Ладно, не больно-то хотелось из него детали его прежних романов выжимать.
С лицом, открыто угрожающим принцессе, дела обстояли хуже. Филипп с лёту назвал с полдюжины имён, способных утопить королевскую сестру и не поморщиться при том. В принципе, гадать на кофейной гуще необязательно, можно спросить Майю напрямую, но, с другой стороны, информация эта ничего не давала. Моя задача не заговор против короны раскрыть, но всего-навсего спиз… забрать компромат. Адаре – в теории, во всяком случае, – не нужен точный адрес для телепортации по месту назначения. И письма, по уверениям Майи, должны храниться или в спальне Николаса, или в его кабинете, куда он во время праздничного вечера точно не зайдёт.
По некоторому размышлению я решила рассказать мужчинам, в честь чего такая секретность. В конце концов, они во всём этом участвуют за компанию со мной и должны видеть, во что и зачем лезут.
Реакция была ожидаема как столичные пробки после снегопада.
Виргил поржал. Да-да, именно так.
Люсьен, меньше остальных знакомый с фотографией, не сразу понял, в чём прикол.
И лишь Филипп сохранил почтительное молчание и невозмутимое верноподданническое чело.
Отсмеявшись, Виргил заметил, что интрижка Николаса с принцессой, скорее всего, попросту вышла из-под контроля. Молодой человек едва ли всерьёз рассчитывал на что-то большее, однако пока между незадачливыми влюблёнными немалое расстояние, перемноженное на переломы, то и ладно. Могут переписываться сколько душеньке угодно, могут локоны друг другу слать с нюдсами на пару. Но рано или поздно они столкнутся нос к носу в одном домене и тогда-то начнутся проблемы, которые компромат основательно усугубит. Посему избавление от компромата – дело важное, нужное, особенно с перспективой ответной благодарности от лиц вышестоящих. Так-то Виргилу на международные скандалы в благородных семействах чихать с высокой колокольни, но раз уж мне позарез потребовалось в это дело впутаться…
Потребовалось, да.
Вот прямо кровь из носу.
И не будем напоминать, что я сама без пяти минут участница международного скандала в благородном семействе.
Конечно, неплохо было бы спросить об этом Виргила напрямую, что он там себе на сей счёт думает. Если, допустим, Алишан завтра объявится на пороге его дома, что он ей скажет?
Но я не спросила.
Ни днём, ни вечером.
Ни даже ночью, которая согласно неписаному, однако неукоснительно соблюдаемому графику, приходилась на Виргила. Он заснуть успел, а я всё лежала, таращилась в потолок и гоняла мысли по кругу. Периодически влезали совершенно рандомные, вроде когда же у меня будет собственная спальня, куда сочетаемые станут приходить исключительно по моему высочайшему соизволению, а не мне придётся бегать между двумя опочивальнями. Хорошо ещё, что Люсьен и Виргил на удивление спокойно друг к другу относятся, меня на себя как одеяло не перетягивают и если и пытаются ревновать и соперничать, то умеренно, без перегибов. Тут скорее не знаешь, куда Филиппа деть, чем кем Виргила назначить.
Наконец, притомившись валяться, я решила прогуляться до ванной. И обнаружила странную вещь.
Дверь спальни оказалась не закрыта полностью. И не в первый раз уже. Створка приоткрыта совсем чуть-чуть, на два пальца, но вряд ли могла распахнуться самостоятельно, из-за сквозняка. Или что Виргил не закрыл её намеренно – теперь, когда все проживающие под крышей его дома в курсе наших с ним отношений, необходимость в якобы случайной их демонстрации отпала. Да и пару раз подобный финт я засекала ещё в «Белом волке», а там Ворона точно не было. Тогда я подумала, что Люсьен мог ночью выйти и по возвращению не закрыть дверь плотно.
Покинув спальню, я заглянула в гостевую.
Люсьен мирно спал, приобняв подушку.
Я наведалась в ванную и собралась было вернуться в хозяйскую спальню, как внимание привлёк шорох, донёсшийся с первого этажа.
А, точно!
Спустилась на первый этаж и увидела полоску света, выбивающуюся из-под двери гостиной.
Вошла я без стука, стремительно, но Филипп, сидевший с книгой в кресле перед камином, даже головы ко мне не повернул.
– Филипп! – изобразила я удивление. – А я думала, ты уже спишь.
– И поэтому ворвалась сюда, будто за тобой орда проклятых гонится? – парировал Филипп невозмутимо.
