А ведь доктор Робертс предполагал, что именно так все и произойдет.
– Если в город войдут регулярные войсковые части с оружием, это может закончиться трагедией.
Даже страшно подумать, что могут устроить солдаты с автоматическим оружием в руках и профессиональными навыками убийц, возомнившие себя… Ну, скажем, они могут представить, что оказались на вражеской территории. И вокруг них такие же профессиональные убийцы с оружием. Сколько времени потребуется роте солдат для того, чтобы зачистить город?
– Я должен выйти из зоны и рассказать о том, что здесь происходит!
Рывком поднявшись на ноги, Том бедром толкнул стол.
Стакан опрокинулся.
Пролившееся пиво растеклось темно-коричневой лужицей. Похожей на ту, в которой лежал мертвый шотландец.
– Сядь, – «серый» опустил палец в пролитое пиво и прочертил дорожку в сторону от себя. – Мы только начали разговор.
– У меня нет времени.
– У меня его тоже не так уж много. Поэтому лучше тебе не перебивать меня бессмысленными вопросами. Я все равно не стану на них отвечать… Сядь!
Том опустился на стул.
Самому себе он казался похожим на кусок желе, который медленно, теряя форму, сползал по спинке стула.
Это было очень неприятное ощущение.
Одно из самых неприятных, что доводилось испытывать Тому.
Он будто терял самого себя.
И ничего не мог с этим поделать.
– Покажи, что у тебя в кармане.
Не споря, Том выложил на стол телефон дяди Боба, который он на всякий случай прихватил с собой.
– Еще.
Рядом с телефоном легли ключи от дома.
– Дальше.
Том достал из заднего кармана металлическую пластинку с изображением головы единорога.
«Серый» кончиком пальца коснулся закругленного угла пластинки и повернул ее рисунком к себе.
Посмотрев на него секунду-другую, он стукнул пальцем по лошадиной морде. Как будто подтверждая тем самым подлинность предмета.
– Один из пяти. Тебе предстоит найти остальные.
Глава 25
– Постой, постой! – Том затряс головой, как будто хотел избавиться от запутавшихся в волосах сосновых иголок. – Что значит «найти»? Где я их буду искать? Зачем они мне?..
«Серый» выставил перед собой руки и резко подался назад. Он будто пытался сдержать поток вопросов, что готов был выплеснуть на него Том.
– Я устал повторять: вопросы – это пустая трата времени.
– Извини. – Том наклонил голову и быстро провел кончиками пальцев по лбу. – Я просто… Ну, в общем, я не знаю… Как-то все это странно. Так, наверное.
«Серый» снова коснулся пальцем угла лежащей на столе пластинки.
– Ты знаешь, что это такое.
– Ну да. Это называется пакаль. Такие пластины находят вблизи разломов. Говорят, они пользуются популярностью среди богатых коллекционеров… Они как-то связаны с разломами?
– Позволь я проигнорирую твой вопрос, – в голосе «серого» неприкрытый сарказм. – Я просто расскажу тебе кое-что, чего ты не знаешь, о пакалях. Они являются частью Игры, участником которой становится каждый, кому в руки попадает хотя бы один пакаль. Так что, нравится тебе это или нет, ты теперь тоже игрок. Но основными игроками являемся мы, – «серый» пальцем коснулся груди. – Не потому что мы лучше других, а потому что мы первыми начали Игру. У нас больше опыта, следовательно, больше шансов на успех. Я знаю, о чем ты сейчас хочешь спросить. Этот вопрос непременно задает каждый, кто впервые узнает об Игре. Всех почему-то интересует, в чем заключается смысл Игры и как в нее можно выиграть. Так вот, смысла в Игре нет, и выиграть в нее невозможно.
– То есть смысл заключается в самой Игре, – сделал вывод Том.
Немного подумав, «серый» кивнул.
– Да.
– Ну, это как раз нетрудно понять. Старушка вышивает наволочку для подушки не потому, что она ей нужна, а потому, что ей нужно чем-то заняться. Телевизор ей неинтересен, потому что она уже знает об этой жизни все, книги не увлекают, потому что она прочитала все, что было ей интересно, музыка раздражает, потому что она не такая, как в молодости. Иголка, нитка и канва – это все, что ей нужно для того, чтобы наполнить жизнь смыслом.
«Серый» трижды негромко хлопнул в ладоши.
– Видишь, каких успехов можно достичь, если перестать задавать вопросы. Понимание должно прийти само. Хотя порой для этого требуются подсказки.
