Пока обѣ дѣвушки скрывалась изъ глазъ, прозвонили къ завтраку, и самъ приставъ Коффъ долженъ былъ сознаться, что его дѣло дрянь. Онъ просто сказалъ мнѣ: «Я поѣду въ Фризингалъ, мистеръ Бетереджъ, и вернусь къ двумъ часамъ,» и пошелъ своею дорогой, не прибавивъ ни слова болѣе; а мы хоть на нѣсколько часовъ отдѣлалась отъ него совершенно.
— Оправдайте меня предъ Розанной, сказалъ мистеръ Франклинъ, оставшись наединѣ со мной. — Я точно осужденъ говорить или дѣлать одни неловкости при этой несчастной дѣвушкѣ. Вы сами должны были замѣтить, что приставъ Коффъ поставилъ западню намъ обоимъ. Удайся ему сконфузить меня или раздражить ее до взрыва, тогда или ей, или мнѣ пришлось бы проговориться соотвѣтственно его цѣли. Подъ вліяніемъ минуты, я не видѣлъ лучшаго выхода. Дѣвушка ни въ чемъ не проболталась, а приставу показано, что я вижу его насквозь. Очевидно, онъ подслушивалъ вчера, когда мы съ вами говорили, Бетереджъ.
«Мало того что подслушивалъ, подумалъ я про себя. Онъ припомнилъ мой разказъ о томъ, что Розанна влюблена въмистера Франклина, и на это именно и разчитывалъ, взывая къ участію мистера Франклина въ Розаннѣ,- при самой Розаннѣ.»
— Что до подслушиванья, сэръ, замѣтилъ я (оставя тотъ пунктъ про себя), — то всѣ мы скорехонько будемъ заодно съ нимъ въ одной шайкѣ, если дѣла такого рода позатянутся. Шарить, высматривать, подслушивать, это весьма естественныя занятія людей въ нашемъ положеніи. Денька черезъ два, мистеръ Франклинъ, мы всѣ онѣмѣемъ другъ для друга, по той причинѣ, что всякій станетъ подслушивать, не проболтается ли другой, и всѣ узнаютъ взаимныя тайны. Извините мою вспышку, сэръ. Ужасная тайна, что гнететъ насъ въ этомъ домѣ, ударила мнѣ въ голову, точно вино, а доводитъ меня до безумія. Я не забуду о томъ, что вы приказывали. Воспользуюсь первымъ же случаемъ, чтобъ оправдать васъ предъ Розанной Сперманъ.
— Вы ей ничего не говорили про вчерашнее, или сказали? опросилъ мистеръ Франклинъ.
— Нѣтъ, сэръ.
— Такъ и не говорите пока ничего. Лучше не вызывать ея на откровенность, пока приставъ выжидаетъ, какъ бы подстеречь насъ обоихъ. Мое поведеніе непослѣдовательно, Бетереджъ, не правда ли? Я не вижу другаго исхода этого дѣла, кромѣ улики Розанны, и все-таки я не могу, не хочу помогать приставу изловить эту дѣвушку.
Да, таки безразсудно, конечно. Но таковъ былъ и мой взглядъ. Я вполнѣ его понялъ. Если вы, хоть разъ въ жизни, припомните, что вы сами смертны, быть-можетъ, и вы поймете его.
Въ краткихъ словахъ, вотъ каково было положеніе дѣлъ въ домѣ и внѣ его, пока приставъ Коффъ ѣздилъ въ Фризингаллъ.
