В голове шумит. Я теряю адекватность и границы. И готов убивать в эту секунду! Всех, блять, направо и налево. Это Муратов. Потому что он узнал о нас. И я накосячил. Взять — взял, защитить — не защитил.
— Хватит! — шипит на меня Настя.
— Прости… — ловлю ладонями её лицо. Прижимаюсь губами к ее щеке.
Меня трясёт от ярости и боли за мою женщину. Что кто-то посмел… Что причина этому я!
— Прости меня. Это мой косяк. Всё… И спасибо за всё. Не нужно мне больше помогать. Дальше я сам.
Дверь открывается. Убираю от неё руки.
— Анастасия Андреевна? — заглядывает санитар. — Все в порядке?
— В полном.
Выходит вместе с ним.
Нахуй! Сегодня же я похороню эту тварь. Сдергиваю с себя больничные вещи, достаю из пакета свои. Одеваюсь.
Меня бомбит от ярости так, что мышцы едва слушаются. И трясущиеся пальцы не могут застегнуть ремень.
Сука! Мразь!! Урою!
Перед глазами запекшаяся кровь на Настиных трепетных и нежных губах.
В кармане пиджака удостоверение, кошелёк, паспорт… На автомате проверяю всё.
Бук… Убираю его в пакет. Оставляю на подушке. Его чуть позже заберу, когда с официальным визитом сюда зайду.
Глубокий вдох… Всё! Состояние как перед боем на ринге, когда сдаешь минимум Ивану. Я всегда стараюсь вставать в спарринг с ним. Ему принципиально меня завалить, как младшему. И немного поддразнив его, я всегда получаю максимально опасного противника. Но я же не собираюсь устраивать тут кладбище из халатов. Почему так колбасит-то? Достаю из кармана удостоверение, открывающее любые двери.
Выхожу из палаты, решительным шагом отправляясь на выход из отделения. Там за решетчатой дверью, с обратной стороны — охранник с дубинкой.
— Откройте, будьте добры.
— Пропуск.
— Какой еще пропуск?
Показываю ему удостоверение ФСБ.
— Пойдет такой пропуск?
Протягивает руку, пытаясь его взять.
— В моих руках смотри. Удостоверение третьим лица передавать не положено.
Подслеповато щурится. Хмуро меня оглядывая.
— Пропуск надо. Может, оно не Ваше — это удостоверение.
Заебали!
Решетки крупные. И я через ячейку рывком просовываю руку, хватая его за шкирку. Припечатываю об эту решётку и сдергиваю с пояса связку ключей второй рукой. Нехуй сопротивляться службе безопасности!
Боковым зрением вижу, как бегут в мою сторону оба санитара с разных сторон. Один — ближе, другой — дальше.
Начинается хаос. Что-то кричит медсестра.
Раскрываю корочки перед подлетающим ко мне санитаром.
— Служба безопасности…
Дальше не успеваю ничего сказать. Он впрессовывает меня в решётку.
Перехватывая летящий в меня кулак, как и обещал, я ломаю ему запястье. Отталкиваю от себя подальше воющего бугая и разворачиваясь ко второму, перехватываю связку в кулак как кастет.
— Вы неадекватные тут все, что ли?.. — рявкаю.
Санитар притормаживает в паре метрах.
Медсестра метрах в пяти застывает со шприцом наготове.
— Подойдёшь, сломаю нос и воткну в тебя, — предупреждаю ее я. — Так. Все успокоились. Еще раз!
Раскрываю корочки.
— Майор Зольников. ФСБ. Препятствовать мне Вы не имеете права.
Медсестра переглядывается с санитаром.
— А я имею право снести любое препятствие, которое мне мешает. И снесу. Поэтому без нервов. Я просто выйду.
Санитар делает маленький шаг ко мне.
— Шаг назад! Или завтра ты сядешь за нападение на майора при исполнении.
Санитар неуверенно отступает.
Ну вот… проблески разума.
— А что у Вас происходит? — мужской голос сзади. Он кажется мне знакомым. Мельком оборачиваюсь. Аа… Гузов! Тот самый, что по делу Эвы. Его я помню… мутно, но помню. Его личное дело и ощущение от беседы. Гаденькое ощущение, намешанное с моей злостью и раздражением.
За ним еще несколько человек в форме.
— Вы зачем нашего сотрудника обижает? — строго. — Нехорошо… Хочет человек выйти, пусть идет.
