Я была потрясена. Вместо меня? Но как она могла подумать, что никто этого не заметит? Однако Л. была совершенно уверена в успехе. Эти люди видели меня только на фотографии, к тому же следует признать, что фотографии довольно обманчивы и имеют мало общего с действительностью. Вдобавок, по ее мнению, мои фотографии в интернете на меня вообще не похожи. Они не дают верного портрета, наоборот, способствуют созданию изменчивого и нечеткого образа. Ориентиры сбиты. То у меня курчавые волосы, то жесткие, на некоторых фото у меня такой вид, будто я только что вернулась после отдыха по системе «все включено» от «Клаб Мед»[14], на других – будто только что вышла из тюрьмы; что мне дашь то тридцать пять лет, то пятьдесят пять; что я напоминаю то мещанку, то всклокоченную любительницу стиля гранж. Короче, все это дает широкое поле для маневра, чтобы – по ее собственному выражению – «заново себя изобрести». Несколько удачно подобранных деталей позволят сделать все в лучшем виде. Она уверена, что все получится. Риск не так уж велик. Кстати, Л. прочла все мои интервью в прессе (с самого начала, уточнила она), много раз слышала меня по радио и чувствовала себя абсолютно готовой вместо меня ответить на традиционные вопросы об истории создания моих книг или о писательском труде. А в остальном будет импровизировать.
Прекрасно понимаю, что это выглядит полным бредом, но я согласилась.
На следующее утро, едва рассвело, Л. надела мои вещи (мы выбрали те, в которых я была на самых известных фотографиях в интернете, исходя из принципа, что они оставили след в бессознательном моих собеседников), потом я полчаса завивала ее волосы специальным утюжком для волос, оставленным в своей комнате Луизой. Волосы у Л. были такой же длины, как мои, и совсем немного светлее. Результат нас рассмешил, особенно когда Л. принялась по-настоящему имитировать мои движения, мои интонации, как будто она уже десятки раз повторяла это упражнение перед зеркалом. У нее был явный талант.
В шесть утра с билетами на поезд в кармане она взяла такси, чтобы ехать на вокзал Монпарнас.
Из скоростного экспресса она отправила мне пару эсэмэсок, а потом от нее целый день не было известий. Мы договорились, что она позвонит, только если окажется в отделении полиции за присвоение чужого имени.
Я ничем не могла заняться, лишь каждые десять минут смотрела на телефон. Я позволила себе вообразить два или три сценария катастрофы: учащиеся разоблачают Л. и забрасывают ее своими книгами; Л. черт-те что отвечает на заданные вопросы, Л. оскорбляет преподавателя, выказавшего ей недостаточно почтения.
Л. не захотела, чтобы я встречала ее на вокзале. Она полагала, что мне лучше побыть дома, одной. Около десяти вечера, когда я уже почти не выдержала, на лестнице послышались ее шаги.
На ее лице я разглядела так хорошо знакомую мне усталость. Л. сообщила, что все сложилось без проволочек: экспресс, обед в столовой, встреча с учащимися, автографы, полдник в преподавательской столовой, вновь экспресс. Без проволочек и инцидентов. Был только краткий момент нерешительности на вокзале в Туре, где ее встречала корреспондентка. Она много раз посмотрела на Л. Прежде чем подойти и потом, когда они поздоровались, продолжала бросать на нее косые взгляды. После нескольких секунд замешательства журналистка извинилась, что не сразу ее узнала, она представляла меня немного по-другому. Зато в лицее у двух преподавателей литературы не возникло ни малейшего сомнения. Они были рады меня видеть, учащиеся с нетерпением ждали меня. Во время встречи один мальчик вызвал всеобщее веселье, спросив Л., не сделала ли она пластическую операцию: она выглядит моложе, чем на фотографиях. Преподаватель отчитал его. Лицеисты задавали много вопросов о проценте автобиографического в моих книгах, в частности, последней. Л. была поражена, что их расспросы в основном касались этой темы: почему я рассматриваю свою книгу как роман, действительно ли там все правда, что стало с тем или иным персонажем, как приняли книгу мои родные? Столько хорошо известных мне вопросов, на которые я сотни раз отвечала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Л. не могла скрыть ни своего возбуждения, ни своей гордости: она выдала себя за меня, и у нее получилось! Отдаю ли я себе отчет в том, что это значит? Отныне мы стали взаимозаменяемы, в любой момент она может заменить меня собой. Наверняка есть способ усовершенствовать спектакль, потому что она может улучшиться, она уверена, а это освободит меня от разного рода обязательств, если я захочу.
