брошенные из темного угла старого трактира на восточной окраине Мельбурна, неподалеку от порта, относились к молодому человеку, по грубой, но добротной одежде которого можно было безошибочно сказать, что в трактир ввалился еще один моряк. Он стоял, закрыв дверной проем широкими плечами – как только втиснулся между косяками? – слегка наклонив голову с крупными чертами лица, на котором заметно выдавались прямой нос и толстые губы. Молодой моряк с прищуром, но без робости перед задиристой публикой осмотрел сумрачное, в табачном дыму заведение с жутким названием «Лапы дьявола». Трактир за многие десятки лет прокурен безжалостно, до черных бимсов и шпангоутов, даже океанские ветра через узкое окно и обильные щели не могли выветрить из досок въедливого никотинового запаха.
Свободного столика не было – ненастная погода задержала в мельбурнском порту не менее десятка судов, а куда еще можно нести свою беспокойную душу бездомному моряку, как не в трактир! Молодой моряк добродушно усмехнулся на выкрик завсегдатаев «Лап дьявола», вскинул руку, приветствуя достойную его общения публику, и громким – любой боцман позавидовал бы! – голосом ответил:
– Кранцы за борт, морские волки! Дайте место гамбургскому парню – я швартуюсь! Кружка доброго вина в такую слякоть мне не повредит! Ну-ка, Томас, тащи три бутылки вон к тому столику! Я вижу, там пьют славные парни с морской солью на бакенбардах!
Трактир, словно придавленный его густым басом, на какую-то секунду умолк – новичок говорил на том изумительном международном языке, где хватает места английскому, немецкому, французскому и голландскому словарному запасу, а вся остальная братия добавляет в этот лексикон что-то свое, индивидуальное, но всем достаточно понятное. «Морские волки» с хохотом потеснились, новенький втиснулся между двумя пропахшими рыбой прибрежными ловцами. Хозяин трактира Томас, толстый и хромоногий, дважды пересчитал высыпанные ему на ладонь монеты, прикинул, сколько ему переплачено, приветливо улыбнулся новенькому – не жадный пришел моряк! – открыл бутылки и поставил их на стол со словами:
– Крестите его, морские крабы, пусть привыкает к настоящему морскому братству! С годами, вижу, из него добрый моряк получится!
– Меня зовут Генрих Дункель, из славного города Гамбурга! Пьем перво-наперво, братцы, в помин грешных душ тех моряков, которые ушли во владения морского бога Нептуна!
– Браво, Генрих! Хорошо сказал, дьявол тебя раздери!
– Нам здесь туго, а им и того невмоготу! Кто нальет горемычным стаканчик крепкого рому?
– Да-а, там ревматизм их мучает, это факт, братцы, в темной и холодной воде! Пьем за них!
– Пьем! Бог даст, и за нас потом кто-нибудь выпьет!
Помянув ушедших, выпили за желанные всего лишь семь футов под килем. Потом пили за прекрасные родные города Гамбург и Лондон, Марсель и Филадельфию, за счастливое возвращение из каждого плавания к родным причалам…
– Пожелай нам удачи, Генрих! Завтра, если хоть немного утихнет море, мы уходим в Лондон! И сам черт не знает, что с нами будет по дороге!
– Отчего же? – Генрих вскинул на толстого и потного от излишне выпитого вина собеседника. – Можно подумать, что первый раз в море выходит новенький корабль с неопытной командой! На юте достаточно стоять бывалому капитану – и моряку сам дьявол не страшен!
– На нашем корабле золотой капитан! А в трюме золотой груз, будь я трижды пробит из пушки ядром! – Помощник капитана с американского барка Ларри Марч качнулся от крепкого тычка в бок, каковым его наградил соседний моряк, икнул, поднял над головой полную кружку. – Пей с нами, мор-ряк! Когда-то наш «Генерал Грант» причалит к прекрасной Темзе! Р-разбогатеем тогда и з-зажи-вем р-роскошно! Хо-хо! Если хочешь, др-р-ружище, р-рули к нам на борт! Пр-риму с уд-довольствием! Ты мор-ряк, что надо, верно?
– Рулить – моя профессия, Ларри, – ответил Генрих все тем же спокойным и уверенным голосом, как будто и не вылил в себя изрядную порцию вина. – И только опытный и трезвый глаз мог заметить, как он весь поджался и насторожился, когда Ларри Марч ненароком проговорился, что у них «в трюме золотой груз». – Да, остался моряк без корабля, неуютно стало ему, право слово. Хуже, чем морскому крабу без панциря под горячим солнцем! И что делать – ума не приложу, братцы. Посоветуйте, куда можно на время пристроиться?
– Неужели выгнали? – спросил бородатый моряк с разноцветными синяками у маленьких глаз. – Бывают такие, особенно если капитан невзлюбил, или боцман частенько начнет в зубы заглядывать, не болтается ли там еще парочка для хорошего тычка?
Сотрапезники посмеялись, а Генрих не без бахвальства ответил:
– Хо! Сказанул! Меня в жизни еще ни один боцман и мизинцем не тронул! – И для большей аргументации бухнул на залитый вином стол свой огромный, с кранец, кулачище. Моряки пьяно покивали головами, соглашаясь, что, имея такой защитный аргумент, можно не бояться даже их боцмана Тумбу.
– В любой шторм у меня румпель вертится легче, чем флюгер на башне гамбургского магистрата! – добавил Генрих и внимательно посмотрел на моряка с разноцветными глазами, который все порывался встать из-за стола и выйти на свежий воздух.
– Тогда что же с тобой приключилось? Неужто натворил что-то и полиция кинулась ловить…
– Да нет, братцы! Полицию я стараюсь не дразнить. Пораскиньте мозгами – ведь у них кроме кулаков еще и сабли с пистолетами за поясом!.. Кутнул я, братцы, с хорошенькой вдовушкой, присосалась она крепче осьминога, сто лет не жравшего! Едва отодрал, проклятую, а мой бриг «Хаук» взял да и снялся с гнездышка, меня не дождавшись каких-то четырех дней! Ну что стоило капитану войти в мое положение и продрейфовать на рейде немного, пока я освобожусь от ненасытной вдовушки!
Последние слова молодого моряка потонули в грохоте раскрывшихся прокуренных и пропитых глоток. Все знали, что у капитанов каждый час времени под контролем, а этот гулена сетует, что его не подождали «каких-то» четыре дня!
– Ого! Крепко же ты загулял, дружище Генрих! – громче всех смеялся изрядно пьяный Ларри Марч, развозя влажными пальцами по щекам вино с рыжих усов. – Твой «Хаук» машет крылышками теперь около Филиппин. К-куда же ты теперь, бедолага? Наверно, у Томаса пришвар-рту-ешься, пока не с-сыщешь нового местечка? Д-да, такова наша д-доля…
– Теперь я, братцы, как видите, снова в святой ризе крадусь к красотке Лизе! – скаламбурил Генрих под дружный хохот моряков. Он тяжело и медленно поднялся, вздохнул, как бы с неохотой покидая теплое и сухое помещение, а более того, приятную компанию славных ребят, вылез из-за стола. Широко раскинув руки, загорланил, покрывая гул десятков пьяных голосов. – Свистать всех наверх! По мар-рсам, крабы ошпаренные!.. А мне остается только выбрать якорь и… под одеяло к вдовушке!
Раскачиваясь,