Я вижу вдалеке, как Тамара Львовна жестикулируя, что-то рассказывает быстро идущей по коридору Насте.
— Открывайте, — командует Гузов.
— Так ключ забрал… — оправдывается охранник.
— Что ж у Вас так ненадежно-то с охраной. Дверь надо сменить. Открывайте, товарищ майор.
Мне всё это пиздец как не нравится. С хера ли он нарисовался?! Но я отыскиваю большой ключ и поворачиваю его в замке.
Открываю дверь. От адреналина крутит мышцы. С недоверием делаю шаг за решётку в узкий коридор. Все замирают словно перед броском.
«Это он и есть!» — в последнюю секунду ловлю я едва заметный оскал Гузова. Он взмахивает рукой, отдавая какую-то команду своим.
Не дожидаясь, с локтя ломаю лицо охраннику, стоящему с права от меня и тут же прямым ударом в лицо успеваю отправить в нокдаун Гузова. Коридор узкий, начинается каша. Мне прилетает пара оглушающих ударов. Успеваю выключить еще одного, вколотив его в стену.
— Что вы делаете?! — кричит Настя. — Хватит!!
Но в итоге от удара под колено я слетаю с ног. Матерясь и невнятно угрожая на меня наваливается несколько человек.
В плечо втыкается игла!
Твари!
Мышцы вдруг перестают слушаться и всё плывёт.
— Добрый вечер, Анастасия Андреевна. Меня отправил Глеб Евгеньевич, — гнусавит Гузов, шмыгая сломанным носом. — Последить, чтобы Вы нигде не ошиблись… в проведении процедуры.
Последняя мысль, что приходит в голову — это то, что мужчине нельзя терять самообладание. А я потерял. Из-за Насти… И опять облажался. Эта женщина меня точно погубит. Тут либо удушить, либо жениться…
Отключаюсь.
Глава 37. Бонус от Насти (Не Лара Крофт)
Через два часа должны были приехать! Почему так рано?! Перестраховался?
Санитары поднимают Зольникова на каталку. Пристегивают руки и ноги ремнями.
Я в прострации смотрю на его разбитую бровь. Какого черта ты здесь натворил?! Когда ты успел?? Нужно было запереть! Запорол единственный рабочий вариант побега!
Дурак!
Санитар толкает каталку в направлении палаты. Второй тихо обсуждает что-то с Гузовым. Гузов правая рука Глеба. Его любимый солдат. Исполнительный, беспринципный…
В отсутствии Григория Васильевича хозяйка в отделении я. Но это все иллюзия. Отделение — частная собственность Глеба. И сейчас правит балом Гузов. Видимо, Глебу я хорошо подсыпала спецэффектов. И лично он приехать не может, хотя планировал. Только толку теперь?
Попросила же — ждать! Что теперь делать?!
Кладу руку на ручку каталки, останавливая ее движение.
Веки Сергея тяжело и медленно открываются. Расфокусированный взгляд отыскивает мои глаза. И снова закрываются. Моя рука неконтролируемо ложится ему на плечо, сжимаю, пытаясь успокоить. Только успокоить теперь нечем.
— Кто разрешил колоть ему препараты? — рычу на персонал.
— По инструкции действовали! — оправдывается медсестра.
— Анастасия Андреевна, — смотрит на часы Гузов. — Пора приступать. Глеб Евгеньевич ждёт запись.
— Что ты поставила? — игнорирую его.
— Тиопентал и галоперидол… А что?
Значит, вырубило на несколько минут. А потом будет в вялом неадеквате часа два.
— А то! Мне ему скоро наркоз ставить, я как теперь рассчитаю дозу?!
— Крепкий бычара. Не сдохнет! — держится за разбитый глаз один из прихвостней Гузова.
— Так, может, пока эта доза работает и сделать ему все, что нужно.
— Ты у нас анестезиолог? — с раздражением разворачиваюсь к медсестре.
— Нет, — опускает взгляд.
Еще один из сопровождающих Гузова держится за ребра тяжело дыша.
— Сломал? — интересуется у него Гузов.
— По ходу — да.
— Давай в травматологию. Без тебя справимся.
Минус один из четырёх, — считаю я.
— Девочки, бойцу лед дайте, — кивает на того, который держится за глаз. — И мне тоже.
Нервно соображаю, что делать.
— Дайте — ка я посмотрю, — отвожу руку прижатую к глазу. — Тамара Васильевна, во второй процедурный отведите его. Приложите холод, уберите свет и вызовите офтальмолога.
