работаю и чем занимаюсь. Он всегда заботился только о себе и своих собственных интересах. Теперь я вижу это наверняка, а на тот момент, будто глаза были застланы пеленой. Как он там, кстати? Максик? Нужно официально с ним развестись и забрать все свои вещи из дома, поделив имущество.
Рита пояснила, что пока она будет заботиться о ведьме, выводя её из этого шаманического транса или коматозного летаргического состояния, мне с ребятами нужно всё закончить как можно скорее и заниматься сексом как можно чаще, чтобы сбить свой истинный запах Омеги. Куда уж чаще-то? — хотелось спросить. Кто это такая, Омега, и с чем её «едят», я так и не поняла до сих пор. Единственное, что я усвоила, так это то, что быть ею, и чтобы все вокруг об этом знали — не сахар. Уж не знаю, почему такая охота велась в своё время на таких как я, но чувствовала я себя самой обычной девушкой, ничем не отличавшейся от других. Хотя, откуда мне знать, как чувствуют себя они?! В общем, самая обыкновенная я. Но Рита была со мной не согласна, говоря о том, что даже она ощущает, что я не просто человек, и поэтому, была так непреклонна в своих решениях. Ещё она сказала, что Омега — обычная женщина, совместимая с оборотнями и способная подарить любому из них потомство, не зависимо от вида. И что, если об этом узнают другие, может случиться что-то нехорошее? Но так как меня пометили Альфы самого сильного клана Центральной России, мне не о чем беспокоиться. Остаётся надеяться на лучшее и просто жить. Так думала я…
Алексей Михайлович одобрительно улыбался нам каждый раз, когда мы с Ритусей болтали о «женском», о «медведях». Я сдружилась с ней. Даже очень. Только вот когда мы прощались, отец моих суженых каждый раз уходил недовольный, постоянно обнюхивая меня со всех сторон. А когда я удивлённая спрашивала об этом Ритку, она лишь махала рукой, что, мол, всё в порядке. Он просто огорчен, что не чувствует во мне плода любви со мной своих сыновей. И тогда я призналась рыжеволосой девчушке в своём самом большом секрете, что он и не дождется его, так как я бесплодна вовсе. На что она от души посмеялась, провела руками возле моего живота, затем головы, что-то красноречиво помычала, закатила глаза в предобморочном состоянии и упала практически замертво у моих ног. Прекрасный ответ, блин! Что такого-то?
— Не время, значит, пока! — сказала рыжеволосая, уходя. — Но уже совсем скоро… — услышала я от неё, когда стояла на крыльце, провожая взглядом рыжую волнистую шевелюру подруги.
А я после этого полночи не спала, закрывшись в спальне и рыдая в три ручья. И почему меня никто не понимает? Почему никто не хочет принимать мой диагноз, питая меня бессмысленными надеждами? Конечно, Яр не выдержал первым и выбил дверь, влетев ко мне на взбешенных крыльях любви, а Кирилл корил его за несдержанность.
— Вы должны отпустить меня! — хлюпала я носом, пока ребята обнимали меня со всех сторон. А я уткнулась лицом в грудь Кира, тихонечко истиря.
— С чего бы? Тебе настолько плохо с нами? — сзади рыкнул Ярослав, щекоча мою шею своим носом.
— Н-н-нет! Конечно, нет! — возмутилась я, гладя своими пальчиками его руку, что обнимала меня за живот под его широкой футболкой. Не могу до сих пор объяснить причины, но спать в их одежде — для меня неслыханное удовольствие. м — Мне очень с вами хорошо! И я очень счастлива, честное слово! Просто это я не смогу сделать вас счастливыми! От меня лишь одни проблемы! — еле-еле произношу, снова заливаясь слезами. Вдруг слышу раскатистый смех с обеих сторон.
— Ванилька, наша маленькая любимая Ванилька! Мы безумно счастливы с тобой! О чём неоднократно говорили! Сладкая наша, не говори такие глупости нам никогда, пожалуйста! — произносит Кирюша, глядя прямо в моё зарёванное и опухшее от слёз лицо. Улыбается так нежно и искренне, что моё сердце рвётся на части. Я верю, что сейчас так и есть, что они счастливы со мной. И я тоже, несомненно, это чувствую. Просто… просто…
— Вы не всё знаете обо мне, — говорю чуть слышно, поднимаясь на колени. Ребята облокачиваются спинами на огромную деревянную спинку кровати, с сомнением глядя то на меня, то на друг друга, будто общаются между собой. Бесит. Недовольно поднимаю бровь, намекая, что где больше двух — говорят вслух.
— И что же такое страшное мы должны узнать о тебе? Ты кого-то убила? Или являешься тайным агентом КГБ? — спрашивает Ярик, улыбаясь и сжаливаясь. — Нам ждать проблем, Штирлиц?
— Это не смешно! — вытираю слёзы с лица, улыбаясь Ярославу.
— Согласен, шутить — это по части Кира. Я тут не силён, — хмыкает Яр. А Кирилл ржёт, кивая головой.
— Я серьёзно! Если я вам сейчас кое-что скажу, вы меня тут же бросите! Нужно было раньше вам признаться, а не тянуть кота за яйца, — злюсь на себя, понимая, что и правда дотянула ситуацию по самое небалуй.
— Не существует такого, из-за чего бы мы тебя «бросили», как ты сама выразилась. Даже если ты сама уйдёшь, мы будем тебя преследовать до конца твоих дней. Как самые настоящие маньяки. Мы же связаны теперь, забыла? — улыбается Кир, подползая ко мне. — Мы всегда будем знать где ты и с кем!
— Я серьёзно! — вытягиваю руки, останавливая Кирилла, чтобы не подходил ближе. Тяжело и глубоко вдыхаю-выдыхаю. Вижу, что ребята немного напрягаются. — Сейчас, только соберусь. Значит так. Я это… Я не смогу подарить вам детей. Я бесплодная. Вот. Простите! — как на духу выпалила я и зажмурилась. Боюсь услышать: «Тогда нахер ты нам нужна?!», «Пошла вон!» — ну или что-нибудь подобное.
Только вот не слышу ничего подобного. Чувствую только, как Ярослав берёт меня своими пальцами за лицо, поворачивая в свою сторону, и крепко целует меня в губы, раскрыв их своим языком. Сначала нежно и сладко, но потом его поцелуй становится жестче и глубже, погружая меня уже в привычные эмоции страсти и похоти. Его язык крепко сплетается с моим, не давая ему разорвать нашу связь. Будто узлом завязывает наши тела и души. Кирилл же задрал чёрную футболку до моей шеи и нежно гладит мою грудь, накрыв её широкой ладонью и одновременно целуя мою шею. Он языком чертит дорожку, спускаясь к ключицам, сжимая мои холмики.
— Нам только ты нужна, Анют! — говорит мне Яр прямо в губы. — А малявки — это, конечно, приятный бонус к
