Он протиснулся мимо Чандрис, вышел из зала и пересек вестибюль по направлению к широкой лестнице. Чандрис двинулась следом, сдерживая шаг, и успела увидеть, как он мелькнул на верхней площадке, прежде чем скрыться за углом.
Несколько секунд девушка стояла неподвижно, глядя туда, где он только что был, и гадая, какая муха его укусила. Она уже не сомневалась, что столкнулась с типичным высоколобым недотепой. Вдобавок свихнувшимся на этом своем вторжении. «Будь спокоен, – молча пообещала она ему, – я постараюсь держаться подальше от тебя». Она достаточно навидалась таких умников в Баррио. Не хватало только охотиться за ними на Серафе.
Чандрис глубоко вздохнула и выбросила Джереко из головы. Кстати, если уж речь зашла об охоте, ей пора было возвращаться на «Газель».
Она миновала вестибюль и покинула здание.
«Великолепно, – ругал себя Коста, печатая шаг по коридору. – Просто замечательно. Какое редкое зрелище – человек, который умудрился за какие-нибудь десять минут семикратно выставить себя дураком, и каждый раз на новый лад. И еще большая редкость – дурак, добившийся во всех семи случаях одинакового и весьма впечатляющего успеха. Наблюдать за вашей работой – истинное наслаждение, сэр».
Добравшись до своей лаборатории, он с шумом ввалился внутрь. Окажись там Язон и вздумай он привязаться с неизбежными расспросами, это было бы последней каплей. Но судьба сжалилась над Костой; комната была пуста.
Он рухнул в кресло, но мгновение спустя вскочил, слишком возбужденный, чтобы сохранять спокойствие. Он подошел к окну и остановился, свирепо глядя наружу и легонько постукивая кулаком правой руки по ладони левой.
Это была она, женщина, приносящая несчастья, вестник зла во всей своей красе. Вестник, наделенный способностью выбивать почву у него из-под ног всякий раз, когда он оказывался в десятке шагов от нее. Женщина… да какая она женщина? Она еще не вышла из подросткового возраста!
Внимание Косты привлекло движение на тротуаре внизу. Темноволосая фигура в комбинезоне охотника.
«Уж лучше уноси отсюда ноги, – мрачно подумал Коста, глядя ей вслед. – При следующей встрече я натравлю на тебя полицию».
Член экипажа корабля-охотника – ну да, конечно! Ловкая мошенница, и никто иной – даже он видел это совершенно отчетливо. Мошенница, которой раз за разом удавалось обвести его вокруг пальца…
Он глубоко вздохнул. Последние несколько лет своей жизни он провел, с головой уйдя в науку, окруженный такими же, как и он, людьми, и совершенно забыл, как обращаться с личностями, чуждыми этому крохотному стерильному мирку.
Да и умел ли он когда-нибудь с ними обращаться?
Девушка шагала по дороге, ведущей к главным воротам Института. Коста смотрел на нее, чувствуя, как от отвращения к самому себе в его желудке скапливается кислая горечь. Он мог сколько угодно обманывать себя, но это ничуть не поколебало бы окружающий мир. Простая, очевидная и жестокая истина заключалась в том, что когда-то он был социально не приспособленным ребенком, потом социально не приспособленным подростком и теперь неуклонно становился взрослым, начисто лишенным навыков жизни в обществе.
Он даже не мог совладать со своими привычками; сталкиваясь с незнакомыми обычаями и условностями, начинал заикаться и молоть вздор. И, конечно же, именно за это качество Косту выбрали для выполнения разведывательного задания в мирах с чуждой ему культурой.
Но почему?
За долгие недели подготовки он многократно задавал этот вопрос инструкторам, всякий раз новыми словами. Но так и не смог получить прямого ответа. Тогда он был слишком занят, чтобы их уклончивость его насторожила; теперь же, обращаясь мыслями к прошлому, он отчетливо вспоминал, что его кормили полуправдой, все время ловко переводя разговор на другое.
Они манипулировали им – точно так же, как эта девица Чандрис. И столь же успешно.
«Зато ты умеешь общаться с учеными вроде Джази и Кахенло», – вновь и вновь приходило ему на ум.
Это был по-своему веский аргумент, и, вероятно, именно он в первую очередь убедил Косту взять на себя шпионскую миссию, хотя он и не мог отчетливо припомнить тот разговор, когда дал свое согласие. Зато Коста помнил, что вербовщиков куда больше интересовал его диплом с тремя степенями – по нейропсихологии, астрофизике и техническому конструированию. А в базах данных Института хранилось немало сведений о нейронах.
