католиками. Но большинство этих людей затруднятся (а вообще и просто не смогут) дать определение католицизму или православию, то есть не смогут выделить существенные характеристики каждого из этих вероисповеданий. Иначе говоря, люди не знают принципиальных различий между двумя этими вероисповеданиями, но, тем не менее, они считают себя именно католиками или именно православными и никак иначе. В представлениях обывателя зачастую проскакивает мысль о тождестве нации и вероисповедания, мол, "если я русский, значит, я православный", что опять же раскрывает псевдопонятийную природу подобных представлений (поскольку никакой связи между нацией и вероисповеданием нет, ведь даже эфиоп может принять православие, а русский может быть протестантом или вовсе атеистом). Люди не знают, почему считают себя православными христианами, но уверены в том, что это именно так. Они совершенно неспособны выделить существенные признаки православия, которые бы отличали его от католицизма. Как правило, многие из верующих даже никогда не открывали Библию (священную для всех христиан книгу), поэтому непонимание ими канонов православия вовсе не выглядит удивительным. По этой же причине не выглядит удивительным ошибочное мнение некоторых верующих, будто Библия состоит не только из Ветхого и Нового заветов, но и ещё из каких-то книг (Деяния апостолов, Псалтирь, книги пророков и т.д.), хотя именно из этих книг включительно и состоят Ветхий и Новый заветы. Верующие попросту не знают, в чём суть православного вероучения, они не знают о своей вере почти ничего, но это никак не мешает им считать себя именно православными. А порой же, когда они вдруг узнают некоторые аспекты православных канонов, то и вовсе приходят в откровенное недоумение.
К примеру, человек, считающий себя православным и периодически посещающий храмы, может подтрунивать над любвеобильным кришнаитом, заявляя, что странно при такой вере позволять себе сексуальные отношения, если целью каждого конкретного полового акта не является зачатие ребёнка. На деле же таким образом он озвучивает каноны именно православной веры, к коей себя и причисляет, и когда ему уточняют, что это именно в православии так, он поначалу не верит, отрицает, и в итоге требуется время, чтобы донести до него каноны его же собственной веры, о которой он имеет более чем смутное представление.
Проработка терминологии углубляет познание и понимание действительности, проводя уточнённое разграничение между явлениями, не позволяя им сливаться в иллюзорно-целостные конструкции. Чем чётче озвучиваемые (а следовательно, и мыслимые) определения, тем чётче очертания мира. Чем чётче очертания мира, тем более адекватные действия производятся. Но львиная доля людей живёт в мире с размытыми контурами, как подслеповатые котята.
Понятия описывают реальность. Псевдопонятия – описывают миф. И большинство людей живут в мире, наполненным мифическими свойствами. Потому и действия их во многом неумелы. Их прогнозы не сбываются, их цели не достигаются. И виноваты в этом в итоге кто угодно и что угодно, но только не они сами, не их специфическое мышление.
Важно помнить, что "богами" и прочим "волшебством" заполняются бреши в собственной картине мира.
Боги – строительная замазка в жилище обывателя, где всё насквозь открыто всем ветрам.
Боги рождаются там, где обыватель начинает строить ошибочные предположения о том, что науке известно уже точно и давно.
Заключение
В подведении итогов, нужно заметить, что в данной работе автор умышленно не стал касаться многих проблемных тонкостей относительно феномена понятий, не стал углубляться в терминологические дебри, дабы не усложнять восприятие сути повествования, поскольку всё написанное предназначено в первую очередь не для специалистов (хотя и для них здесь имеются свежие идеи), а, главным образом, для человека несведущего в обозначенном вопросе, который живёт самой обычной обывательской жизнью и не задумывается о многих вещах, задуматься о которых бы стоило. Автором не раскрывалось различие в таких способах классификации явлений, как таксономия, партономия или сборные понятия. Не раскрывалась суть теории прототипов Элеаноры Рош, которые есть, по сути, именно мышление в псевдопонятиях. Не указывалось значительное тождество описанного явления усечённых псевдопонятий с предложенным Анной Вежбицкой термином "концепт-минимум". Не указывалась также и сложность выведения определений некоторым явлениям, которые можно назвать переходными, на примере которых мы обнаруживаем, что переход между одним явлением и другим слишком нечёток, как переход цветов в радуге один в другой, когда некую совокупность явлений мы можем расценивать как фазы одного спектра, но фазы очень условные; в значительной части случаев эта техническая сложность касается определения явлений живой природы в силу их эволюционной подвижности, переменчивости, в результате чего, к примеру, в таксономии животного мира в надклассе четвероногих (Tetrapoda) мы обнаруживаем совершенно безногих змей, двуногих птиц или же плавниковых китообразных. И ещё ряд нюансов в явлении понятий не вошли в данную работу, которая, собственно, и не брала на себя обязательства быть полностью исчерпывающей. Описание всего этого не просто бы увеличило работу в объёме, но и существенно бы затруднило её понимание.
Данную работу мы начали с рассмотрения того, что образ объективной действительности, построенный на работе собственных органов чувств, исключительно на собственных ощущениях не выдерживает критики, так как грешит многочисленными огрехами, с которыми знаком каждый под видом тех или иных "иллюзий". Далее мы рассмотрели, что даже те явления, с которыми человек сталкивается в своей жизни с разной степенью регулярности, которые и ложатся в основу его так называемого "личного опыта", также являют мало ценности, поскольку не представляют собой систематизированных, структурированных (то есть чётко и целенаправленно поставленных) наблюдений, в контролируемых условиях с учётом множества прочих переменных, способных оказывать влияние на результат. "Личный опыт" чрезвычайно ситуативен, случаен, зависим от настроения субъекта. Поэтому и возникает вывод, что опыт может быть по-настоящему информативным, объективным только в тех условиях, когда наблюдение и эксперимент чётко подготовлены, все влияющие факторы учтены и производятся контролируемые перемены строго заданных условий, и никаких иных, которые могли бы остаться незамеченными. Всё это означает, по сути, что объективное познание какого-либо явления возможно лишь путём реального практического его преобразования, когда мы преобразуем какую-либо сторону этого явления по задуманному нами плану, получая именно предсказанный, ожидаемый нами итог. Так и возникает постулат о том, что объективное познание действительности возможно только путём овладения ею, то есть достижения возможности практического преобразования того или иного явления действительности с получением задуманного результата – каждый раз, когда наш прогноз оправдывается, и мы преобразуем явление именно в то, во что планировали, явление познаётся в его сущности, то есть в этот момент мы познаём действительность во всей её объективности, такой, какая она есть.
Но и с практическим преобразованием действительности (с практикой) не всё так просто, поскольку, как мы увидели, практика должна быть адекватна самой действительности, должна содержать в себе только существенные действия
