— Я пока — пас, — замотал головой Чинарский. — Нужно с этим разобраться. — Он вытащил из кармана листок с рецептами и направился к ближайшей скамейке.
И без того длинное лицо Антонова вытянулось еще больше.
— Давай хоть по пиву возьмем, — предложил он, — в глотке пересохло.
На пиво Чинарский согласился, решив, что оно не повредит мыслительному процессу. Пока довольный Антонов бегал за пивом, он устроился на скамейке и стал внимательно вчитываться в текст. Он прочитал его вдоль и поперек, сверху вниз и справа налево, но не обнаружил ничего необычного. Чего-то такого, от чего можно было бы оттолкнуться.
Антонов вернулся с двумя банками «Балтики-3», и Чинарский пожалел, что не заказал свою любимую «девятку». «Черт с ним, — подумал он, открывая банку, — мозги светлее будут». Сделав несколько больших глотков, Чинарский поставил банку на асфальт прямо перед собой и достал сигареты. Закурив, он все вглядывался в рецепты, думая, за что здесь можно зацепиться. «Может, и нет в них ничего такого, — рассуждал Чинарский, мусоля бумажку в руках. — Может, этот тип вывешивал рецепты в Интернете только для того, чтобы заявить о себе?»
— Слышь, Саня. — Он вдруг повернулся к Антонову, который с блаженным видом допивал свое пиво. — Знаешь, что такое куркума?
— Кажется, это приправа такая, — предположил он.
— Точно?
— Ну, не знаю, — пожал он плечами, — не уверен.
Чинарский вытащил блокнот и что-то быстро стал в нем писать огрызком карандаша.
— Пошли, — сказал он, пряча блокнот в карман.
Антонов, ничего не спрашивая, с готовностью подхватился с места.
— Пиво не забудь, сыщик, — показал он на банку, оставшуюся стоять у скамейки.
Пройдя несколько кварталов по центральному проспекту, приятели вышли к городскому крытому рынку. Рядом с его зданием, еще дореволюционной постройки, раскинулся рынок открытый. Здесь было все или почти все, о чем мог мечтать среднестатистический житель провинции на постсоветском пространстве.
Сотни лотков и разноцветных палаток приткнулись вплотную друг к другу, поражая изобилием товаров. Здесь были и «фирменные» итальянские шмотки, сшитые в турецком кооперативе, и «испанская» кожаная обувь из той же страны, и «настоящие французские» духи, изготовленные и разлитые во флаконы в Польше, уж не говоря о китайских, корейских и тайваньских кроссовках, солнцезащитных очках, пользующихся ввиду потепления ажиотажным спросом, и прочая ерунда.
Пройдя мимо рядов с промтоварами, Чинарский свернул туда, где торговали продуктами. Он проходил мимо разноцветных банок консервированного горошка и кукурузы, тушенки и кильки в томате, бутылок с оливковым маслом и маслом из сои. Антонов едва за ним поспевал, проталкиваясь сквозь толпу народа, закупавшего продукты на майские праздники.
— Куда мы идем-то? — Он тронул Чинарского за плечо.
Тот резко обернулся и посмотрел на художника так, как будто только что его увидел. Он на самом деле забыл о своем новом знакомце, весь погрузившись в свое расследование.
— Сейчас, Саня, — кивнул ему Чинарский, останавливаясь у прилавка со специями.
Молодой кавказец угодливо поднял на него глаза.
— Наборчик для шашлыка? — поинтересовался он, показывая на небольшие пластиковые ванночки с разложенными в них пряностями.
— Не совсем, — покачал головой Чинарский. — Куркума есть?
— Куркума? Конешна, дарагой. — Торговец схватил небольшой кулек, свернутый из газетной бумаги, миниатюрную ложку и потянулся к ванночке с ярко-охристым порошком.
— Это куркума? — Чинарский остановил его, подозрительно глядя на ванночку.
— Куркума, шафран, какая разница? — Тот зачерпнул ложкой порошок. — Сколько надо?
— То есть как это — «какая разница»? — строго посмотрел на него Чинарский. — Куркума или шафран?
— Это одно и то же, земляк, — пожал плечами кавказец. — Будешь брать?
— Мне нужна куркума, — стоял на своем Чинарский.
— Это куркума, — кивнул кавказец.
— Ты сказал, что это шафран, — подозрительно глядел на него Чинарский.
— Куркума — это наше название. Правильно — шафран. Порошок из корня шафрана. Есть еще другой шафран. Вот. — Он показал на ванночку, в которой были насыпаны маленькие красно-бело-оранжевые иголочки. — Это цветы шафрана.
— Значит, куркума или шафран — вот это? — Чинарский взял щепоть охристого порошка и, понюхав, осторожно положил на язык.