Диван застелен выданными Виргилом запасными подушкой с одеялом, в камине огонь потрескивает. И сам сиятельный придворный кавалер ко сну почти готов, сидит босой, в одних штанах и рубахе с фривольно распущенным воротом.
– На самом деле проклятые, вернее, ветреные милые люди. По крайней мере, неплохие.
– Тебе лучше знать. Сам я не имел чести быть знакомым ни с одним из их племени.
Я осторожно, крадучись приблизилась к креслу.
– Филипп, я только что обнаружила престранную штуку…
– Вот как? – он не то что головы не повернул – взгляда от раскрытых страниц не оторвал.
– Ага. Представляешь, дверь спальни не закрыта полностью…
– Сквозняк, должно быть.
– …и не в первый раз уже.
– Похоже, твой милейший Виргил склонен не затворять двери как следует.
– Он их закрывает. Плотно, уж поверь.
– Разве? Как-то оно ускользнуло от моего внимания.
– Филечка-а, – я склонилась к нему и ласково проворковала: – А как ты относишься к вуайеризму?
– Что, прости? – от книги он всё-таки оторвался и на меня посмотрел.
Вернее, на мою грудь.
А что, у меня теперь приличная ночная сорочка есть, цвета спелой вишни, на бретельках и с приятным низким вырезом.
Филипп наивнимательнейшим образом обозрел представленную его взору грудь и поднял взгляд на лицо.
Аж обидно стало на секунду. Я тут, понимаешь, перед ним чуть ли не всё своё богатство природное вывалила, а он вежливо в лицо смотрит.
– Ты на что-то намекаешь? – кажется, Филипп сообразил, что непонятное слово ничего хорошего означать не могло.
– Намекаю.
– Позволь напомнить, что я не каждое твоё слово понимаю верно и поэтому не всегда могу разобраться в хитросплетениях твоих же намёков.
– Ну, просто я подумала…
– Просто подумала? – повторил Филипп и на секунду возвёл глаза к потолку. – Помоги мне всея Отец.
– Издеваешься? – осведомилась я сухо и выпрямилась.
А толку стоять согнувшись, в позе, может, и интригующей, но не для Филиппа? И ладно бы проблемы какие по этой части были, так нет же, иметь хорошеньких вдовушек и замужних дам ему ничего не мешает. Наверное, надо ему и впрямь вольную дать, пусть долги кармические где-нибудь в другом месте отдаёт.
– Издеваюсь, – преспокойно подтвердил мой сиятельный сочетаемый.
– То есть ты признаёшь, что я тебе интересна, сугубо когда меня е… когда я в объятиях другого мужчины? Или тебе в принципе нравится наблюдать за другими?
– Прошу прощения? – Филипп глянул на меня так, что я внезапно усомнилась в своих подозрениях.
Вдруг действительно сквозняк? А я человека огульно чуть ли не во всех грехах смертных обвиняю.
– Так это не ты?
– Что не я? Ты не могла бы выражаться яснее?
– Не ты дверь открыл?
– Какую дверь?
– Спальни Виргила.
– Зачем?
И впрямь… это я сразу о плохом думаю, а человек тут ни сном ни духом.
– Ладно… проехали.
– Нет, Варвара, – Филипп книгу закрыл и отложил на столик. – Будь добра, объяснись.
– В чём?
– Чего ради ты пришла сюда среди ночи и обвиняешь меня… в том, о чём не всякий сразу помыслит?
– Чего ради, чего ради… – я оглядела гостиную, озарённую мягким светом ламп на столиках и пламенем в камине. – Я, может, узнать хотела…
– Что узнать?
А, была не была. Раз припёрлась, надо сделать вид, что хоть не просто так.
– Я тебе совсем не нравлюсь? – вопросила я жалобным тоном. – Нисколечко? И ты меня не хочешь нигде и никак? Даже вот так?
Ухватившись за подол сорочки, я сняла её через голову и бросила на ковёр. Тряхнула волосами и замерла как была, в костюме Евы.
Лицо Филиппа вытянулось едва ли не в буквальном смысле. Не знаю, действительно ли он подглядывал за мной, когда я была с кем-то из мужчин, или это лишь игра моего напрочь испорченного воображения, но внепланового стриптиза он точно не ожидал. И таращился на моё обнажённое тело так, что желания прикрыться даже не возникало. Потому что вожделения в его взгляде по-прежнему было ноль целых хрен десятых.
