индейца были встревожены и очень внимательны. И обретя полное сознание, Войцеховский постарался начать двигаться. Приподняв голову, он не почувствовал никакой боли и парализующей силы движения, также свободно двигались руки, отдавая болью только от сильных ушибов и синяков, болел весь левый бок, от удара о землю, а вот ноги пронзили острой болью. Они были поломаны. Ему не заняло много времени понять, что с ним случилось и где он находится. Его подобрали индейцы, только из какого племени, он еще не знал. Их испытания нового двигателя закончились неудачей и самолет перестал повиноваться управлению, при полете практически у конечной точки их маршрута. Они упали над горами Южной Калифорнии и судьба настолько к нему благоволила, что выпрыгнув с парашюта в самый последний момент, когда попытки хоть что-то сделать были исчерпаны, он упал не на острые выступы скал, как это произошло с первым пилотом, а на кривой холм, плавно переходивший в маленькую равнину между небольшими холмами. Там его и нашли индейцы.
Две молодые женщины стянули с него штаны, оставив в одних подштанниках и приложив к костям прямые колышки выструганных палочек, стали туго заматывать разрезанными полосками ткани. От боли, Артур скрипел зубами, сердцем благодаря их за помощь.
Дня через три две молодые женщины принесли огромную тарелку голубой глины и стали разматывать ему ноги. Они густо густо намазывали глиной его суставы и потом приставив палочки к ногам, снова туго замотали ноги полосками из его бывших штанов. Он заметил, что что-то изменилось в самих женщинах. Он уловил в них эмоцию стеснения и это его позабавило. Но почему сейчас, не сразу, все время крутилось у него в голове. Что, изначально он был для них всего лишь бесчувственным куском бревна, а сейчас они рассмотрели в нем мужчину? Их темные как у него глаза украдкой скользили по его лицу и телу и когда он перехватывал их любопытный взгляд, они поспешно опускали их и на их грубоватых лицах, появлялась теплая волна румянца с испариной.
А еще через два дня, когда Войцеховскому до ужаса надоело лежать в пещере, которую он взглядом изучил вдоль и поперек и испытывать постоянное чувство голода от одного и того же блюда — варенных желудей и толченной лебеды, в их закрытый от чужих глаз лагерь уверенно и спокойно вошел новый гость, приведший за собой козу и огромный баул, прикрепленный как рюкзак за спиной. В бауле оказалось зерно, мешок перловки и мешок сушенных сухарей.
Но его то, этого нового гостя, Артур увидел не сразу, а только тогда, когда любопытство первого притянуло его в пещеру.
— Ваше имя? — услышал Войцеховский английский язык и в душе у него запорхали бабочки, словно он соприкоснулся с чем-то родным и домашним.
Высокий незнакомец, также пожилого возраста, очень внимательно смотрел на него и глаза его были холодные и уставшие, то ли от жизни с её трудностями, то ли от дальней, безводной дороги в горах, которую он проделал сюда. Артур назвал себя.
— И откуда вы здесь? — был второй вопрос. И на него Артур ответил. Он приподнялся со своего грязного матраса и облокотившись на каменную стену, стал также внимательно изучать незнакомца. Его лицо было не простым, как у того пожилого индейца, который принес его сюда, очень закрытое, сдержанное, всматривающееся в лицо так, словно по каждой морщинке и каждому движению мускула пытались добыть для себя нужную информацию, не особо доверяя словам людским. Но незнакомец был европейцем и больше по стилю одежды напоминал ковбоя из Техаса. Лицо его было гладким, без бороды и даже усов, можно сказать, даже интеллигентным, ну… так иногда казалось каким-то ускользающим мгновением.
Войцеховского кольнуло тревогой, когда незнакомец произнес следующие слова — Я вам сочувствую, вам отсюда дороги домой не будет.
— Почему? — изумился Артур.
— Это племя, вы уже видели, что от него осталось после длительных войн с белыми переселенцами и такими же индейцами как они из северной ветви «Яхи». Из меры предосторожности они начали уже около десяти лет вести очень закрытый образ жизни. Они никого не пускают к себе и их практически уже никто не видит на равнине. Чтобы они спустились с гор, не знаю, что должно произойти. Они вас просто отсюда не отпустят из-за боязни, чтобы вы не рассказали о них никому, а тем более, после встречи со мной.
— А причем здесь вы?
— Я единственный белый, который живым встречается с ними. Я им необходим. Я ими проверен. Я привожу и продаю им кое-что из предметов одежды, хозяйственные принадлежности, еду и даже оружие, но оно сейчас стало очень дорогим и мне трудно им его доставлять. Да и они обеднели.
— Да, я вижу, меня и удивляет, что же они могут предложить вам взамен?
— Золото. Только его. Охота в этих местах никакая, разве что только на пантер. А золото раньше у них было много, они же совершенно не знают ему цену. Их, лет двадцать назад, просто нещадно обманывали, все выжили с них, за еду, оружие. Они имели тайники, а сейчас, думаю, все…, пришли их последние дни. Мне уже стало не выгодно сюда таскаться, и … старый воин об этом догадывается. А жить им хочется. Вот у них есть один маленький мальчик и еще юноша. Они их очень берегут. А две дочери, их мужья погибли. Им очень нужно рожать мальчиков. Я думаю, вас и спасли для этого, другой причины таких хлопот я просто не нахожу. Индейцы народ не грамотный и темный, но против кровосмешения. Это не про них.
Войцеховский приподнял бровь, а потом просто сплюнул в сторону.
— Ну это уже не смешно. Я что за «быка осеменителя» у них здесь?
Слабая улыбка пробежала по лицу незнакомца.
— Да.
Тогда Войцеховский скривился.
— Я думаю я уже мало пригоден на эту роль.
— Ноги? — махнул рукой в его сторону незнакомец. — Они срастутся. И вас никто не найдет, если вы упали на горы, то ищут же на равнине. Чтобы найти обломки вашего самолета, нужно летать на таком же самолете, а так… — и он второй раз махнул рукой и сел на камень, напротив пещеры. — Им не нужен лишний рот, вы им нужны. Ну, я бы на
