И взявъ со стола свѣчу, она повела пристава въ уголъ кухни. Ну, хоть зарѣжьте меня, а я никакъ не могъ удержаться, чтобы не послѣдовать за ними. Въ углу свалена была куча разнаго хлама, состоявшаго преимущественно изъ обломковъ стараго металла. Всякій разъ какъ случалось кораблекрушеніе, рыбакъ прибавлялъ къ своему хламу новые обломки, но выгоднаго сбыта этому товару еще не находилъ. Мистрисъ Іолландъ нырнула въ кучу и вытащила оттуда старый лакированный жестяной ящикъ съ крышкой и кольцомъ для вѣшанья; такого рода ящики употребляются обыкновенно на корабляхъ для предохраненія географическихъ и морскихъ картъ и другихъ подобныхъ бумагъ отъ вліянія сырости.
— Смотрите! оказала она. — Сегодня вечеромъ Розанна купила у меня точь-въ-точь такой же ящикъ. «Вотъ это какъ разъ годится для моихъ воротничковъ и рукавчиковъ,» сказала она, «они не будутъ такъ мяться въ немъ какъ въ сундукѣ». И стоитъ-то всего одинъ шиллингъ девять пенсовъ, мистеръ Коффъ, продолжила рыбачка, — не сойдти мнѣ съ этого мѣста, если я взяла съ нея хоть полпенни болѣе!
— Дешево продано, сказалъ приставъ, глубоко вздохнувъ. Онъ взвѣсилъ ящикъ на рукѣ, и въ то время какъ глаза его разсматривали этотъ предметъ, мнѣ послышалась двѣ-три нотки «Послѣдней лѣтней розы». Сомнѣваться долѣе было невозможно. Приставъ сдѣлалъ новое открытіе ко вреду Розанны, да еще въ такомъ мѣстѣ, гдѣ я считалъ ее наиболѣе безопасною. И все чрезъ меня! Судите сами, что почувствовалъ я въ эту минуту и какъ сильно упрекнулъ себя за свое неумѣстное посредничество между вамъ и мистрисъ Іолландъ.
— Да ужь будетъ вамъ, пора домой, оказалъ я.
Но не обращая на меня никакого вниманія, мистрисъ Іолландъ предприняла вторую экскурсію въ кучу хлама, и на этотъ разъ вытащила оттуда собачью цѣпъ.
— Взвѣсьте-ка ее на рукѣ, сэръ, сказала она приставу. — У насъ было три такія цѣпи, а двѣ изъ нихъ взяла Розанна! «Ну, на что вамъ эти цѣпи, моя милая?» спросила я ее. «Если ихъ связать вмѣстѣ, отвѣчала она, то онѣ какъ разъ обойдутся вокругъ моего сундука.» — «Да веревка-то вѣдь дешевле,» говорю я. «А цѣпи надежнѣе,» отвѣчала она. «Ну, слыханное ли это дѣло, чтобы сундукъ обвязывали цѣпями?» сказала я. «О, мистрисъ Іолландъ, не противорѣчьте мнѣ,» отвѣчала она, «отдайте мнѣ эта цѣпи.» Странная дѣвушка, мистеръ Коффъ, сердце у нея золотое, а съ дочерью моею обходится какъ родная сестра, а все-таки чудна до крайности. Нечего дѣлать, отдала я ей эта цѣпи, и всего-то за три шиллинга шесть пенсовъ. Какъ честная женщина, мистеръ Коффъ, за три шиллинга шесть пенсовъ!
— За каждую? спросилъ приставъ.
— Какое за каждую! За обѣ! отвѣчала мистрисъ Іолландъ.
— Даромъ отдали, сударыня, оказалъ приставъ, покачавъ годовой. — Просто даромъ!
