Я присмотрѣлъ, чтобъ ему подали всякой всячины изъ отборныхъ запасовъ, и право, не жалѣлъ бы, еслибъ онъ всѣмъ этимъ подавился. Въ то же время зашелъ и главный садовникъ (мистеръ Бегби) съ недѣльнымъ отчетомъ. Приставъ немедленно заговорилъ о розахъ и относительномъ достоинствѣ дерновыхъ и песчаныхъ тропинокъ. Я оставилъ ихъ обоихъ и вышелъ съ камнемъ на сердцѣ. Въ теченіе многихъ и долгихъ лѣтъ, помнится мнѣ, то было еще первое горе, котораго я не могъ разсѣять въ табачномъ дыму и которое не поддавалось даже Робинзону Крузо. Въ тревогѣ, въ скорби, не находя себѣ мѣста за недостаткомъ отдѣльной комнаты, я прошелся по террасѣ, раздумывая про себя на досугѣ и въ тишинѣ. Не велика важность въ томъ, каковы именно были мои думы. Я чувствовалъ себя изъ рукъ вонъ старымъ, умаявшимся, негоднымъ для своей должности, и въ первый разъ еще во всю свою жизнь, началъ загадывать, когда же Богу угодно будетъ отозвать меня. Несмотря на все это, я твердо держался вѣры въ миссъ Рахиль. Будь приставъ Коффъ самимъ Соломономъ, во всей его славѣ, и скажи онъ мнѣ, что моя молодая леди впуталась въ низкую, преступную интригу, я могъ бы одно лишь отвѣтить Соломону, при всей его премудрости: «Вы ея не знаете, а я знаю.»
Размышленія мои прервалъ Самуилъ, принесшій мнѣ записку отъ моей госпожи.
Уходя съ террасы за свѣчой, чтобъ я могъ при свѣтѣ ея прочесть записку, Самуилъ замѣтилъ, что погода, повидимому, перемѣняется. До сихъ поръ я въ смущеніи ума не обратилъ на это вниманія, но теперь, когда оно пробудилось, услыхалъ тревожное ворчанье собакъ и тихій вой вѣтра. Взглянувъ на небо, я видѣлъ, какъ скученныя облака, темнѣя, шибче и шибче неслись надъ мутнымъ мѣсяцемъ. Наступаетъ гроза, Самуилъ правъ, наступаетъ гроза.
Записка миледи извѣщала меня, что фризингальскій судья писалъ ей, напоминая о трехъ Индѣйцахъ. Въ началѣ будущей недѣли мошенниковъ поневолѣ выпустятъ на свободу. Если вамъ нужно предложить имъ еще какіе-нибудь вопросы, то времени терять болѣе нельзя. Забывъ объ этомъ при послѣднемъ свиданіи съ приставомъ Коффомъ, миледи поручала мнѣ исправить ея упущеніе. Индѣйцы совершенно вышли у меня изъ головы (вѣроятно, изъ вашей также). Я не видѣлъ большаго проку въ томъ, чтобы снова ворошить это дѣло. Но, разумѣется, тотчасъ же исполнилъ приказаніе.
Я нашелъ пристава Коффа съ садовникомъ, за бутылкой шотландскаго виски, по горло въ обсуживаніи различныхъ способовъ выращиванія розъ. Приставъ до того заинтересовался, что при входѣ моемъ поднялъ руку и знакомъ просилъ меня не перебивать пренія. Насколько я могъ понять, вопросъ заключался въ томъ, слѣдуетъ или не слѣдуетъ бѣлую махровую розу для лучшаго произрастанія прививать къ шиповнику. Мистеръ Бегби говорилъ: да, а приставь: нѣтъ. Они сослались на меня, горячась какъ мальчишки. Ровно ничего не разумѣя въ уходѣ за розами, я выбралъ средній путь, — точь-въ-точь какъ судьи ея величества, когда вѣсы правосудія затрудняютъ ихъ, на волосъ не уклоняясь отъ равновѣсія.
— Джентльмены, замѣтилъ я, — тутъ многое можно сказать за обѣ стороны.
Пользуясь временнымъ затишьемъ послѣ этого безпристрастнаго приговора, я положилъ записку миледи на столъ предъ глазами пристава Коффа.