— Это, это, — подтвердил продавец, — брать будешь?
— Погоди, — остановил его Чинарский, доставая записную книжку. — Еще мне нужен мускатный орех.
— Вот молотый, вот ядра, — показал кавказец на две стоявшие рядом ванночки.
Он уже начал уставать от этого дотошного гражданина, который, похоже, ничего покупать не собирался.
Зацепив немного порошка табачного цвета, Чинарский проделал с ним такую же процедуру, какую только что провел с куркумой. Он втянул ноздрями тонкий пряный запах, чем-то напоминавший запах семян укропа, и снова поглядел на продавца.
— А лайм у тебя есть?
— Чего? — не понял кавказец.
— Лайм, дурья твоя башка. — Чинарский тоже начинал терять терпение.
— Это не у меня. — Он махнул куда-то в сторону. — Там.
У прилавка начал скапливаться народ, и кавказец переключился на следующего покупателя, но Чинарский от него не отставал.
— Что такое лайм? — Он схватил продавца за руку, не давая тому обслуживать клиентов.
— А-а, — вырвал тот руку, — лимон такой зеленый.
— А мантаура? — Чинарский снова перехватил его руку.
— Отстань, да. — Кавказец снова вырвался. — Не мешай работать. Не знаю никакой мандуры.
— Ман-та-у-ра, — по слогам повторил Чинарский название, которое выписал из последнего рецепта.
— Не знаю такого.
— Ну ты и тупой. — Чинарский сплюнул на землю и пошел в ту сторону, где торговали цитрусовыми. Разыскивать лайм.
Антонов, прихватив еще одну банку пива, пока Чинарский стоял у прилавка со специями, двигался следом.
Лайм нашелся довольно быстро. Он действительно был похож на лимон, только размером был немного меньше, с гладкой травянисто-зеленой кожицей. Слегка надавив на него и поднеся к носу, Чинарский понял, что это не то, что он ищет. Он положил плод лайма на поднос.
— А мантауры у тебя нет? — поинтересовался он у продавца.
Переспросив название, тот отрицательно покачал головой.
— Тупица, — буркнул Чинарский себе под нос и пошел дальше.
До конца дня, пока торговцы не начали складывать свои товары, Чинарский несколько раз обошел рынок, задавая один и тот же вопрос и корейцам, торговавшим острыми закусками, и торговцам зеленью, приехавшим из Средней Азии, и продавцам экзотических фруктов вроде гуавы и манго. Он пробовал все, что можно было попробовать на язык, и вынюхивал буквальным образом то, что можно было нюхать. Никто о мантауре даже не слышал. Чинарский достал свой пакетик с осколком стекла и давал его нюхать всем торгашам, кто мог хоть что-то знать о приправах и пряностях. Он уже не сомневался, что мантаура — это и есть тот самый запах, который сохранился на осколке стекла. Запах был таким сильным и стойким, что за несколько дней, пока лежал у дежурного, а затем в кармане у Чинарского, не стал менее явственным. От осколка по-прежнему несло тиной, какими-то водорослями и затхлостью. В то же время в нем сквозили свежесть моря и зной пустыни.
Следовавший за Чинарским, как нитка за иголкой, Антонов несколько раз предлагал ему пива, но тот только отрицательно качал головой.
— Куда теперь? — спросил Сашка, лакавший пиво банку за банкой.
— В ресторан, — твердо ответил Чинарский.
— На какие шиши, Серж? — Антонов тоскливо вывернул карманы, достав оттуда несколько мятых десяток и полсотни. — На эти деньги нам могут предложить разве что объедки с барского стола.
— Я не хочу есть, — покачал головой Чинарский.
— Тогда почему ресторан? — Антонов непонимающе уставился на Чинарского.
— Должен же хоть кто-то знать, что такое мантаура.
Глава XIX
В городе было несколько ресторанов с национальной кухней. В ближайшем из них — «Мандарине» — готовили китайские блюда. Туда и направился Чинарский. Ресторан располагался в полуподвале почти в самом центре города. Нужно было только свернуть с проспекта на небольшую тихую улочку.
Над лестницей, спускавшейся в помещение ресторана, был сооружен ярко разрисованный навес в виде китайской пагоды с приподнятыми углами. Несколько иномарок пристроились рядом, поджидая своих хозяев.
Чинарский собирался уже спуститься в ресторан, но тут возникло неожиданное препятствие в виде сотрудника службы безопасности. Он был одет в костюм то ли китайского мандарина, то ли кули — Чинарский не слишком-то разбирался в национальных костюмах (можно сказать, не разбирался совсем). Зато под костюмом охранника Чинарский смог точно определить военную выправку.