— Вотъ и деньги, сказала мистрисъ Іолландъ, опять подвигаясь бочкомъ къ маленькой кучкѣ серебра, лежавшаго на столѣ, словно тянула ее къ ней какая-то непреодолимая сила. Жестяной ящикъ да собачьи цѣпи, вотъ все что она купила и унесла съ собой сегодня. Одинъ шиллингъ девять пенсовъ и три шиллинга шесть пенсовъ составляютъ пять шиллинговъ три пенса, которые, я прошу васъ передать бѣдняжкѣ съ моимъ сердечнымъ привѣтомъ. Право, мнѣ совѣстно лишать ее этихъ маленькихъ сбереженій, самой пригодятся со временемъ.
— А мнѣ, сударыня, совѣстно будетъ возвращать ей эти деньги, отвѣчалъ приставъ Коффъ. — Вы и безъ того продешевили вашъ товаръ; право, такъ.
— И вы дѣйствительно такъ думаете, сэръ? спросила мистрисъ Іолландъ, съ неожиданно просіявшимъ лицомъ…
— Къ чему же мнѣ васъ обманывать, сударыня? отвѣчалъ приставъ. — Да вотъ спросите хоть у мистера Бетереджа.
Что было пользы спрашивать у меня? Чтобы какъ-нибудь отдѣлаться отъ нихъ, я только пожелалъ имъ спокойной ночи и сдѣлалъ видъ, что собираюсь уходить.
— Провалъ ихъ возьми, эти деньги! внезапно воскликнула мистрисъ Іолландъ, теряя всякую власть надъ собой; и накинувшись на серебро, она поспѣшно сунула его въ свой карманъ. — Право, зло разбираетъ, глядя, какъ тутъ же у тебя; подъ бокомъ лежатъ деньги и никто не хочетъ ими пользоваться, продолжила безразсудная женщина, съ шумомъ, кидаясь на свое мѣсто и бросая на пристава взглядъ, ясно говорившій: теперь, когда они опять попали въ мой карманъ, попробуй-ка ихъ достать оттуда, коли сумѣешь!
На этотъ разъ я не только направился къ дверямъ, но и въ самомъ дѣлѣ вышелъ за порогъ. Объясняйте это какъ умѣете, только я испытывалъ ощущеніе смертельной обиды со стороны пристава и мистрисъ Іолландъ. Не успѣлъ я пройдти по деревнѣ и трехъ шаговъ, какъ уже приставъ нагналъ меня.
— Спасибо вамъ за знакомство, мистеръ Бетереджъ, сказалъ онъ. — Я обязанъ женѣ рыбака совершенно новымъ, еще неизвѣстнымъ мнѣ доселѣ ощущеніемъ: мистрисъ Іолландъ сбила меня съ толку.
На языкѣ моемъ уже вертѣлся рѣзкій отвѣтъ, по той причинѣ, что будучи золъ на самого себя, я былъ озлобленъ и противъ пристава. Но услышавъ такое признаніе, явнутренно возрадовался, въ надеждѣ, что вредъ, причиненный мной Розаннѣ еще, быть можетъ, не слишкомъ важенъ. Однако благоразумное молчаніе сковало мои уста, и я ждалъ что скажетъ онъ дальше.
— Да, продолжалъ приставъ, какъ бы насквозь читая мои мысли. — При вашемъ сочувствіи къ судьбѣ Розанны, мистеръ Бетереджъ, васъ должно радовать одно обстоятельство: что вы не только не навели меня на слѣдъ, но напротивъ содѣйствовали тому, чтобъ я потерялъ его. Нынѣшніе маневры дѣвушки ясны какъ день. Сдѣлавъ изъ двухъ цѣпей одну, она привязала одинъ конецъ къ крышкѣ жестянаго ящика, спустила ящикъ въ воду или въ песчаную зыбь, а другой конецъ цѣпи прикрѣпила подъ скалой, въ какомъ-нибудь потаенномъ, только ей одной извѣстномъ мѣстѣ. На этомъ якорѣ ящикъ провиситъ до окончанія настоящаго слѣдствія; когда же оно кончатся, Розанна улучатъ удобную минуту и придетъ украдкой вытащить его изъ этого потаеннаго хранилища. До сихъ поръ планъ дѣйствій ея совершенно ясенъ. Но вотъ въ чемъ тайна, продолжилъ приставъ, а голосъ его впервые зазвучалъ нетерпѣніемъ — какую чертовщину упрятала она въ жестяной ящикъ?