– Расскажи мне о игроках.
– Играют все. Включая тех, кто вообще ничего не знает об Игре. Уровень игрока зависит от того, насколько совершенно его мастерство. Это определяет Мастер Игры. Он имеет право как поощрять, так и штрафовать игроков. Любое решение Мастера Игры окончательно, неоспоримо и не подлежит обсуждению. Игроки могут временно объединяться в группы или заключать союзы. Им вообще позволено делать все, что угодно, поскольку, как я уже сказал, правил в Игре нет. Но Мастер может в любой момент вмешаться в Игру.
– Мастер Игры – это Бог!
– Нет. Мастер Игры – это тоже игрок. Но достигший высочайшей степени совершенства. Если хороший игрок способен объединить в одном ходе от четырех до семи элементов Игры, то Мастеру Игры не составляет труда оперировать одновременно пятнадцатью, а то и двадцатью элементами. Из любого затруднительного положения, в которое попадает обычный игрок, Мастер видит сразу три-четыре выхода. Мастер Игры не приемлет догматов, его Игра абсолютно оригинальна. Он не изрекает пустых истин, чурается банальностей и не дает пустых обещаний. Так что даже сравнение Мастера Игры с Богом – это принижение его достоинства. К тому же Мастер Игры, по всей видимости, не один. Одному, даже самому Великому Мастеру Игры было бы не под силу следить за всей Игрой. Для этого он должен был бы находиться одновременно во всех точках пространства и времени. Потому что Игра идет всегда и везде.
– Но кто-то ведь должен был ее начать.
– Разумеется. Основы Игры были заложены в Несуществующем Университете…
– Постой, ты сказал «Несуществующий»?
Ахав сделал вид, что не услышал вопрос.
– Лучшие представители различных факультетов, как гуманитарных, так и технических, состязались друг с другом в умении создавать гармонию из хаоса. Например, им могло быть дано задание объединить некую математическую формулу, музыкальное произведение, литературный текст, архитектурную конструкцию, космогоническую теорию, теологический постулат и принцип комплиментарности. А затем создать на основе всего этого некий дизайнерский проект. Каждый шаг игрока должен быть мотивирован и обоснован – в противном случае он не засчитывается. Победителей в этой Игре не было, поскольку все оценки в ней были в высшей степени субъективны. Для того чтобы хотя бы понять ход Игры, нужно было обладать глубокими знаниями сразу во многих областях науки и искусства. Поэтому многие считали Игру профанацией. Пустым позерством, за которым нет ничего, кроме гипертрофированного самомнения игроков. Но самих игроков это нисколько не задевало – они продолжали Игру, в которой для них был заключен смысл всего сущего. Каждое новое поколение игроков все больше совершенствовалось в Игре. А пространство Игры все более расширялось, захватывая все, чего только мог коснуться разум. И в какой-то момент игроки вдруг поняли, что им подвластно все мироздание. Комбинируя различные элементы Игры, они могут управлять пространством и временем. Создавать будущее и изменять прошлое. Зажигать звезды и взрывать планеты. Высказывалось даже мнение, что Большой Взрыв, положивший начало всей нашей Вселенной, был ничем иным, как Самым Удачным Ходом в Игре. Потому что за момент до Большого Взрыва все, абсолютно все, что затем стало Вселенной, было сжато в одну исчезающе малую точку. Более удачного соединения и взаимопроникновения всего во все невозможно даже представить.
Игроки не возомнили себя всесильными богами – они были слишком умны для этого. Они играли самозабвенно, не думая ни о чем, кроме Игры, которая стала для них даже не смыслом жизни, а самой жизнью. Игроки держали в своих руках все нити гигантской паутины мироздания, но сами не отдавали себе в этом отчета. Потому что для них это было всего лишь Игрой. Каждый по-своему сплетал нити, до которых мог дотянуться. Каждый, подобно старушке из твоего примера, вышивал свой узор. Проблема заключалась в том, что шили они по одной канве. И в конце концов это привело к тому, что паутина настолько запуталась, что разобрать первоначальный узор стало почти невозможно. Прошлое и будущее постоянно менялись местами. А что такое настоящее, никто уже вообще не мог понять. Миры разламывались на куски, будто сухое печенье, а их фрагменты складывались в причудливейшую мозаику. Мироздание погружалось в тщательно спланированный и хорошо организованный хаос. Выходом из которого мог стать только еще один Большой Взрыв.