Массъ Рахиль, упорно сидя въ своей комнатѣ, дожидалась времени, когда ей можно будетъ сѣсть въ коляску и поѣхать къ теткѣ. Миледи завтракала съ мистеромъ Франклиномъ. Послѣ завтрака мистеръ Франклинъ принялъ одно изъ своихъ обычно-внезапныхъ рѣшеніе, и торопливо ушелъ облегчать волненіе ума на прогулкѣ. Я одинъ видѣлъ его уходъ, а онъ сказалъ мнѣ, что вернется прежде пристава. Перемѣна погоды, обозначась еще свечера, теперь наступила. Вскорѣ послѣ разсвѣта, за крупнымъ дождемъ, подулъ сильный вѣтеръ и все свѣжѣлъ въ теченіе дня. Но хотя тучи грозили не разъ, дождя больше не было. Недурной денекъ для прогулки; если вы молоды и крѣпки, можете дышать сильными порывами вѣтра, налетающаго съ моря. Я прислуживалъ миледи послѣ завтрака и помогалъ ей въ сведеніи хозяйственныхъ счетовъ. Она всего разъ намекнула на Лунный камень, и то чтобъ отклонить пока всякій разговоръ о немъ.
— Подождите возвращенія этого господина, сказала она, разумѣя пристава, — тогда надо будетъ говорить объ этомъ, а теперь ничто насъ не обязываетъ.
Остановъ госпожу, я засталъ въ своей комнатѣ поджидавшую меня Пенелопу.
— Что бы вамъ, батюшка, сходить поговорить съ Розанной, сказала она, — мнѣ за нее что-то страшно.
Я живехонько догадался въ чемъ дѣло. Но одно изъ моихъ правилъ состоитъ въ томъ, что мущины (будучи существами высшаго разряда) обязаны исправлять женщинъ, по возможности. Когда женщина хочетъ заставать меня что-нибудь сдѣлать (дочь она мнѣ, или нѣтъ, все равно), я всегда настаиваю, чтобъ она сообщила мнѣ побудительную причину. Чѣмъ чаще заставлять ихъ разыскивать собственнымъ умомъ причины, тѣмъ податливѣй становятся онѣ во всѣхъ житейскихъ отношеніяхъ. Не ихъ вина, что онѣ (бѣдняжки!) сначала дѣйствуютъ, а потомъ уже обдумываютъ; вина тѣхъ дурней, что потакаютъ онъ. Пенелопину причину въ настоящемъ случаѣ можно передать собственными ея словами.
— Мнѣ кажется, батюшка, сказала она, — мистеръ Франклинъ жестоко оскорбилъ Розанну, хотя и безъ умысла.
— Зачѣмъ попала Розанна въ кустарную аллею? спросилъ я.
— По своему сумамбродству, сказала Пенелопа, — иначе этого нельзя и назвать. Она хотѣла переговорить съ мистеромъ Франклиномъ нынче утромъ, во что бы то ни стало. Я употребила всѣ усилія, чтобъ удержать ее; вы это видѣли. Еслибы мнѣ только удалось увести ее до этихъ ужасныхъ словъ….
— Ну, ну! проговорилъ я:- войди въ разсудокъ. Кажется, ничего не было такого, что бы могло встревожить Розанну.
— Ничего такого и не было, батюшка. Но мистеръ Франклинъ сказалъ, что не принимаетъ въ ней ровно никакого участія, и…. ихъ, съ какимъ жестокимъ выраженіемъ онъ сказалъ это!
— Онъ сказалъ это, чтобы зажать ротъ приставу, отвѣтилъ я.
— И я то же говорила ей, сказала Пенелопа, — но видите ли, батюшка (хотя мистера Франклина и нечѣмъ попрекнуть), все же онъ изсушилъ ее, обманывалъ ея надежды за все это время, вотъ уже сколько недѣль, а теперь ужь это выходитъ на покрышку всего! Она, разумѣется, не въ правѣ ждать отъ него участія. Конечно, это изъ рукъ вонъ, что она до такой степени забылась въ ея положеніи. Но она, кажется, потеряла и стыдъ, и всякую мѣру, и все. Она испугала меня, батюшка, когда мистеръ Франклинъ сказалъ эти слова. Она точно окаменѣла отъ нихъ. Вдругъ на нее нашло такое спокойствіе, пошла, взялась за свое дѣло, и вотъ съ тѣхъ самыхъ поръ словно во снѣ.