– Понимаешь, Дельфина, я могу это повторить всегда, когда тебе понадобится. И я уверена, что все получится с людьми, которые тебя знают. С владельцами книжных магазинов, библиотекарями, журналистами. Как пить дать. Поверь, люди не умеют смотреть. Они слишком заняты собой. Можем провести эксперимент, когда захочешь.
Л. была так счастлива, будто только что получила гран-при за исполнение роли.
Поглощенная своей радостью, она не заметила моей тревоги, которую я, однако, силилась скрыть. И я прогнала странное ощущение, оставлявшее неприятный осадок. На этот раз она избавила меня от неприятностей.
Я поблагодарила. Кажется, даже добавила: даже не знаю, как тебя отблагодарить.
Назавтра Л. сообщила, что мы получили по электронной почте очень теплое письмо от преподавателей. Они получили великолепные отзывы, учащимся понравилась встреча, она показалась им живой, увлекательной и непринужденной.
«Мы» правильно сделали, что съездили туда.
* * *
Какая-то я неуклюжая. Натыкаюсь на стены, увязаю в коврах, все роняю, проливаю воду, вино, чай, поскальзываюсь, оступаюсь, меня заносит за рулем – и все это иногда в течение одного дня. Это не обязательно связано с неровностями почвы или наличием невидимых препятствий. Скорее дело в большой рассеянности или скрытой форме неумения приспособиться к окружающему миру. Следует прибавить и другие факторы: усталость, посторонний взгляд. Даже теперь, если я чувствую, что за мной наблюдают, мне случается пересечь комнату или спуститься по лестнице с единственной заботой: дойти до конца, не упав. Даже теперь, если я робею, мне случается в течение всего застолья прислушиваться к разговору вполуха, потому что я усердно пытаюсь не поперхнуться и ничего не уронить, и это требует концентрации всего моего внимания.
Я научилась скрывать свои трудности и думаю, что теперь мне это хорошо удается. Я выработала определенное количество автоматизмов, стратегий, превентивных мер, что позволяет мне целыми днями ни на что не натыкаться, не быть посмешищем публики, не подвергать чужую жизнь опасности. Но теперь я также знаю, что бывают моменты усталости, печали, недовольства, которые требуют от меня удвоенного внимания.
Потому что мне неоднократно случалось отличиться – иногда публично – своими действиями невероятной неуклюжести. Не знаю, оказываются ли в подобной ситуации другие люди моего возраста – то есть располагающие определенным количеством часов тренировок.
Однажды, несколько лет назад, английский издатель пригласил меня приехать в Лондон для перевода одного из моих романов. Я давно не была в Лондоне и не без боязни готовилась впервые отвечать на вопросы интервьюера по-английски. Мой издатель встретил меня на вокзале Сент-Панкрас, мы взяли такси, чтобы ехать прямиком в студию для записи передачи. Наверное, ради такого случая я надела юбку или платье. В машине мы обменялись кое-какими новостями. Мой английский издатель – лицо издательства. Это мужчина лет пятидесяти, до крайности англичанин и чрезвычайно привлекательный. В моих глазах он воплощает суть британской элегантности. Когда мы прибыли на место, он первым вышел из машины и с улыбкой открыл мою дверцу. Мне следовало всего-навсего выйти из такси. За несколько секунд, предшествовавших моему движению, голос в моем мозгу предупредил: «У тебя не получится». Это не имело никакого смысла, никакой объективной причины, но страх был тут как тут, как если бы мне предстояло сейчас под куполом цирка прыгнуть с одной вращающейся трапеции на другую. Я была напугана, старалась не показать вида, хотела выглядеть невесомой и женственной, хотела понравиться ему. И внезапно выйти из автомобиля на глазах моего английского издателя показалось мне непреодолимым.
