— Нет. Не знаю. Я решаю.
— Всё готово. Мы можем выдвигаться.
— Нет. Не можем. У меня еще пара задач здесь.
Присаживается передо мной.
— Скажи мне что-нибудь душевное, Настя, чтобы я решил в твою пользу. Что-то я… засомневался.
— В мою пользу? — ухмыляюсь я. Рана на губах лопается, гашу болезненный стон, облизывая кровь.
— Ты меня предала, — тяжело сглатывает он.
— Да.
— Почему?
— Почему бы и нет? — пожимаю я плечами.
— Я спас тебя…
Отрицательно качаю головой.
— Хочешь, я расскажу тебе, что там дальше, на записи, после того, как я стреляю в полковника?
— И что же?
— Там второй выстрел. После того, как я выбегаю оттуда. «На трупе полковника было два выстрела.» Зольников сказал. Я выстрелила в пах. И он умер не от кровопотери, как ты мне сказал.
— Да. Не от кровопотери. Но это был единственный способ сделать так, чтобы ты не заплатила за свой выстрел, Настя.
— А также это был единственный способ сесть в его кресло. Получить звезду за расследование по его делу. И получить меня! «Спасти». Ты же оказался там сразу же после выстрела. Как?..
— Я служил ему!
— А значит, помог организовать нашу встречу. И видел всё. Писал на камеру. И мог вмешаться раньше. Но ты все просчитал… И появился в идеальный момент, чтобы убить трёх зайцев одним выстрелом. А может и четырёх. Кого-то же ты посадил за его убийство, чтобы подполковника получить? Многоходовка в твоём стиле…
Хмурясь опускает взгляд.
— Победителей не судят. Задача решена с минимальными потерями.
— А я тебя сужу. Варианта у тебя было три. Завоевать. Взять силой самому. Или натравить на меня своего хозяина. И выступить в роли спасителя. Первое у тебя не получилось. Второе — слишком жалко, шансов получить от меня даже имитацию взаимности не было, а ты хотел!.. А вот третий вариант был самый перспективный. Сначала имитация, а потом стерпится, слюбится… Ты же будешь идеальным мужем, так? Я буду тебя уважать и побаиваться. Детей рожу… И ты меня ему расчетливо бросил! Так?
Крутит в воздухе пальцами, брезгливо морщась.
— Плюс-минус…
— Мда. А я тебя предала. Потому что Зольников… он настоящий мужик. А ты — падальщик! Это чувствуется, как не прячь! — с отвращением выплевываю я.
Мне снова прилетает по щеке. Скорее демонстративно, чем больно. Голова моя дергается.
— Глеб Евгеньевич… — тихо и несмело одергивает его невысокий, похожий на серую мышь мужчина. — Пока Вы еще хозяин города надо уезжать. Завтра поставят кордоны. Поднимут ОМОН. Будет гораздо сложнее.
— Кто поднимет?
— Так… майор Зольников.
— Вот. До утра я хочу его шкуру. И всех, кто сегодня отсветил на камерах в больнице. После этого со спокойной душой готов отдать власть и уехать в Кувейт на пмж. С женой. Любимой женой! — гневно фыркает он. — И покорной.
В Кувейт?! Я же никогда оттуда не выберусь…
— Не поеду!
— Увезут силой.
Оставляя меня, Глеб отворачивается.
— Вы опознали их.
— Так точно. Подполковник Виктор Зольников, майор Андрей Зольников, капитан Иван Зольников, это братья его младшие и дядя. Все служат в Московском отделе.
— А девка?
— Некто, лейтенант Диляра Владо. Секретарь Виктора. Сейчас отстранена после служебного расследования. Впрочем, как и остальные. Исключая Андрея среднего брата. Но официально он в Москве.
— Значит, гостят они у нас нелегально?
— Очевидно, да.
— Головы мне их принесите.
— Ищем…
Смотрит на меня сверху вниз.
— Вот и посмотрим — вспомнит ли о тебе этот «настоящий мужик», — зло ухмыляется.
Забирает мой телефон. Подключает его к ноутбуку.
— Вадим, на этот номер скоро позвонят, мне нужно отследить откуда вызов и вести их. Встань с пола, Настя.
За локоть тянет вверх, толкает в кресло.
— Тебе еще мне сыновей рожать.
— Зачем я тебе?
— Потому что я, блять, так хочу! — рявкает мне в лицо.
— Я же тебя предала.
