С ним очень легко работать: кроме того, что он безумно все-таки меня возбуждает вот этой шерстью невероятной и таким ласковым отливом — он еще и очень вменяемый, очень, что ли, здравомыслящий, с ним все время получается договориться; он, правда, быстро твердеет и быстро кончает, но зато долго может языком и все остальное; мне это важнее, мы с ним быстро нашли общие интересы. Идиотическая идея с «Дюймовочкой». Совершенно, надо сказать, в стиле Бо и его сентиментальных вкусов, но зато он идеально вписывается в роль, — собственно, ради чего и было придумано. Я впервые в жизни вижу кротуса, уж очень странная вариация, неясно, почему он ее выбрал; при его полноте — ну, медведь бы, как многие мужчины его комплекции; даже то, что он невысокий, ростом примерно с меня — ну, хорошо, кот. Но вот же — кротик. Дай бог, это не имеет и в самом деле отношения к сказке про Дюймовочку, мне совершенно не хочется, чтобы он был рёхнутый, уж слишком он милый.

— Коллеги, главное мы помним: крот слепой. Он не видит свою невесту, он не знает, что Вупи у нас такая дивная красавица, он все делает на ощупь. Пожалуйста, Гэмлет, камеры сбоку, потому что все будет в профиль происходить; Вупи, ты лежишь и прикрываешься, ты совсем труп и всего боишься. Алекси, ты в роли хозяина, тебе отдали бедную Дюймовочку, ты можешь делать с ней что хочешь, главное — ощупывай ее, ощупывай слепо, шарь руками; все такое; Вупи, тебе стыдно, ты уворачивайся и закрывайся, но деликатно, он тебе как-никак муж. Самое главное — Алекси не открывает глаза, Вупи не помогает ему ничем, не портим запись. Поехали.

Что особо тронуло в нем — подошел перед записью и спросил, есть ли какие-то вещи, которые мне неприятны и которые я не хотела бы делать. Поразил меня до глубины души — у нас же считается, что нет такой вещи — неприятное. Высокий профессионализм как раз и заключается в полной приятности чего угодно. Я через неделю после самой первой своей съемки услышала от кого-то фразу «под бионом говно жрать», не поняла, переспросила; оказалось, так говорят, когда человек может хоть говно жрать — но при этом выдавать качественный бион с ровным устойчивым возбуждением. Профессионализм, ах — ах, высокий класс. И поэтому — когда спросил, даже подумала, что он новенький, но оказалось (за обедом оказалось, а за обедом, он, заметим, для меня сходил), что Бо специально договорился с «Хорни-Пони», чтобы сделать с ним пару фильмов. Значит, отснимет он у нас «Дюймовочку: первую ночь», «Дюймовочку: неверную жену», и еще что-то Бо называл, — и все, бай-бай. А жалко будет потерять его из виду, надо бы номерами обменяться. Хороший мужик, хоть и толстенький, и смешной немного, но хороший.

Так вот, подошел и спросил, есть ли что-нибудь, что мне неприятно делать. И мне, если честно, даже нечего было сказать, потому что — ну какое неприятно? Работаем же, но так захотелось почему-то дать ему почувствовать, что забота принята и что не зря спросил, что сказала: «Да, не надо, если можно, пальцами внутрь», и он так обрадовался, как будто я согласилась быть ему родной мамой, и вот сейчас — никаких пальцев внутрь, — обшаривает медленно лицо, указательным пальцем осторожно проводит по векам — левое, правое, по губам — верхняя, нижняя, растопырив пальцы, съезжает сухими теплыми ладонями по шее, потом по груди и соски нащупывает — ощупывает, — и у меня по спине пробегают растерянные мурашки, и вдруг становится очень неловко, странно и неловко, как будто тут что-то интимное совершенно, совершенно личное происходит, неподсудное камерам и продюсеру, недопустимое пред очи коллег и режиссера, и я, я, Вупи, а не она, Дюймовочка, — я совершенно рефлекторно и искренне прикрываю рукой грудь и второй пытаюсь осторожно заслонить чресла, и он руки мои отводит очень мягко и деликатно, лепит ладонями мои бока, потом бедра, перед кучей зерна, на которой я лежу, присаживается на корточки и гладкой меховой щекой ведет по бедру от колена вверх, к собственному моему меху, и мне почему-то от такой его нежности трепетно и неловко, и я даже пытаюсь чуть-чуть сдвинуть бедра, — Вупи, да что такое? — раздвигаю пошире, даю камере нормальный обзор, он осторожно несколько раз выдыхает, тепло и медленно, на мои клитор — и я таю, глажу блестящую черную шкурку, забываю, что я невеста и мне неловко, и, кажется, урчу или какой-то еще издаю звук тихий, когда он не языком начинает лизать меня, но глубоко и длинно целует, как целуют губы, — мягко, внимательно, очень нежно, и тут я кончаю, и говорю: черт! — и сразу прихожу в себя, и встаю, недовольная собой, хреновой такой Дюймовочкой, и смотрю виновато на Бо — но Бо делает страшные глаза, машет руками — продолжайте, мол, продолжайте! — и я немедленно плюхаюсь обратно на зерно и продолжаю, но магия — нет больше магии, и я работаю, я вполне адекватно прикрываюсь ручками то там, то сям, глазки закатываю, вскрикиваю и морщусь, когда он в меня входит, немножко потыкавшись, сначала хватаюсь за живот, потом начинаю стонать погромче и поглубже, подпрыгивать, подмахивать, елозить в зерне попой, делая ямку поудобней, чтобы сесть, не мешая ему двигаться, и обнять за шею, и сажусь, и обнимаю его за шею, и вдруг слышу, как он шепчет мне в ухо: «Заинька, заинька, заинька», и поражаюсь снова, и даже отстраняюсь немножко, чтобы в глаза ему посмотреть — но глаза у него честно закрыты.

