Первого, как всегда суматошного, сентября, Олег с Леной провожали сыновей в школу.
— Игорюха, ну как учиться будешь, наверное, на четыре и пять? — помогал закинуть ему за спину ранец Максим. Характером в отца, Игорь телячьих нежностей не любил и брату не ответил. Но улыбка в пол — лица выдавала его любопытство и радость перед неизвестным пока океаном знаний, по которому обещал на вчерашней линейке покатать учеников директор. Праздничное настроение ребятишек незаметно передалось и Святому. Давно шла перестройка, непонятно кому нужная перекройка СССР и разрушение социальной защиты рабочих, фронтовиков и пенсионеров, но в это мягкое осеннее утро нарядные мальчишки и девчонки, весело орущие на школьном крыльце, прикрыв собой все напасти, безрадостной, в общем — то жизни, напомнили Олегу его детство. Прижимая руками к груди огромный ярко красный букет цветов, седовласая учительница повела свой класс в здание школы. Впереди торжественных первоклашек, звеня колокольчиком, в синих бантах важно вышагивала махонькая девчушка. В самых дверях, улыбаясь, обернулся Максим и сумкой с учебниками приветственно махнул родителям.
— В какой, Ленка, он у нас класс пошел?
— Папаша называется, в седьмой.
— Ох, что я маленьким не сдох?
— Ты это что вдруг? — забеспокоилась жена.
— Счастливые маленькие человечки, будут на переменах дергать девчонок за косички и протирать штаны на лестничных перилах. Вон Игорешка наш, пошли, посмотрим, за какую парту его посадят, — Святой взял Лену под руку.
— А ты в их возрасте каким был?
— Я-то? Тоже штаны в клочья рвал, и мать каждый день пришивала мне пуговицы на рубашку. Но стабильность в жизни была, по крайней мере, финансовая. А сейчас страна начинает разваливаться, денег никак не заработаешь. Надо одеваться, обуваться, детей кормить, а им ведь не объяснишь всего этого. Раз ты отец — вынь и положь.
— Не раскисай — жена с упреком посмотрела на Олега — проживем как нибудь.
— Вот именно, как-нибудь. А почему человек должен так жить? Мне кажется, что если человек — рабочий, честно отпахал месяц, то должен получить за свой труд не прожиточный минимум, чтобы концы с концами сводить, а зарплату, на которую можно нормально жить.
— Вот увидишь, будет все хорошо. Президент никого в обиду не даст.
— Я тоже надеюсь на это, — невесело блеснул золотом рта Святой.
— Ведь не может того быть, чтобы такая великая страна на колени встала.
— Не сочиняй.
— Благодушие на тебя первое сентября навевает — стал то ли хохмить, то ли говорить правду Олег — капиталисты спят и видят, как уничтожают Союз. Не только балетом сильна страна наша, но и военной мощью. Буржуи нас шугаются и если здраво разобраться, то обязательно должны уничтожить нас и морально, и физически. Постепенно конечно. Сначала раздробят СССР, потом придумают какую-нибудь конверсию и разоружать станут, а там глядишь — и до балета доберутся.
— Прекращай жену запугивать, остановил его подкравшийся сзади Кот, — здравствуй, Лена. Можно я украду у тебя Олега на полтора часа?
— Здравствуй. Мы вообще-то к Игорю заглянуть собрались, а куда ты его утащить хочешь, да еще ровно так — на полтора часа?
— Футбол наши гоняют с краснокаменским «Строителем».
— Отпустить тебя?
Во время матча приятели подзатянулись и допивать направились к Косте домой. Жена его, работающая медсестрой в поселковой больнице, сегодня была на дежурстве, а сын у бабушки на даче. Домывали детский праздник они в «Кристалле» и только потерявшая мужа Лена разогнала их из ресторана. При ее решительном виде Костя, сделав вид, что уронил вилку, успел нырнуть под скатерть стола, и этим самым ему удалось избежать неприятного разговора, а может и оплеухи.
***
Свалив камень с души Святого, в ноябре прикатил с артели Леха и этим же вечером случайно словившись с Котом, отдыхающим после смены, шагнул к приятелю.
— Привет, белазисты! — встретил их, обняв по очереди, Олег.
— Распрягайтесь. Лена, сделай нам что-нибудь закусить, друганы объявились!
— Светишься, будто счастье привалило, — съязвила жена, но пока мужчины раздевались и мыли руки, стол в кухне соорудила.
— Идите, готово, — вернулась она к телевизору.
Накинув на полустеклянную дверь ручное полотенце, Святой поплотнее притворил ее и, пододвинув к столу табурет, сел.
— Рассказывай?
Помня о всеслышащей Ленке, Ветерок шепотом поведал о своих злоключениях.
— Хадича через месяц родить должна, кое-как с Кутулика сорвался. Слез пролила море. Пришлось пообещать, что в январе приеду.
— Значит, скоро копытца рванем обмывать? — пошутил Костя.
— Да-а, дела, — протянул Олег, насыпая в рюмки коньяк. — Где «капусту» брать думаешь, теперь тебя на две семьи шкуру рвать нужно?
— Не знаю пока, — озабоченно почесал ежик на башке Леха — воровать придется, заработать все равно не дадут.
— И видимо, по-крупному, — поддержал его Святой.
— Вы зачем в артель ездили, бабки делать или баклуши бить?
Не сговариваясь, Святой с Ветерком рассмеялись.
— Понимаешь, Кот, мы отпахали как надо, но расчет придет месяца через четыре, когда деньги обесценятся, а он — Леха кивнул на Олега — вообще ничего не получит, потому что нарушил устав старателей и раньше срока подался до хаты.
— Понятно, — Костя разлил остатки «Дойны» по фужерам, — ну давайте вмажем, да я побегу, — виновато вздохнув, опрокинул он в себя коньяк.
— Побздехиваешь жены?
— Да ладно тебе — отмахнулся он от Лехиного вопроса — я и сам бью, как конь копытом. Андрюшке хлестанулся коньки наточить, а детей обманывать грех.
— Не зря мы при нем про воровство говорили? — зыркнул Ветерок на Олега, когда тот проводил Кота.
— Он с ментами полощется, как бы не наболтал чего?
— Не должен. По-моему он парень нормальный, — открыв в раковине кран с холодной водой, стал споласкивать рюмки Святой — его судьба тоже мордой по грязи навозила, не дай бог. Как дембельнулся, так до сих пор денежки на машину и копит. Мы с ним на одном «БЕЛАЗе» вкалывали, он даже в столовую, бедолага, не ходил, все откладывал, а до мечты так и не хватает.
— «Жигули» все дороже становятся, — согласился Леха.
Он хотел продолжить, но его перебил толкнувшийся в дверь Игореха.
— Папа, иди быстрей, мама зовет!
— Игорь, я посуду мою.
— Межгород вызывает, — вмешалась Лена — Эдька, по-моему, его голос.
Вытерев мокрые руки фартуком, Олег взял лежавшую у телефона трубку.
— Здорово, че звонишь, соскучился?
— Есть малость. Чем занимаешься?
— Ветерок нарисовался, «Дойной» балуемся.