— Женщины… их нужно держать в узде. А я тебя расслабил. Больше этой ошибки не повторю. Кувейт — прекрасная страна, чтобы усмирить женщину. И этого твоего… к которому ты в Лиски на зону каталась, я приказал убрать. Сегодня его посадят на перо. Уже посадили.
— Да за что?! — зажмуриваясь срываюсь я. — Я же просто…
Качаю отрицательно головой.
— Между нами не было ничего. Он же и так живьём похоронен в этом строгаче! К нему же и не пускают. Даже мать!
— Тебе в назидание. Чтобы ты знала, что каждый, кто между нами встанет, сдохнет.
Стягивает со стола телефон. Делает дозвон. Ставит на громкую.
— Да, Глеб Евгеньевич.
— Ну что там по нашему влажному делу? Убрали?
— Мм… не вышло, Глеб Евгеньевич. Его, оказывается, Московские фейсы вчера на дознание забрали. Официальным переводом.
— Как так?!.. Какое еще дознание?!
— Не могу знать.
Тихо взрывается. Замахивается, сжимая руку в кулак. Закрываю ладонями лицо.
— Зольников, тварь, не иначе! Больше никто дело не запрашивал.
С облегчением выдыхаю. Не убили моего заступника. У нас ведь и правда ничего и не было… Из благодарности возила ему передачи.
Удара нет. Слышу, как Глеб отходит от меня.
Сережа, значит, ему помог?..
Чувство вины, что всегда давило на меня, что приняла тогда помощь, немного отпускает.
Слежу взглядом за Глебом.
Рушатся твои планы, царь? Я сейчас их еще сильнее сломаю.
Сжимаю в кармане шприц. Четыре кубика приятной смерти. Один медленно отключит, примерно на сутки. Но если организм здоровый, то без особых последствий. Два — кома, возможна остановка дыхания, сердечная недостаточность, кислородное голодание… Но если оказать помощь, вызову, но
последствия могут быть нехорошие. Три — смерть. Без вариантов.
— Глеб, ты меня любишь?
— Что? — застывает с телефоном в руках.
— Ты любишь меня?
— Почему ты спросила?
— Если я буду умирать, ты будешь меня спасать?
Рефлекторно касается кобуры, проверяя на месте ли пистолет.
— Нет, не буду, — вздрагивает его голос. — Ты этого не заслужила.
Оглядывает комнату. Поднимает еще один пистолет со стола, косясь на меня. Отдаёт охраннику у двери.
Врёт… Он попытается. Не терпит, когда нарушают его планы! И это шанс остаться в России. Ему придется меня оставить. В реанимации.
Глажу пальцами шприц. Один или два? Два или один?.. Считаю на автомате килограммы и дозировки. Его, свои…
В него или в себя? В него — не факт, что выйдет.
— Глеб Евгеньевич, документы привезли по переоформлению недвижимости…
Заходят какие-то люди. Они не обращая на меня внимания подсовывают Глебу на подпись документы.
Достаю незаметно шприц, снимаю пластиковый колпачок. Втыкаю иглу себе в бедро.
Дозировка рассчитана для внутривенного введения. В мышцу тоже можно… только надо корректировать дозу. Ну, не знаю… Сколько? В вену я не смогу в таких обстоятельствах. Не успею. Давлю на поршень, довожу до полтора кубика и еще немного… деление, еще одно…
— Ты что делаешь?.. — хрипит Глеб, медленно вставая из-за стола.
Вытаскиваю иглу. Надеваю колпачок. Протягиваю ему.
— Это что?..
— Это что?..
— Это тебе. Подарок.
— Подарок?..
— Да. Быстрая, приятная смерть. Когда Зольников тебя найдет, сделай себе инъекцию. Потому что он тебя… — язык и губы, немеют. По телу идет волна, чем-то похожая на оргазм, только мягче. Мне становится хорошо, равнодушно и пьяно… веки тяжелеют.
Глеб выхватывает из моих ослабших пальцев шприц.
— Скорую! Реанимацию!!!
Глава 40
— Какой-то коттедж в пригороде… недострой, — показывает Иван на карте. — Адреса нет. Но сброшенная локация показывает на него.
— Нас там положат, — отрицательно качает головой дядька. — Нужен какой-то план.
Машина едет слишком медленно. За рулём Андрюха. Иван и Яра о чем-то тихо и рьяно спорят.
— Брат! Ты педаль газа сломать боишься? — не выдерживаю я. — Жми уже!