Я начиналъ понемногу безпокоиться. Въ манерахъ Пенелопы было что-то заглушавшее мое высшее разумѣніе. Теперь, когда мысли мои обратились на этотъ предметъ, я припомнилъ, что произошло съ вечера между мистеромъ Франклиномъ и Розанной. При этой оказіи она казалась пораженною въ самое сердце; а нынче, на ея несчастіе, бѣдняжкѣ неизбѣжно разбередила рану. Жаль, жаль! Тѣмъ болѣе, что ея ничто не оправдывало, и даже обижаться она была не въ правѣ.
Я обѣщалъ мистеру Франклину поговорить съ Розанной, и вотъ, повидимому, наступила пора сдержать слово.
Мы застали дѣвушку, которая мела корридоръ по ту сторону спаленъ, блѣдною, но спокойною и, какъ всегда, чистенько одѣтою въ свое пестрое платье. Я замѣтилъ у нея въ глазахъ странную мутность и отупѣніе, но не отъ слезъ, а какъ бы отъ слишкомъ долгаго и неподвижнаго взгляда на что-то такое. Бытъ-можетъ, это что-то такое было туманнымъ созданіемъ собственныхъ ея думъ. Вокругъ нея, ужь конечно, не было ни одного предмета, котораго бы она не видала сотни разъ.
— Развеселитесь, Розанна, сказалъ я, — нечего мучить себя своими фантазіями. Мнѣ поручено кое-что передать вамъ отъ мистера Франклина.
За тѣмъ я изложилъ ей дѣло съ настоящей точки зрѣнія въ самыхъ дружескихъ и успокоительныхъ выраженіяхъ, какія могъ подобрать. Мои правила въ отношеніи прекраснаго пола, какъ вы могла замѣтить, весьма отрога. Но такъ ли, сякъ ли, а дашь только сойдусь я съ женщиной ладомъ къ лицу, теорія-то и не согласуется съ практикой.
— Мистеръ Франклинъ очень добръ и внимателенъ. Поблагодарите его, пожалуста.
Вотъ и все, что она мнѣ отвѣтила. Дочь моя уже замѣтила, что Розанна взялась за работу словно во онѣ. Я дополнялъ теперь наблюденіе тѣмъ, что она и слушала, и говорила словно во снѣ. Я усомнился, полно ужь, способенъ ли умъ ея принять сказанное мной какъ слѣдуетъ.
— Вы вполнѣ увѣрены, Розанна, что поняли меня? спросилъ я.
— Вполнѣ увѣрена.
Она отозвалась на мое слово не живою женщиной, но словно автоматъ, приводимый въ движеніе машиной. И все время продолжала мести. Я какъ можно осторожнѣе, а нѣжнѣе взялъ у нея изъ рукъ щетку.
— Полноте, Розанна, сказалъ я, — вы вѣдь на себя не похожи. У васъ что-то на душѣ. Я вамъ другъ и останусь другомъ, еслибы вы даже провинились въ чемъ. Очистите свою совѣсть, Розанна, — очистите ее отъ этого.
Было время, когда подобная рѣчь вызвала бы слезы на глазахъ ея. Теперь я не видѣлъ въ нихъ никакой перемѣны.
— Да, сказала она, — я очищу свою совѣсть.
— Предъ миледи? спросилъ я.
— Нѣтъ.
— Предъ мистеромъ Франклиномъ?
— Да, предъ мистеромъ Франклиномъ.
Я почти не зналъ что и сказать на кто. Она не въ состояніи была понять предостереженія относительно разговора съ нимъ наединѣ, которое приказалъ передать ей мистеръ Франклинъ. Понемногу собравшись съ мыслями, я только оказалъ ей, что мистеръ Франклинь ушелъ гулять.