Однако на Паксе было множество других людей, столь же образованных и намного лучше приспособленных к общественной жизни. И если Чандрис – образчик типичного эмпиреанца, то ему дьявольски повезло, что он сумел добраться до Серафа, не выдав своей истинной сущности.
А может, его хозяева хотели именно этого?
Несколько долгих минут Коста смотрел в окно невидящим взором. Не в этом ли разгадка? Что, если он никакой не разведчик, посланный за научными материалами, а попросту пушечное мясо, которым жертвуют, чтобы прикрыть настоящую операцию «Комитаджи»?
Ведь если так, его жизнь не стоит даже пластиковой карточки, на которой напечатано его фальшивое удостоверение личности. Его поймают – никаких сомнений. Хозяева позаботятся об этом.
За спиной Косты распахнулась дверь.
Он подпрыгнул и неловко развернулся в воздухе, тщетно нащупывая шокер, покоившийся в недосягаемости на самом дне кармана. Падая, он попытался принять боевую стойку, которой его учили…
– Привет, Коста, – рассеянно произнес Язон, не отрывая глаз от кипы распечаток, которая возвышалась на его левом предплечье, грозя свалиться на пол. Он пересек комнату и подошел к креслу у своего стола. – Что новенького?
Коста судорожно сглотнул. От облегчения и пережитого испуга его колени тряслись.
– Ничего особенного, – отозвался он, стараясь говорить безразличным тоном.
По всей видимости, это ему не удалось. Переворачивая очередную страницу, Язон вскинул глаза и нахмурился.
– Ты в порядке?
– Конечно, – сказал Коста. – Все нормально.
– Угу. – Язон вперил в него взгляд. – Ладно, выкладывай. Что стряслось?
– Это личное. – Коста услышал в своем голосе напряжение. – Мне нужно время подумать.
Складка на лбу Язона стала еще глубже, потом он пожал плечами.
– Как знаешь. Если захочешь посоветоваться, я к твоим услугам.
– Спасибо.
Язон послал ему короткую улыбку и опять уткнулся в свои бумаги.
Несколько мгновений Коста продолжал наблюдать за ним. Потом не без усилия заставил себя вернуться к столу. Он уже почти успокоился, но чувствовал себя донельзя глупо. Ну конечно, сама мысль о том, что Паке бросил его на съедение – чистый вздор. Даже если забыть о прочих соображениях, эта операция потребовала фантастических затрат. А ведь скаредность Пакса известна всем и каждому. Его правительство не швырнуло бы на ветер такую громадную сумму. Адъюторы, витающие над ним, словно стая голодных стервятников, не допустили бы этого.
Нет, хозяева, вероятно, полагались на обстоятельство куда более тонкого свойства, а именно – на благодушие, которым ангелы, по всей видимости, наделяют свои жертвы. Именно оно позволило Косте без труда миновать внутреннюю таможню Эмпиреи, внедриться на важнейший исследовательский объект, избежав сколь-нибудь серьезной проверки документов, а теперь поможет ему скрывать любые промахи во всем, что касается культуры и обычаев. Во всяком случае, при общении с интересующими его людьми.
– Да, кстати, – заговорил Язон, вновь поднимая лицо. – Как дела со статьей о воспроизводстве ангелов, которой я тебе докучаю? Есть какое-нибудь продвижение?
– Работа завершена, – ответил Коста. – Я напишу текст сегодня во второй половине дня.
Брови Язона взлетели кверху.
– Отлично. Если не возражаешь, я покажу его доктору Кахенло, прежде чем ты опубликуешь статью в сети.
– Разумеется.
В конце концов, главной причиной, побудившей его взяться за это задание, было стремление помочь эмпиреанцам освободиться от засилья чужаков. Привлекать к себе внимание, конечно же, рискованно, но это, быть может, единственный способ всколыхнуть царящее вокруг благодушное спокойствие. Он должен попытаться вынудить людей, стоящих у кормила, критически и трезво вглядеться в свои основополагающие постулаты.
Что же до второй части его задания…
– Если речь зашла о докторе Кахенло, – сказал он, – ее предложение все еще в силе?
– Конечно. Хочешь присоединиться к команде?
– По крайней мере, готов помогать консультациями, – ответил Коста. – Вы знаете об ангелах куда больше, чем я, и мне предстоит еще многому научиться.
– Прекрасно. – Язон улыбнулся и встал из кресла. – Идем, переговорим с ней.
Коста тоже поднялся на ноги, выдавив ответную улыбку и с неловким чувством размышляя, почему ложь, произнесенная секунды назад, словно переворачивает его внутренности вверх дном.
Глава 17
