Вытерев мокрые руки фартуком, Олег взял лежавшую у телефона трубку.
— Здорово, че звонишь, соскучился?
— Есть малость. Чем занимаешься?
— Ветерок нарисовался, «Дойной» балуемся.
— Правда?
— Ты что, волчара, брату не веришь? На, Леха, побазарь с ним.
— Привет, Эдька.
— Здорово, ну как у тебя, я имею в виду, в Кутулике?
— Погано.
— Подробней расскажи?
— Не могу, уши кругом.
— А-а, врубился, Ленка подслушает?
— Конечно, — покосился на нее Ветерок, а та, сгораемая женским любопытством, посматривала на него.
— Рули сюда, если в Чите делать нечего, загуляем?
— Добро, завтра электричкой прикачу. Олеге дай трубку, базар есть.
— Говори, я слушаю.
— Братан, я с девчонкой недавно познакомился. Она из Шилки, от вашего поселка это всего минут сорок на рейсовом автобусе.
— Правильно.
— Можно, я ее с собой прихвачу? Она здесь в пединституте учится и на выходные к родителям домой ездит. Вам ее светану, да на автобусе дальше отправим?
— Ты че, влюбился?
С ответом Эдик подзамялся.
— Вези, вези. Как ее зовут?
— Вика.
— Кого ты там еще приглашаешь? — оторвалась от телика жена.
— Эдька подружку привезет. Ну ладно, братан, до завтра, Леха меня снова на кухню тянет.
Ветерок, проверив, хорошо ли закрыл дверь и, прибавив громкость в динамике, висевшем на стене над хлебницей, заговорил чуть раскованней.
— Говорят, пока мы в артели батрачили, тут кооператив какой-то появился?
— Если ты про «Юникс», то контора действительно солидная. Председателем там Манто, а в замах у него Миловилов. У первого шарабан отбит напрочь, от легавых день и ночь не вылазит, а вот зам — в отличие от него, не дурак. А что ты вдруг ими заинтересовался?
— Может, попробуем их тряхнуть? — взялся распечатывать бутылку шампанского Леха.
— Сил маловато, но масло погонять можно.
— О чем думать? Эдька как нельзя, кстати, приезжает, вот и хапнем акул капитала за жабры.
— Ты выхлопать их предлагаешь или рэкетнуть?
— Считаешь, будут платить?
— А куда они, денутся? Шугануть только по-человечьи.
Назавтра поздно вечером прикатил Эдик. Прямо с автобусной остановки он зашел сначала к Ветерку и уже вместе с ним отправился к братану. В квартиру гостей впустила Лена.
— Где Вику забыл?
— Застеснялась она чего-то, а может и вас. Не уболтал, короче.
— Эдька приехал! — накинулись на него Максим с Игорехой, — гостинцы где?
Он отдал им пакет с фруктами и прошел к читающему в спальне “Советский спорт” старшему брату.
— Привет, пуританин, ты бы хоть раз ради приличия обнял меня при своих?
— Рубать хочешь? — увильнул тот от вопроса.
— Не, Настя накормила, — бросил Эдька в аквариум щепотку бормыша золотым рыбкам.
— Леха говорит, дело есть?
Спустя час, потягивая из баночки китайское пиво, младший брат Святого, как главное действующее лицо предстоящего, подытоживал.
— В общем-то, все понятно. Возле подъезда, где Миловилов живет, я его прихвачу, когда он со службы пойдет, а вы рядом тритесь, чтобы Миша видел, что я не один. Лица шарфами прикроете, а я не первомайский, промету ему, что меня из Читы прислали, обложить «Юникс» данью, так?
— Потянет. Нагони ему пурги до коликов в желудке, только до смерти не перепугай, чтобы он в ментовку не улетел. Если не как надо базар сложится, цинканешь. Мы с Ветерком подгребем.
— Будешь? — предложил брату пиво Эдик.
— Не хочется.
— Сколько с них в месяц лупить будем?
— Давайте тысяч по сто, — предложил Леха.
— Не жадничай. Нужно их зацепить для начала, хотя бы штук по пятьдесят, — зевнул, прикрыв рот ладошкой Олег, — а потом, если все ништяк, будем накидывать. Тысяч по двадцать каждый месяц. Я понимаю, тебе капусты теперь на два семейства надо, но мы и так на халяву прем. Придется, Леха, потерпеть.
Выпасли Миловилова только в пятницу. После работы тот с сыном, швыряясь колобками мокрого снега, друг в дружку и по закуржавевшим в стуже фонарям освещения центральной улицы поселка, дурачась, убежали в бассейн. Возвращались затемно и также короткими перебежками от одной закатанной сотнями ног ледяной дорожки до другой. У подъезд его по имени окликнул высокий, плечистый парень, в норковой шапке на бровях и пушистом мохеровом шарфе под нос.
— Присядем, — безапелляционно приказал он, подтолкнув не совсем вежливо Мишу в сторону неприятно холодной скамьи.
— Сережа, беги домой, — подал он мальчишке сумку с влажными полотенцами — скажи маме я сейчас подойду. Недолго только давай — попросил Миловилов незнакомца.
— Голова после душа еще не высохла, а болеть мне, к сожалению некогда.
— Какая тебе разница — больным подыхать или здоровым?
— Я умирать вроде не собираюсь, — еще не въехал Миша, зачем его тормознули.
Через двадцать минут брат Святого быстро встал и исчез за углом пятиэтажки. Олег с Ветерком обогнули здание с другой стороны и встретились с Эдиком возле забора детского садика.
— Все пучком. Добазарились, что первый взнос они сделают сто тысяч, а затем каждый следующий месяц будут отстегивать по пятьдесят.
— Когда первые денежки хапнем? — радостно потер замерзшие руки Леха.
— В понедельник они соберут нужную сумму, а во вторник Миловилов сказал на квартиру к нему зайти и там он мне филки отдаст.
— Нужно было где-нибудь в другом месте передачу устроить, — попинал задубевшими ногами бордюр Святой, — как бы он ментам нас не подставил.
— Да ты что, Олега — тронула Эдькины губы заметная улыбка, — он такой конь бзделоватый, что чуть от страха сознание не потерял, когда про мафию услышал.
— Ну ладно, каша варится. Посмотрим, что из этого получится. Шлепай, Леха, до хаты, во вторник часикам к пяти до меня подтягивайся. Прикинем, как «капусту» половчей забрать.
Телефон стоял на широком подоконнике кухонного окна, стекла которого натертые соляным раствором, не брали никакие морозы.
— Лида, почему в кухне света нет? — не раздеваясь, прошел в полумрак помещения Миловилов.
— Лампочка перегорела, я у соседки до завтра заняла. Она слева от мойки лежит, не разбей — предупредила из спальни жена.
— Сережка где? — снял он трубку с аппарата и стал набирать номер телефона Манто.
— В ванной купается.
“Вот, чертяка, с бассейна и сразу в ванну”, - отпустило, кольнувшее было сердце.
— Володя, это ты?
— Мог бы и не спрашивать, знаешь ведь, что я холостой. Что молчишь?
Миша не ответил.
— Не узнаешь по голосу что ли?
— Нет.
— Чай пью, — жующе произнесли на том конце провода, — с тортом. Что стряслось?