Глава 48

У этой девочки, положим, все хорошо, но как-то совсем уж безвольно поставлены брови; хочется все-таки ангела, а не слабоумное дитя. Кшися старается подвинуть левый джойстик совсем чуть-чуть, сначала получается слишком сильно — брови комично разъезжаются почти под прямым углом, но потом Кшисе удается аккуратными касаниями пальца пригнать их на нужное место, зафиксировать. Холо рефрешится — теперь, да, у девочки вполне задорный и вместе с тем совсем невинный вид. Кшися пытается придать прямоугольненькой фигурке ребенка чуть более женственные очертания, давит на джойстик, чтобы расширить бедра, — но в ответ получает только попискивание холографа.

— Ниии-наааа!

Из соседней комнаты выплывает дама-морфолог.

— А бедра пошире можно?

— Нельзя.

В принципе, пререкания с Ниной бесполезны, это мы уже наблюдали, когда так хотелось при прошлом морфе еще чуть-чуть потоньше сделать ножки тому прототипу, по которому Кшися слеплена сейчас, той хорошенькой и круглоглазой черноволосой штучке с остренькими чертами бесенка и едва заметной грудью, трогательно асимметричной, как и должно быть у двенадцатилетней девочки. Прошлый морф выбирал Дада, сообразуясь с собственными вкусами, — но уж сейчас никто лезть не посмеет. «Нина, а можно ножки постройней?» — «Нельзя». — «Ну что — нельзя, мне, между прочим, для работы нужно». — «Нельзя». — «На меня педофилы клевать не будут!» — «Нельзя». Ясное дело, почему нельзя: можно повредить собственный неморфируемый позвоночник, если изменить нагрузку на конечности; и с бедрами история, видимо, такая же — нельзя шире нарастить ткани, сохранив пропорциональную естественность фигуры, — надо менять кости таза, а это нарушает закон об охране здоровья сотрудников полиции, подвергающихся морфированию в служебных целях. Но так хочется, черт, ну вот чуть круглее попу; красиво же — при детском теле — такая женская возникает сразу походка, такое покачивание… Кшися представляет себя в крутящемся на холо теле (с нерасширенными бедрами) — и чувствует покалывания в паху.

Тяжело вздыхая, она на всякий случай еще раз спрашивает:

— Совсем никак нельзя?

— Нельзя.

Нина вообще недовольна ситуацией. Нина недовольна тем, что Кши всего полтора года назад проходила полный морф — и вот опять морф; Нина недовольна тем, что Кши полтора года назад меняла пигментацию волос — и вот опять меняет пигментацию волос; Нина недовольна тем, что Кши не делает постную мину типа ай-яй-яй, какая ужасная у меня работа, приходится опять делать такой вредный, такой нехороший полный морф с изменением пигментации — но вместо этого светится, сияет и подпрыгивает и уже десять минут скачет джойстиком по цветовой палитре:

— Нина! Вот такие волосы или помедовее?

Нина смотрит укоризненно и уплывает обратно, а Кшися решает все-таки помедовее, ну, не рыжие, но с такой слабой рыжиной, с отблеском таким; хочется надеяться, что холо не искажает цвета, а не то красить потом. Ну, вряд ли искажает.