Въ это время я уже былъ какъ нельзя болѣе близокъ къ тому, чтобы возненавидѣть пристава. Но, сознаться по правдѣ, въ отношеніи быстроты соображенія онъ былъ дивный человѣкъ.
Полминуты не прошло еще по прочтеніи имъ записки, онъ уже справился на память съ рапортомъ смотрителя Сигрева; извлекъ изъ него касающееся Индѣйцевъ и уже приготовилъ отвѣтъ. Въ рапортѣ мистера Сигрева упоминалось вѣдь о нѣкоторомъ знатномъ путешественникѣ, понимавшемъ нарѣчіе индѣйцевъ, не такъ ли? Очень хорошо. Не извѣстны ли мнѣ имя и адресъ этого джентльмена? Очень хорошо. Не напишу ли я ихъ на оборотѣ записки отъ миледи? Весьма благодаренъ. Приставъ Коффъ разыщетъ этого джентльмена завтра утромъ по пріѣздѣ въ Фризингаллъ.
Развѣ вы надѣетесь, что изъ этого что-нибудь выйдетъ? — Вѣдь смотритель Сигревъ находилъ индѣйцевъ невинными, какъ младенцы въ утробѣ матери.
— Доказано, что смотритель Сигревъ до сихъ поръ ошибался во всѣхъ своихъ выводахъ, отвѣтилъ приставъ. — Быть можетъ, стоитъ позаняться изслѣдованіемъ, не ошибся ли онъ точно также, а относительно Индѣйцевъ. Затѣмъ онъ обратился къ мистеру Бегби, возобновивъ споръ именно съ того пункта, на которомъ остановился. — Вопросъ вашъ, господинъ садовникъ, сводится на вопросъ о почвѣ и времена года, о трудѣ и терпѣніи. Теперь позвольте мнѣ поставить его съ другой точки зрѣнія. Возьмите вы бѣлую махровую розу….
Въ это время я уже затворилъ за собой дверь и не слышалъ конца ихъ диспута.
Въ корридорѣ встрѣтилъ я Пенелопу, которая тамъ расхаживала, и спросилъ, чего она дожидается.
Она дожидалась звонка молодой леди, когда ей угодно будетъ позвать ее, чтобы снова приняться за укладываніе вещей на завтрашнюю поѣздку. Изъ дальнѣйшихъ разспросовъ я узналъ, что миссъ Рахиль выставила причиной своего желанія ѣхать къ тетушкѣ то обстоятельство, будто ей стало нестерпимо дома, и она болѣе не можетъ выносить ненавистнаго присутствія полицейскаго подъ одною съ ней кровлей. Съ полчаса тому назадъ узнавъ, что отъѣздъ ея долженъ быть отложенъ до двухъ часовъ пополудни, она сильно разгнѣвалась. Миледи, будучи при этомъ, строго выговаривала ей, а затѣмъ (повидимому для того чтобы сказать ей нѣчто съ глазу на глазъ) выслала Пенелопу. Дочь моя сильно пріуныла по случаю перемѣны въ домашнемъ быту.
— Все какъ-то не ладно, батюшка, все какъ-то не попрежнему. Мнѣ чудится, будто надъ всѣми вами виситъ какое-то страшное бѣдствіе.
Таково было и мое ощущеніе. Но при дочери я придалъ этому лучшій надъ. Пока мы толковала, раздался звонокъ миссъ Рахили. Пенелопа убѣжала по червой лѣстницѣ продолжать укладку. Я пошелъ въ залу взглянуть, что показываетъ барометръ насчетъ погоды. Только что я подошелъ къ боковой двери изъ людской въ залу, какъ ее сильно распахнули съ той стороны, а мимо меня пробѣжала Розанна Сперманъ съ такомъ жалкимъ видомъ страданія въ лицѣ, прижавъ руку къ сердцу, словно тамъ и была вся боль.
— Что это, что случилось? спросилъ я, остановивъ ее: — вамъ дурно?
— Ради Бога, не говорите со мной, отвѣтила она, вывернулась у меня изъ рукъ и побѣжала на черную лѣстницу. Я крикнулъ кухаркѣ (мой голосъ былъ ей слышенъ отсюда) присмотрѣть за бѣдняжкой. Но кромѣ кухарки, меня услыхала еще двое. Изъ моей комнаты осторожно выскочилъ приставъ Коффъ и спросилъ, что случалось. «Ничего,» отвѣтилъ я. А мистеръ Франклинъ отворилъ боковую дверь съ той стороны, и поманя меня въ залу, спросилъ, не видалъ ли я Розанны Сперманъ.
