И ранней порой Мелькнет за кормой Знакомый платок голубой. На рейде большом легла тишина, А море окутал туман. И берег родной целует волна, И тихо доносит баян: Прощай, любимый город, Уходим завтра в море, И ранней порой Мелькнет за кормой Знакомый платок голубой. 1941
СЕРГЕЙ ПОДЕЛКОВ
ОФИЦЕР
От бега задохнувшийся связной — пот по щекам, кривые брови взмокли... А солнце катится. И дышит бой. И офицер в кустарнике с биноклем. И он увидел хутор, крутояр, солдат, пересекающих яругу. Звенит над ухом яростно комар. Весна раскрашивает, как маляр, в зеленое и пестрое округу. И он увидел: в пламени поветь... Стремительна атака, как пружина. И офицер, чтоб лучше разглядеть, раздвинул ломкие кусты крушины. Бесплодные, в пролысинах поля, над всем войны навязанное иго. Враги — назад, через плетни, за выгон, сползают в дол по гривам ковыля!.. Он усмехнулся: «Русская земля покатая, как русская коврига». Но взрыв. Визжит снаряд один, другой... Игольчатая зыбь бежит по коже. Относит ветром дым. Но что с ногой? Не может быть? Да, он ступить не может. А жаворонок в синеве висит, а корни трав приникли жадно к влаге, а медсестра настойчиво твердит, что медсанбат недалеко, в овраге. От злости выругался: «Черт — не встать!» — Швырнул растерзанный сапог в траншею. «Что делать там? Матрасы обминать? Еще облатки запивать успею». Он этот бой семь дней в себе носил, семь дней в душе сперва сраженье длилось. Да у него теперь не хватит сил отдать его слепой судьбе на милость. Он — там, с солдатами. Взят крутояр... Корчуют бомбы сад. В дыму строенья. Там мысль его, как молнии удар, там ненависть его, как вдохновенье. А степь раскинута, как западня, дрожит в ознобе, будто в лихорадке. Его среди кромешного огня несут бойцы вперед на плащ-палатке. 1944 1-й Прибалтийский фронт
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
ВОЛХОВСКАЯ ЗИМА
Мороз идет в дубленом полушубке И валенках, топча скрипучий прах. От уголька зубами сжатой трубки Слоистый дым запутался в усах. Колючий иней стряхивают птицы, То треснет сук, то мины провизжат. В тисках надежных держат рукавицы Весь сизый от мороза автомат. Рукой от вьюги заслонив подбровье, Мороз глядит за Волхов, в злой туман, Где тучи, перепачканные кровью, Всей грудью придавили вражий стан. Сквозь лапы елок, сквозь снега густые Вновь русичи вступают в жаркий бой. Там Новгород: там с площади Софии Их колокол сзывает вечевой. В глухих болотах им везде дороги, И деды так медведей поднимать Учили их, чтоб тут же, у берлоги, Рогатину всадить по рукоять! 1942
ПАВЕЛ ШУБИН
ПОЛМИГА
Нет, Не до седин, Не до славы Я век бы хотел свой продлить,
