Его прикосновения дарили потрясающие ощущения. Он был здесь, рядом. И я поняла, что таков его способ поддержать меня.
Я прикусила кончик его пальца, поглаживающего мои губы, потом отпустила.
— И что же ты собираешься делать? — прошептала я.
— Ну, — он навалился на меня, вжимая в диванчик, приблизил свои губы к моим.
Снял с меня очки и бросил их на соседнюю кушетку.
Потом снова положил руку на щеку и приподнял мое лицо к себе. Я почувствовала куда более ясный и чистый жар, чем когда ко мне прикасался вампир.
На сей раз я ощущала пульсирующее в теле тепло и восхитительное волнение от прикосновений Джоша.
— Сейчас я изо всех сил борюсь с желанием опрокинуть тебя на диван и затрахать до чертиков.
Это звучало слишком заманчиво.
— И зачем ты с ним борешься?
Он застонал и припал губами к моей шее.
— Мари, я не могу быть с тобой, если… не установлю на тебя своего рода права. Но тогда я не смогу уйти, как ты того хочешь.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — не в силах сдержаться, я прикусила нижнюю губу. — И никогда такого не говорила.
— Не знаю, какое мы примем решение, но что-нибудь придумаем, — он прикусил мою шею. Легко и словно пробуя на вкус.
— Давай просто жить одним днем. И сегодня я хочу исследовать руками все твое тело.
— Хорошо, потому что мои будут делать с тобой то же самое.
— Тогда сделай это, — подзадорила я. — Или ты трусишь?
— Провокация? — его губы обжигали мою кожу и невероятно отвлекали, и мне это нравилось. Он уткнулся лицом в мою шею, и я почувствовала, как его язык прошелся по ключице.
Я ахнула от нахлынувших ощущений.
Он остановился и посмотрел на меня.
— Все хорошо?
— Надеюсь, ты не собираешься спрашивать это каждый раз, как я издам какой-нибудь звук, — я провела руками по его груди, оценивая мускулы.
Он расстегнул верхнюю пуговицу моей уродливой фланелевой пижамы, оголив кусочек кожи, и прижался к нему ртом.
— Для столь капризной особы ты чертовски хороша на вкус.
Я шлепнула его по груди, и от его смеха, прозвучавшего у моего горла, по телу прокатилась дрожь. Из головы сразу вылетели все колкие мысли, особенно когда он легонько прикусил кожу.
Коротко и нежно, лишь едва ощутимым царапаньем плоти зубами, от которого я покрылась мурашками. А когда провел языком длинную дорожку по всей шее, я застонала.
— Прости, — его голос звучал хрипло от желания. — Не могу удержаться.
— Делай, что нравится, — мечтательно пролепетала я. Ощущения были потрясающими.
— Не стоит тебе этого говорить, — прорычал он и вновь лизнул ключицу.
— Тогда, может, мне не стоит говорить, какой влажной меня делают твои ласки? — прошептала я.
Он укусил меня. Я вскрикнула от изумления, почувствовав, как его зубы, подобно жалу, воткнулись в кожу.
— Джош?
Он аккуратно облизал укус.
— Прости. Должен был это сделать. Ты же просто умоляла меня об укусе.
— Ни о чем я не умоляла, — возразила я, пробегая руками по его спине. Мне нравилось прикасаться к нему, особенно после того, как неделями воображала себе это.
— Серьезно? Потому что я только и слышал "Джош, мне надо, чтобы ты облизал мою грудь", — ответил он хриплым голосом и оставил легкий поцелуй на скуле.
Я втянула воздух, мои соски затвердели.
— Нравится? — усмехнулся он. Потом наклонился и зубами расстегнул еще одну пуговицу. Я ошеломленно наблюдала, как он опустил рот к моей груди и принялся нежно ее целовать. — Расстегнуть остальные?
— Ты спрашиваешь разрешения? — удивилась я, не в состоянии отвести взгляда от его рта в ложбинке моих грудей.
— Я должен знать, что ты тоже этого желаешь, Мари. — Джош поднял голову, и я увидела в его тёмных глазах притаившуюся пуму. — Можно ведь немного поощрить мужчину.
— И почему всем нужны словесные прелюдии? — Я дышала с трудом. Казалось, при виде его темной головы на моей груди весь воздух покинул легкие.
Он улыбнулся.
— Просто скажи, детка.
Я фыркнула.
Он посмотрел на меня обиженно.
— Ты убиваешь моё эго.
— Так, может, ему необходима небольшая здоровая встряска? — чтобы уменьшить колкость своих слов, я провела пальцем по его груди. — Но я не против, если ты снимешь рубашку.
— Я обнажу кожу, если ты сделаешь то же, — усмехнулся он, поднялся и протянул мне руку.
Я медленно подала ему руку, чувствуя себя слегка не в своей тарелке, и Джош поднял меня на ноги. Ладно, я чувствовала себя сильно не в своей тарелке. Весь мой опыт флирта и сексуальности проржавел за десятилетие. И вот я стояла перед ним в пижаме крысиного цвета, а на лице красовались круги под глазами.
Тут он стянул через голову рубашку, и во рту у меня пересохло.
Джош был таким… великолепным. В будущем мне хотелось видеть его обнаженным, по крайней мере раз в день. Или чаще. Я не смогла справиться с желанием прикоснуться к нему. К подтянутым сильным плечам, поджарому торсу и плоскому животу.
Поросль волос на его груди переходила в тонкую полоску внизу живота. Изящно. Восхитительно. Бицепсы оказались твердыми и сильными, и я не удержавшись, сжала их, когда проводила по ним руками.
Пока я прикасалась к Джошу так, как давно желала, он стоял совершенно неподвижно. Я провела пальцами по четко высеченным твердым грудным мышцам и отпрыгнула, когда в его горле зародился низкий рокот.
— Прости, — он схватил мои руки и вернул на свою грудь. — Надо было тебя предупредить. Мы мурлычем.
И действительно, из груди, у которой он удерживал мою руку, исходил утробный мурлыкающий звук.
— Я и не догадывалась, что твой кот так… близок к поверхности.
— Не волнуйся, я совсем домашний.
— Очень мило, — зачарованно глядя на его восхитительную кожу, я царапнула ногтями подтянутые мышцы.
Он застонал и притянул меня для очередного горячего быстрого поцелуя.
— Твоя очередь.
Я высвободилась из его объятий и почувствовала, как от смущения запылали щеки. Проявится ли моя неопытность? Надеюсь, нет. Закончив расстегивать верх пижамы, я стягивала полы вместе до последней минуты.
А потом движением плеч сбросила ее на пол и закрыла глаза в ожидании его реакции.
— Ты прекрасна, — он обернул теплые руки вокруг моей талии, прижал меня к себе и вновь горячо поцеловал в открытый от удивления рот.
Мы прижались друг к другу полуобнаженными телами, и великий Боже, ощущения оказались греховными. Особенно, когда его язык принялся чувственно гладить мой рот, как нечто восхитительное, чем наслаждаются часами.
Одной рукой он погладил меня по спине, и я застонала, прижавшись к нему еще ближе. Мне нравилось его теплое большое тело, и я жаждала ощутить его на себе.
