– Не начнут бить, Саш, обещаю!
– И на том спасибо!
Когда они на метро доехали до вокзала и Гуров двинулся к пригородным кассам, Сашка недоверчиво полюбопытствовала, куда, собственно, ее транспортирует Иван Федорович.
– В одно замечательное место, тебе понравится.
– А добираться до него мы будем посредством электрички или предполагается совместное веселое шагание по проселочным трактам?
– Пройдемся немного.
– Тогда мне надо сменить обувь, или я никуда не поеду!
Гуров вздохнул над доставшейся ему тяжкой судьбинушкой, привычно ухватил Сашу за локоть и потащил через вокзальную площадь к стоящим в ряд прилавкам. Торговали там исключительно всякой ерундой, в том числе и безрадостно дешевой, удручающего вида обувью.
Сашка купила какие-то босоножки без каблуков, самое приличное из того, что предлагалось, но, как говорится, для сельской местности сойдет, тем более с учетом сложившихся обстоятельств.
– Все? Можем ехать? – поворчал слегка Гуров.
– Нет, мне надо позвонить на работу. Сотовый у меня разрядился еще вчера, зарядка осталась дома и в машине.
– Не надо звонить, Саш, – мягко предупредил Иван.
– Надо! Иринка там с ума сойдет! Да они в милицию обратятся, меня нет второй день, ни один телефон не отвечает! Да вообще, что мы обсуждаем?
– Ладно, – вздохнув, сдался Иван. – Идем, купим карточку, позвонишь из автомата.
Конечно, она не удержалась, подробно расспрашивая Филимонова, как дела, отдавая поручения, и постаралась успокоить Ирину, промямлив что-то невразумительное о своем отсутствии.
До «замечательного» места они добирались долго-долго на электричке, потом на каком-то разбитом стареньком ярко-желтом «москвичонке», в котором их так немилосердно трясло по проселочным колдобинам, что Сашка пару раз весьма ощутимо стукнулась макушкой о крышу. Веселый пенсионер высадил их у развилки, жизнерадостно сообщив, что дальше не проедет, и они еще долго пылили пешком по дороге.
– Мы, часом, не в Петербург? – полюбопытствовала уставшая Сашка.
– Не, тут недалеко уже.
– Землянка партизанская али заимка глухая?
– Не вредничай, Романова, я же обещал, тебе понравится! Вон, смотри, уже пришли!
Он указал вперед. С небольшого пригорка, на котором они стояли, открывался вид на несколько чернеющих изб и круто спускающийся склон к реке. Это была не деревня, а скорее хутор, состоящий из пяти изб, три из которых оказались заколочены, давным-давно брошены, заваливались на разные бока, истлев лет десять назад. Четвертая изба являла миру недавно сделанный ремонт, сверкая светлыми досками и бревнами, ну а пятая, к которой привел Сашу Иван, оказалась новеньким двухэтажным доминой с каменным основанием, множеством хозяйственных, не менее добротных и внушительных пристроек, амбаром, сараями, ухоженным огородом, больше похожим на половину совхозного поля размерами.
– Хозяин!! – проорал Иван, когда они подошли к калитке.
На его голос из глубины участка рванулось, исходя истошным лаем, огромное лохматое чудовище.
«Монстр!» – подумала Сашка, отскакивая на пару метров.
Монстр кидался на забор с такой силой, что казавшееся неприступным и монументальным деревянное богатырское сооружение ухало, стонало и поскрипывало от его ударов.
– Гуров! Пойдем отсюда! – перекрикивая непрекращающийся лай, проорала Сашка. – Он нас сожрет!
– Не боись, Романова! Мы с ним договоримся! – жизнеутверждающе пообещал Иван и двинулся к калитке.
– Договоритесь?! – не поверила происходящему Сашка.
Она метнулась к нему, схватила за руку, останавливая.
– Ванечка, может, тебе что-то повредили в голове, когда били?
– Все будет хорошо!
Он отцепил от себя ее руки, чмокнул Сашку в нос и шагнул к калитке.
– Что хорошо?! И что ты будешь делать, когда он тебя загрызет?! Укусишь его в отместку?!
Посмеиваясь, Гуров распахнул калитку и вошел на участок. Огромное чудище, больше похожее размерами на пони, чем на собаку, почуяв добычу, метнулось к нему.
– Ива-а-ан!!! – заорала от испуга Сашка, сделав пару шагов за ним.
Спасать, что ли, собралась?
– Шарик! Дружище! Это же я! Не узнал? – подивился Иван.
И… и пес-убийца гигантских размеров превратился в нежнейшее создание, подлетел к Ивану, встал ему на плечи лапами, так, что Гуров покачнулся под его весом, и попытался его облизать.
– Это лишнее! – уворачивался от его языка Иван и скинул с плеч тяжеленные лапы.
Пес присел, виляя хвостом, выдал приветственный восторженный лай, подскочил и сделал круг почета вокруг Ивана. Сашка, открыв рот, наблюдала происходящее действо.
– Шарик! – добродушно поощрил пса Гуров, похлопав по спине и хватая двумя руками за холку. – Молодец! Я тоже рад тебя видеть!
– Шарик?! – пришла в себя Сашка. – Ты хочешь сказать, что этот кошмар улицы Вязов зовут Шарик?
– А что? – неподдельно удивился Иван. – По-моему, вполне хорошее собачье имя!
– Шарик! – расхохоталась Сашка. – Очень информативно для незнакомых людей! Пушок было бы еще лучше! «Здесь живет Шарик» написать на воротах, типа: заходите, гости дорогие!
Санька не могла остановиться и хохотала от облегчения так, что пришлось сесть прямо на землю у ворот – ноги не держали!
– Иван! – раздался довольный насыщенный бас.
– Привет, Коля, гостей принимаешь?
К Ивану подошел огромный мужик, отодвинув Шарика в сторону, как щенка малого, и сгреб Гурова в охапку. Они пообнимались, похлопывая друг друга по спинам.
– Молодец, что приехал! – отстранился, хлопнув напоследок Ивана по спине ручищей, хозяин. – Ты здесь не гость, ты же знаешь! А что с девушкой?
Они повернулись и вдвоем уставились на сидевшую в изнеможении Сашку.
– Кажется, имя Шарик ее слегка развеселило.
– Здрасте, я Александра, – представилась Сашка, не сдвинувшись с места.
Мужик шагнул к ней, не успела она что-то сообразить, подхватил под мышки, рывком поставил ее на ноги, отступил и протянул ручищу:
– Николай.
Сашка пожала предложенную для приветствия ладонь.
– Проходите, чего стоим! Щас баню затопим, вчера свинью заколол, как чувствовал, что гости нагрянут, шашлык сделаем! Пошли, пошли!
В доме все было монументальным и добротным, под стать хозяину. Сашка поймала себя на том, что улыбается, рассматривая интерьер, и поняла почему: здесь все умиротворяло, успокаивало, настраивало на неспешность простого, незамысловатого бытия.
И Санька расслабилась. Вся расслабилась, даже внутри.
Николай наладил настоящий самовар, выставил на белую льняную скатерть затейливые вазочки и розеточки с вареньем, сушками, пряниками, большущие чайные чашки с блюдцами. Сашка как бы выключилась, пила с удовольствием чай, краем уха слыша разговор мужчин, но как-то издалека, не вникая в смысл слов и речей, и не заметила, как они ушли, оставив ее допивать свой чай. Она опустила голову на сложенные на столе руки.
