бы просто великолепно, если бы Вы от меня отвалили раз и навсегда. Это лучшее, что Вы можете для меня сделать.
Он от души засмеялся в своем черном плоском автомобиле, будто я сказала невесть какую шутку.
– Я припомню тебе эти слова.
– Звучит как угроза.
– Расценивай, как хочешь.
– Послушайте, – я остановилась и повернулась к авто. – Я устала от Вас и от этого преследования. Вы можете просто уехать прямо сейчас?
Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно более умоляюще. Вдруг моя искренность подействует на него?
– Разумеется, – ответил он удивленно. – Сядь в машину, и я тут же уеду отсюда.
Я горько усмехнулась, сглотнула слюну и продолжила идти. Крупные дождевые капли стекали по лицу, и приходилось щуриться, чтобы они не попали в глаза. Вода струилась по бровям, огибая глазные впадины, щекотала щеки. До дома оставалось не так уж много, но я не хотела, чтобы Шувалов действительно узнал, где я живу.
– Иисусе, почему именно я…
– Детка, я бы все тебе охотно объяснил, но не словами.
Мне от него ни за что не отделаться.
Оставшуюся часть пути он наблюдал за мной, выкуривая сигарету за сигаретой и уже не пытаясь заманить меня в машину. Он подолгу внимательно меня рассматривал, да так серьезно, словно анализировал каждое мое движение, обдумывал нечто важное в моем отношении, а затем вдруг мог снисходительно улыбнуться. В этой улыбке много было эмоций: позволение, злорадство, чувство собственного превосходства, силы и безнаказанности. Глядя на него в такие моменты, я понимала, о чем он думает. Он планировал что-то, и сам его взгляд говорил: «Ладно, ладно, гуляй, Бетти-Бет, время еще не настало. Так и быть, я разрешаю тебе провести беззаботно еще некоторое время, но твой срок ограничен, ты ведь знаешь. Я позволю тебе еще немного насладиться жизнью, но после – возьму свое. Еще увидим, кто кого. А пока будь спокойна».
У подъезда я остановилась, не зная, как лучше поступить. «Chrysler» замер, Шувалов остался внутри. Как ни странно, но дождь не закончился сразу же, как я подошла к дому.
– На чай не пригласишь?
– Обойдетесь.
– Что, вот так и уйдешь, даже не поцелуешь меня, Бетти?
– Вы с ума сошли.
– Давай хотя бы руки пожмем на прощание.
– Если бы Вы так этого хотели, Вы бы уже давно вышли из машины. Вы просто боитесь промокнуть, а строите из себя крутого парня!
Почти сразу я пожалела о сказанном. Мне не следовало выкрикивать подобное, не имея в руках даже ключа от домофона. Я поздно поняла свой просчет. Шувалов принял этот вызов, злорадно усмехнувшись, и кровожадное выражение расползлась по его лицу, образуя ямки на щеках и подбородке. Щелкнула дверь автомобиля, а моя рука судорожно шарила по карманам, но я заранее знала, что не успею. Сердце бешено колотилось, ладонь не находила ключа в мокрых, липнущих к телу вещах, а ноги, путаясь и подкашиваясь, несли меня назад, к подъезду.
Шувалов приближался неторопливо. Или точно знал, что я не успею уйти, или же давал мне фору. Да где чертовы ключи? Третий карман пуст! Мужчина в полуметре, когда я вспоминаю, что переложила их в рюкзак вместе с телефоном. Поздно. Улыбка не сходит с его лица, выражение глаз безумно-возбужденное. Высокая грузная фигура, в сумерках бредущая под стеной дождя прямо на меня – это, я скажу вам, способно навести трепет. Я успела скинуть с плеч рюкзак, но не успела оценить свои шансы на побег и встретилась с Шуваловым лицом к лицу. Мгновение спустя я подпирала дверь спиной, а он, насквозь промокший, стоял почти вплотную. Зачем я это выкрикнула? Зачем спровоцировала его? И могла ли повести себя иначе? Меня как будто вел к этому кто-то. Как марионетку.
– Сбежать собралась, Бетти-Бет?
Не дав мне ответить, Шувалов поднял руку и локтем прижал мое горло так, что ладонь осталась свободна. Он старался не сильно давить на трахею, но мне стало тяжело. Я вскинула подбородок, вдохнула, впилась ногтями в его руку, но мужчина сгреб мои запястья второй рукой и аналогично прижал к стене над головой.
– Малышка Бет, – произнес медленно и хрипло. – Вкусно пахнешь. Зачем провоцируешь дядю? – он надавил на шею чуть сильнее и тут же ослабил, иначе я бы не смогла говорить. – Думаешь, я боюсь намокнуть под дождем? Я похож на сахарный леденец, детка? Я согласен им быть, если ты только пообещаешь меня попробовать.
– Мне трудно дышать, – закашлялась я, но Шувалов ослабил нажим совсем чуть-чуть. – Господи, прошу… уйдите! Нас могут увидеть!
– Какая разница? У них свои дела, у нас с тобой – свои. Никто не будет нам мешать, я позабочусь об этом.
Пока он говорил, эмоции играли с его мимикой, создавая устрашающий эффект. Если сейчас на улицу решит выйти Зинаида Павловна по своим необъяснимым бабулькинским делам, мне точно хана. Нет, свидетели тут ни к чему. Лучше я сама разберусь с ним. В конце концов, не будем же мы всю ночь тут стоять. Все равно он меня отпустит. Ну, или…
Выдохнув, я резко подбросила колено, стремясь ударить мужчину в пах, но каким-то образом он предугадал мои действия и в нужный момент просто отскочил нижней частью тела, не отпуская меня. Затем расхохотался, позабавленный происходящим. Спустя миг мои ноги оказались плотно прижаты к двери его коленями. Естественно, чтобы полностью меня обездвижить, пришлось и самому прижаться ко мне. Впрочем, он был не против этого.
– Это нам с тобой еще пригодится, – пообещал Шувалов, имея в виду место, куда я метила коленом. Он продолжал посмеиваться над моей выходкой. – Неужели ты действительно думала, что у тебя получится? Как в дешевых боевиках со злодеями и хорошенькими девушками в темных подворотнях? Только я не так уж глуп, как ты думаешь, Бетти. Я тебя ни за что не упущу.
– Вы глупы хотя бы потому, что делаете все это и полагаете, будто Вам ничего не будет.
– О-о, кажется, у кого-то отключился режим «жертва», – усмехнулся он. – Будешь жаловаться, да? Малышка Бет думает, что мне это повредит… Глупенькая. И насквозь мокрая.
Я решила сменить тактику. Его большие голубые глаза в такой близости от моего лица были откровением из самых глубоких бездн безумия – я не могла подолгу смотреть в них, это было слишком. Точно так же невозможно неотрывно смотреть на слишком ясное небо или слепящие снежные сугробы.
– Отлично, – смиренно сказала я. – Я промокла. Держите меня здесь. Я хочу заболеть, чтобы не посещать пары и не видеть Вас хоть некоторое время.
– Бетти, я в жизни не поверю, что настолько неприятен тебе.
– Придется поверить, потому что это так.
– Ты сама в это не веришь, – улыбался он.
– Вы излишне самоуверенны.
– В самый раз, чтобы нравиться тебе.
– Вы мне не нравитесь, – быстро
