конфликт с поручиком Путятой.
– Хватит мелькать перед глазами! – рявкнул на Ваську тот, сидя у костра и перематывая обмотку на своих огромных ступнях. – Будешь под ногами путаться, дам пинка!
Еще час назад Васька бы стушевался и забормотал извинения, но сейчас он был уже не тот, что прежде, а потому гордо выпятил грудь и хаманул:
– Дать-то дашь, но гляди ногу не поломай!
Путята изумленно уставился на Ваську и рыкнул:
– Ах ты, щенок…
Он замахнулся, чтобы дать парню подзатыльник, но Васька, вместо того чтобы сжаться, гордо поднял голову и дерзко взглянул княжьему поручику в глаза:
– Попробуй только ударь! Ночью подкрадусь и камнем зашибу!
Путята прищурил глаза и усмехнулся:
– Не боишься, значит?
– Не боюсь.
– С чего бы это?
– А с того, что я теперь христианин, – дерзко ответил Васька. – А христианин никого не боится. Даже духа болотного, не то что тебя, бедолагу.
Широкие брови Путяты сошлись на широкой переносице.
– Это ты меня бедолагой называешь? – уточнил он.
Васька усмехнулся:
– Ну, не себя же. Я-то ведь больше не бедолага. Ты по миру идешь одинок, несчастлив и суетлив. А со мною – Бог. А значит, я сильнее тебя. Даже если ты меня убивать станешь, я тебе в лицо улыбнусь, как сильный слабому улыбается. И улыбка моя, даже когда умру, в душу тебе западет и всю ее перевернет, перепашет. И выйдет, что я все равно сильней тебя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
