платьице, Бет, веришь? Ты всегда была такая сладкая, как жаль, что ведешь себя плохо. Не слушаешься, сбегаешь, злишь меня, делаешь все, чтобы я от тебя избавился. Разве тебе со мной так плохо? Зачем тебе эта свобода? Я выгуливаю тебя, кормлю, трахаю каждый день по несколько раз – что еще тебе нужно? Я бы и сейчас не прочь поразвлечься, но ты меня вынуждаешь поступать иначе, а мне бы очень не хотелось делать тебе больно, Бет. Ах, девочка, мне жаль тебя лишаться, я обожал твое тело, но мое терпение лопнуло, и ты сама в этом виновата.
Пока он говорит, слезы ужаса льются ручьями по моему лицу, часть из них капает на его руку, которой он продолжает играть с левой грудью. Беспросветный страх окутывает мое сознание, я понимаю, что смерть уже неотвратима, а я бессильна, чтобы спастись. И эти последние минуты моей испорченной жизни я выслушиваю бред больного психопата, от руки которого и погибну.
– Вы посмотрите, у кого-то сосочек встал, ну и ну! Неугомонная Бет, даже перед смертью не можешь не течь рядом со мной, как последняя шлюха. По правде говоря, можно бы устроить прощальный раз, как считаешь? Кому это повредит, не так ли? Тебе перед смертью вообще все равно, а я, наконец, смогу проявить всю свою жестокость в процессе, не опасаясь повредить тебя слишком сильно. Ты ведь все равно труп. Последний раз отыметь тебя перед тем, как прирежу и сброшу на корм рыбам – а что, неплохая идея.
Я набираю в легкие воздуха и кричу изо всех сил:
– НЕ-Е-ЕТ!!!
– А я решил, ты онемела, Бет. Не буду я ничего с тобой делать, не переживай, просто прирежу. Но сначала я должен кое-что сказать тебе на прощание, малышка.
– Нет-нет-нет-нет-нет! – рыдаю я, мотая головой.
– Вот, что я скажу тебе, Бет: твой дружок уже давно дожидается тебя на дне.
Я не успеваю понять смысл его слов, как он, вцепившись мне в волосы, откидывает мою голову назад, чтобы кожа на шее натянулась, и с сильным нажимом проводит по ней лезвием.
Эту боль не сравнить ни с чем. Я опускаю расширенные до предела глаза и вижу, как кровь хлещет мне на грудь, быстро окрашивая белое платье, и вместе с ней из меня вытекает жизнь. Не могу дышать, не могу кричать – перерезанное горло клокочет и мокро булькает. Хватаюсь за шею обеими руками, чтобы остановить поток крови, но резкий удар коленом в спину сталкивает меня с обрыва, заставляя по инерции раскинуть руки в стороны. Лечу вниз головой, пропитавшееся кровью платье трепещет от встречного ветра, артерия продолжает фонтанировать, и маленькие капли слегка опережают мое падение, я вижу их перед лицом.
С плеском падаю в шумную волну и иду ко дну, оставляя за собой багровый след. Удивительно, что я все еще жива. Здесь неглубоко, и едва мои ноги касаются дна, я замечаю нечто овальное. Задерживаю на предмете взгляд, мутнеющий с каждой секундой. Водяной поток переворачивает предмет на бок, и он оказывается отрезанной головой Кирилла.
Я подскочила от пронзительного крика. Это был даже не крик, а ор, и орала я исступленно. Похоже, на этот раз было действительно слишком громко. Бедный Кирилл от испуга свалился с кровати, но тут же вскочил на ноги и включил лампу на тумбочке.
– Лиза! Что с тобой?! Почему ты держишься за горло?
– Посмотри, нет ли там крови, быстро направь сюда лампу и посмотри! – кричала я, задыхаясь и кашляя. – Есть кровь? Есть?
– Нет там ничего, Лиз! Дай сюда руки, смотри – ладони чистые, ничего нет! Успокойся! Крови нет!
– Кирилл, я… послушай, в этот раз было…
– Как же ты меня напугала!
– Все было так…
Я все еще не могла прийти в себя, не могла связать слова в предложения, трясла головой, терла шею. Сердце бешено колотилось. В дверь настойчиво постучали, и зычный голос нашей соседки развеял остатки ночного кошмара.
– Эй, молодые! Эй! Что это вы там верещите среди ночи, али режут кого, а-а?
– Сейчас вернусь, – сказал Кирилл и пошел к двери, скорее всего, даже забыв, что он в одних трусах.
Я взяла с тумбочки сотовый, чтобы посмотреть время. Без семи минут три. Пока Кирилл успокаивал соседку, я рассматривала свою заставку на телефоне. Это помогало мне прийти в себя, окунуться в границы настоящей реальности, где я жива и никто не покушается на мою жизнь. На экране у меня сейчас красовался черный Oldsmobile Toronado образца 1966 года. Восхитительный по дизайну автомобиль, на котором ездил один из героев «Темной половины» Кинга. Кроме Торонадо на экране были виджеты быстрого доступа: Вконтакте, Заметки, WatsApp, Браузер, сообщения, вызовы, CoolReader. Последнее приложение я когда-то использовала для чтения электронных книг, но так и не удалила, когда начала читать в основном бумажные. Я нажала на иконку-книжечку – открылась заключительная страница текста, который я последним читала на телефоне. Машинально мои глаза побежали по строчкам:
«Всему свое время. Время разрушать и время строить. Время молчать и время говорить».
– Нет, Зинаида Павловна, все у нас хорошо, хотите, сами проверьте, – вклинился голос Кирилла.
Глаза резало, но я продолжала читать. Я знала, что сейчас мне это очень нужно.
«Да, это так. Но что еще? Есть еще что-то, еще что-то, что надо сказать…»
– Никто никого не режет, просто Лизе приснился плохой сон, понимаете? Нет, полиции не надо, это уж точно.
«… И по ту, и по другую сторону реки древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее каждый месяц плод свой и листья древа – для исцеления народов».
– Извините, что разбудили. Ну, если не верите, посмотрите – вон она, живая и невредимая. Неужели я вам врать буду?
«Да, думал Монтэг, вот что я скажу им в полдень. В полдень… Когда мы подойдем к городу».
– Говорю же, просто кошмар, да. Ну, спокойной ночи, Зинаида Пална. Извините еще раз, – смех. – Да, надеюсь, не повторится.
Дверь хлопнула, замок повернулся.
Почему у этого приложения нет такого режима, чтобы каждый раз, когда я его открываю, мне выпадали рандомные тексты и страницы? Как в музыкальном проигрывателе с песнями, только с электронными книгами. Очень жаль, что до этого не додумались. Было бы забавно. Последние строки бессмертного романа Бредбэри магическим образом успокоили меня и окончательно вернули в этот мир, вырвав из щупалец кошмара.
Я заблокировала телефон и положила обратно.
– Еле отделался от бабки, – сообщил Кирилл, возвратившись.
Сев рядом, он обнял меня и погладил по волосам.
– Успокоилась, дорогая? Не плачешь? Ну, вот и хорошо. Лучше расскажи мне, что тебе такого могло присниться? У бабы Зины чуть инфаркт не случился, если верить ее клятвам, и, по правде говоря, у меня тоже. Скорее всего,
