Скрестив руки на груди, она еле слышно пробормотала:
— И не подумаю.
Он улыбнулся ей и покачал головой.
— Верьте мне. У вас нет причины для ревности. Клянусь вам. — Он погладил ее щеку и ласково заглянул в глаза.
Эти проклятые глаза разрывали ей сердце. На мгновение она почти поверила ему. Но тут же спохватилась. Сколько женщин с разбитыми сердцами слышали те же слова?
— Кто говорит, что я ревную?
Он тихо рассмеялся и приподнял бровь.
— Чем еще объяснить ваш прелестный румянец, дорогая? — прошептал он, проводя пальцем по раскрасневшейся щеке.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. Но она увернулась, и губы коснулись щеки.
— Не надо обращаться со мной, как с глупеньким ребенком, милорд. Мы оба знаем, что вы бессовестный лгун.
В его глазах появился холод.
— Когда вы успели так хорошо меня узнать, моя любовь?
Пытаясь скрыть боль, отразившуюся на лице, она проговорила ледяным тоном:
— Ступайте, если нужно, но не надо снисхождения. Это слишком унизительно, — добавила она жалким голоском.
Кара изо всех сил попыталась скрыть слезы. Господи, что с ней творится? Она превратилась в какую-то лейку.
Он вздохнул и натянул перчатки.
— Думайте что хотите. При моей репутации я едва ли могу укорять вас за это. — С этими словами он сбежал по ступеням, и ночь поглотила его высокую фигуру...
Кляня себя как неисправимую идеалистку и непроходимую идиотку, Кара направилась в библиотеку, где тетя Генриетта сидела за рукоделием.
При виде расстроенной Кары герцогиня небрежно фыркнула.
— Мужчины часто ходят в клубы, дорогая.
— Да, и к своим любовницам, — пробормотала Кара, задумчиво глядя в огонь.
— Да нет же, дорогая! Алекс не может быть таким повесой!
Кара сухо рассмеялась и села.
— Может.
Тетя Генриетта покачала головой.
— Вы не правы. Я знаю из надежного источника, что он прогнал Дженни Каррингтон сразу после вашей свадьбы, — добавила герцогиня с улыбкой заговорщицы. — Так что можете не опасаться его неверности.
Кара невольно моргнула. Для незаинтересованной женщины тетя Генриетта была удивительно хорошо осведомлена.
— Понятно. — Она не знала, что хуже: думать, что он содержит какую-то любовницу и наслаждается ее ласками, или знать ее имя. — Это... обнадеживает.
— Вы не должны винить Алекса за его необузданную натуру. Он ничего не может поделать, я полагаю.
— В самом деле? — резко спросила Кара.
— Что можно ожидать от человека, который никогда не знал родительской любви? — Герцогиня вздохнула. — Чарлз был не в состоянии заниматься сыном, когда умерла жена. Он был убит потерей. Думаю, в ее смерти он винил ребенка. Поэтому он нанимал нянь и учителей, а сам не обращал на него внимания.
Кара задохнулась от возмущения.
— Это безобразие. Как мог дядя Чарлз быть таким бессердечным? — Но, вспомнив свой вынужденный брак и его жесткую позицию в этом вопросе, она поняла, что это вполне в стиле герцога. — Бедный Алекс, — прошептала она. Сердце разрывалось от жалости к несчастному ребенку, который никогда не знал родителей. Хуже того, чувствовал себя брошенным собственным отцом.
— А потом, когда Чарлз все же решил заняться воспитанием сына, мальчик взбунтовался. И это не удивительно, ведь Алекс едва знал отца. А вы и представить себе не можете, каким Чарлз может быть суровым и даже жестоким.
— Наверное, это было ужасно, — тихо проговорила Кара. — Но трудное детство еще не дает права флиртовать со всеми женщинами Лондона.
— А он это делает? — спросила герцогиня, любуясь вышивкой.
— Ну а где еще он может быть?
Герцогиня пожала полными плечами.
— А вы сами не хотите его спросить?
Кара встала.
— Спрашивала, — сказала она, играя кистями мантильи. — Он говорит, что ходит в клуб.
— Значит, он в клубе. Если человек виновен в одном проступке, он не становится от этого виновным в другом. Знаете, моя дорогая, вам бы следовало побольше доверять мужу, а не судить его. Кроме того, — добавила она с лукавой усмешкой, — известно, что из исправившихся распутников выходят самые лучшие мужья.
Кара фыркнула. Очевидно, старое правило имеет исключения.
Тетя Генриетта ласково пожала ей руку.
— Вы и Алекс имеете большие шансы на счастье, моя дорогая. Не отказывайтесь от него из-за мелочной ревности.
Кара кивнула и покинула библиотеку. Насколько реален их шанс на счастье? Если тетя Генриетта права, у Алекса нет любовницы. Так куда же он ускользает каждую ночь? Чем бы он ни занимался, Кара была уверена, что ночи свои он проводит не в игорном чаду.
Вечер проклятого бала наступил раньше, чем Каре хотелось бы. На ней было платье из белого шелка, расшитое мелким жемчугом; волосы Вайолет уложила в высокую прическу, позволив нескольким локонам свободно падать на спину.
Страшно нервничая, Кара спустилась по лестнице. Алекс ждал ее. Он выглядел невероятно элегантным. Как обычно, при виде его сердце ее забилось чаще.
Почувствовав присутствие жены, Алекс окинул ее взглядом сверху вниз и еще раз снизу вверх. Кара усмехнулась, довольная произведенным эффектом.
Жадные глаза окинули ее от пышных темных волос до белых шелковых туфелек и остановились на мягких округлостях груди. Он взял ее руки и придвинул ближе к себе.
— Вы вся сияете, дорогая!
Она почувствовала воодушевление. И поняла, к собственному удивлению, что с замиранием сердца ждала его реакции на ее внешний вид.
Когда они уселись в карету, он небрежно заметил:
— Вы не надели сапфиры.
— Нет. — Она отвернулась к окну. У этого человека просто дар портить хорошее настроение.
— Почему нет? Не нравятся?
— Вас может удивить, милорд, — ответила она чопорно, — но я не хочу подарков от вашего поверенного.
— Понятно. — После довольно долгого молчания он сказал: — Вам, может, будет интересно узнать, что я просил моего поверенного принести мне несколько образцов, из которых я и сделал окончательный выбор.
Она резко повернулась к нему.
— Вы выбрали их сами? — прохрипела она. — Но я думала... — От стыда ей хотелось залезть под сиденье. Похоже, она постоянно недооценивает своего непредсказуемого мужа.
Он слегка улыбнулся.
— Верьте мне хоть немного, дорогая. Есть вещи, которые просто не делаются. Но почему это важно для вас? То есть почему это вас волнует? — спросил он, пряча улыбку.
— Ну... я... меня это не волнует! — горячо воскликнула она.
— Ах вот как? — Он кивнул. Однако она все равно знала, что эти проклятые глаза смеются над ней.
В громадной бальной зале собрались сливки лондонского света. Когда дворецкий объявил: «Маркиз и маркиза Оверфилд», четыреста пар глаз обратились на леди Далтон. У нее внутри все перевернулось.