Въ умѣ моемъ тотчасъ-же промелькнуло: да вѣрно Лунный камень! но я ограничился только вопросомъ:
— Неужто не догадываетесь?
— Нѣтъ, это не алмазъ, отвѣчалъ приставъ. — Коли Розанна Сперманъ спрятала туда алмазъ, то наплюйте тогда на мою опытность.
При этихъ словахъ проклятая слѣдственная горячка воспылала во мнѣ съ новою силой. Увлеченный желаніемъ разъяснить эту мудреную загадку, я позабылся, и опрометчиво спросилъ у пристава:
— Ужъ не запачканное ли платье?
Приставъ Коффъ остановился какъ вкопанный и положилъ въ темнотѣ свою руку на мое плечо.
— Можетъ ли снова вынырнуть когда-нибудь на поверхность то, что попало однажды въ вашу песчаную зыбь? спросилъ онъ.
— Никогда, отвѣчалъ я. — Зыбучіе пески всасываютъ въ себя безъ различія и легкіе предметы, и тяжелые, но ничего не возвращаютъ назадъ.
— О это извѣстно Розаннѣ Спермань?
— Столько же, сколько и мнѣ.
— Въ такомъ случаѣ, сказалъ приставъ, — отчего бы ей не привязать къ испачканному платью камни и не бросить его прямо въ пески? Прятать его, повидимому, не было ни малѣйшей причины, а между тѣмъ она его спрятала, это несомнѣнно. Еще одинъ вопросъ, продолжилъ приставъ, снова пускаясь въ путь, — какого рода эта одежда: кофта ли, юпка ли, или другая какая-нибудь вещь, которую ей необходимо оберечь во что бы то ни стало? Если ничто не помѣшаетъ мнѣ до тѣхъ поръ, мистеръ Бетереджъ, то я завтра же отправлюсь въ Фризингаллъ, чтобы развѣдать какіе матеріалы покупала она въ городѣ для этой новой одежды. Конечно, при настоящемъ положеніи дѣдъ покидать домъ не совсѣмъ безопасно, однако еще опаснѣе идти впередъ съ завязанными глазами. Не сѣтуйте на меня за мою раздражительность, мистеръ Бетереджъ; признаюсь, я упалъ въ моихъ собственныхъ глазахъ, съ тѣхъ поръ какъ позволилъ Розаннѣ Сперманъ провести меня!
Прислуга ужинала, когда мы возвратились домой. Первое лицо, попавшееся намъ на переднемъ дворѣ, былъ тотъ самый полисменъ, котораго надзиратель Сигревъ оставилъ въ распоряженіе пристава Коффа. Приставъ спросилъ у него, возвратилась ли Розанна? — Да, отвѣчалъ полисменъ. — Давно ли? — Съ часъ тому назадъ. — Что она дѣлала это время? — она входила на верхъ, чтобы снять свою шляпку и плащъ, а теперь преспокойно ужинаетъ съ остальною прислугой.
Не сдѣлавъ ни малѣйшаго замѣчанія и продолжая все ниже и ниже падать въ своемъ собственномъ мнѣніи, приставъ Коффъ направился къ задней части дома. Но темнота помѣшала ему увидать входъ, и онъ все шелъ впередъ, не останавливаясь, до тѣхъ поръ, пока не наткнулся на садовую калитку. Я поспѣшилъ къ нему на выручку, и тутъ только замѣтилъ, что глаза его внимательно изучаютъ одно изъ оконъ задняго фасада въ томъ этажѣ, гдѣ помѣщались спальни.