Суд был двадцать пятого, и вечером того же дня Кшисечка прямо в здании суда попрощалась с большинством коллег, и с мамой, и с Зухи, который чуть не плакал — хотя его-то разрешили увидеть еще дважды, под страшным секретом, — на его день рождения через две недели и еще раз перед самым отъездом, через три месяца, — правда, прямо в госпитале, никуда не выходя. Дата транспортировки у Кшиси — двадцать шестое ноября, место назначения — город N в штате NN — хороший город, хороший штат, четыре часа разницы во времени, очередной паспорт (так скоро привыкнешь и к поддельным паспортам, и к именам новым, — по алфавиту, может, начнешь выбирать?), никаких, повторяем, сержант, — ни-ка-ких контактов с прошлой жизнью, вы понимаете, сержант? Орала на них в ярости и даже швырнула в Скиннера папкой — да что за ужас, какая транспортировка, вы что, одурели? Какая защита свидетелей, какое что, я полицейский или проститутка, донесшая на свой сайт и теперь дрожащая за собственную шкуру, — ой, найдут, ой, на клочки разорвут! Ну, новый морф, ну, новое имя, ну, другое отделение, может, даже другой город где-нибудь в том же штате, — ладно, это тоже не лучший вариант, но сносный — но ле-теть? Са-мо-ле-том? Да я полицейский или кто, да вы в своем уме или как? — но тут Скиннер швырнул в нее папкой обратно, выскочил из-за стола, схватил за локоть и начал орать в ответ: а много ли полицейских имеют внешность двенадцатилетней девочки? А часто ли они по случайности заняты темами борьбы с педофилией? А долго ли будут вычислять связь между таким агентом и пропавшей после свидетельства против «Андерэйдж оф Инносенс» сержантом Кшисей Лунь? А? А? Отвечайте, сержант; вы понимаете, что говорите? А? Да отвечайте же! И Кшисе, с самого начала, с момента прихода в кабинет прекрасно понимавшей, что отсылки от греха подальше не миновать, ничего не оставалось, как сесть на пол в кабинете начальника отдела по борьбе с нелегальной порнографией и разреветься по-детски в три ручья. И Скиннер тоже сел на пол и гладил ее по головке и говорил ей: «Ну детка… Ну тихо… Ты же понимала, что такое может случиться, правда?» — «Ууууууу! Ыыы-ыыыы!» — подвывала Кшися. — «Ыыыыыы! Ууууууу!» — и зверела при мысли, что — да, конечно, понимала все, но не верила же ни на секунду. Что за абсурд, — за эти годы свидетельствовала три раза! три! — никогда не приходилось прятаться, и вот на четвертый — пожалуйста, программа защиты свидетелей! Да это же ыыыыы! это же ууууууууууу-ууущ! — завыть еще пуще и едва не высморкаться в Скиннеров дорогущий пиджак. Не увернулся, не попытался спасти костюмчик, но ладонь положил Кшисе на затылок, трепал короткие черные волосы, говорил терпеливо, как маленькому ребенку: «Потому что, деточка, от них цепочка пошла длинная, от твоего Хави… Не одна студия и не две, и не в студиях дело, а клиенты, клиенты… Нельзя, деточка, нельзя тебе оставаться; хочешь, я тебе дам досье этих клиентов почитать?» — «Уууууууууууууу! — говорила Кшися. — Ыыыыыыы-ыыыыыы!» — но умудрилась кивнуть сквозь слезы и сопли, и потом до шести утра читала досье и холодела, и в девять пришла к Скиннеру, спросила — когда? А дальше оставалось только улыбаться, улыбаться всем, позитивно себя вести — съездить к маме и позитивно пережить образовавшийся по получении известия ад, проводить у психотерапевта по два позитивных часа в день, прощаться тихонько — даже это тихонько — с друзьями, которые почему-то никак не хотели позитивно смотреть та предстоящую разлуку навсегда и верить в то, что всех гадов возьмут, Кши вернут и «навсегда» закончится. Позитивно собирать вещи, позитивно придумывать себе имя, позитивно ехать к Нине и позитивно, бодро, весело на Нинино недовольство реагировать — все же хорошо, все идет по плану, остались три месяца прежней жизни у Кшиси Лунь, иди сюда, Нина, подбодри меня добрым словом, — мертвый человек выбирает себе цвет посмертных глаз, не оставляй его, позитивного, одного, будь другом.

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 88

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Нет - Линор Горалик бесплатно.

Похожие на Нет - Линор Горалик книги

Затворник. Почти реальная история - Сергей Кузнецов - Социально-психологическая
Бесконечная шутка (= Infinite jest - Дэвид Уоллес - Социально-психологическая
О дивный новый мир [Прекрасный новый мир] - Олдос Хаксли - Социально-психологическая
Поводок - Валерий Быков - Социально-психологическая
Омега - Андрей Валентинов - Социально-психологическая
Секретная информация (сборник) - Сергей Трищенко - Социально-психологическая
Стратегия Свободы: Исходный Мир III.I - Александер Ромашков - Социально-психологическая
Цикады - Макс Костяев - Социально-психологическая
Очень простые мы - Delicate - Социально-психологическая
Очень простые мы - Delicate Wind - Социально-психологическая

Оставить комментарий