— Сейчасъ только попалась мнѣ, сэръ, такая разстроенная и странная.
— Боюсь, не я ли невинная причина ея разстройства, Бетереджъ.
— Вы, сэръ!
— Не умѣю объяснить, оказалъ мистеръ Франклинъ: — но если дѣвушка точно замѣшана въ утратѣ алмаза, я право думаю, что она готова была сознаться мнѣ во всемъ, именно мнѣ одному изъ всѣхъ на свѣтѣ,- и не далѣе двухъ минутъ тому назадъ.
При этихъ словахъ я взглянулъ на боковую дверь, и мнѣ почудилось, что она понемножку отворяется съ той стороны. Не подслушиваетъ ли кто? Дверь прихлопнулась прежде чѣмъ я успѣлъ подойдти. Минуту спустя, когда я выглянулъ въ нее, мнѣ показалось, будто я видѣлъ фалды почтеннаго чернаго сюртука пристава Коффа, мелькнувшія за уголъ корридора. Онъ зналъ, не хуже меня, что теперь ужь нечего надѣяться на мою помощь, когда я догадался, къ чему именно клонится его слѣдствіе. При такихъ обстоятельствахъ было бы совершенно въ его характерѣ положиться на собственныя силы и повести подкопъ.
Не будучи увѣренъ въ томъ, что я точно видѣлъ пристава, и не желая прибавлять ненужной каверзы къ тѣмъ, которыхъ и безъ того Богъ вѣсть сколько накоплялось, я сказалъ мистеру Франклину, что это вѣрно взошла собака, и затѣмъ просилъ его разказать, что у него такое произошло съ Розанной Сперминъ.
— Вы шли чрезъ залу, сэръ? спросилъ я: — вы случайно ее встрѣтили, когда она съ вами заговорила.
Мистеръ Франклинъ указалъ на бильярдъ.
— Я гонялъ шары, оказалъ онъ:- и старался выгнать изъ головы это проклятое дѣло съ алмазомъ. Случайно подвидъ голову, и вдругъ вижу около себя Розанну Сперманъ, точно привидѣніе! Подкрадываться такимъ образомъ до того странно съ ея стороны, что я сначала совсѣмъ растерялся. Но видя въ лицѣ ея страшное безпокойство, спросилъ, не нужно ли ей что-нибудь сказать мнѣ. Она отвѣтила: «да, если осмѣлюсь». Зная, какое на ней подозрѣніе, я только одинъ смыслъ и могъ дать подобнымъ рѣчамъ. Сознаюсь, что мнѣ стало неловко. Я вовсе не желалъ вызывать ее на сознаніе. Въ то же время, при теперешнихъ затрудненіяхъ вашихъ было бы непростительно отказаться ее выслушать, если она точно желала высказаться. Пренеловкое было это положеніе, и, могу сказать, вышелъ я изъ него еще хуже. «Я, — говорю, — не совсѣмъ понялъ васъ. Не могу ли я чѣмъ-нибудь служить вамъ?» Замѣтьте, Бетереджъ, я не грубо вѣдь это сказалъ! Бѣдняжка не можетъ помириться съ тѣмъ, что дурна собой, я тутъ же это почувствовалъ. Я все еще держалъ въ рукахъ кій и продолжилъ гонять шары, чтобы скрыть неловкость положенія. Но оказалось, что отъ этого дѣло вышло еще хуже. Кажется, я вовсе безъ намѣренія огорчилъ ее. Она вдругъ повернулась и пошла отъ меня. «На шары глядитъ, послышалось мнѣ:- на что угодно, лишь бы не на меня!» Не успѣлъ я остановить ее, какъ она уже вышла изъ залы. Меня это тревожатъ, Бетереджъ. Не потрудитесь ли передать Розаннѣ, что я вовсе не хотѣлъ оскорбить ее? Въ мысляхъ, конечно, я былъ жестокъ къ ней, я почти надѣялся, что ее можно уличить въ пропажѣ алмаза. Не то чтобы я зла желалъ бѣдняжкѣ, но….
