Он достал из кармана паспорт, который всегда носил с собой, и положил его перед старшиной.
— А в чем, собственно, дело, могу я узнать? — полюбопытствовал он.
— Сейчас узнаешь, — встрял в разговор сержант, — стой спокойно.
— Ты мне нос сломал, сука, и с лестницы спустил, — подскочил к Чинарскому охранник.
— Спокойно, — отстранился от него Чинарский. — Зачем же вы так? Сами с лестницы свалились, а хотите на меня все повесить. А я-то вашему приятелю еще сказал, чтобы он вам помог. Ай-яй-яй, нехорошо.
Старшина удивленно взглянул на охранника.
— Да врет он все, — заорал охранник, — это он меня…
— Товарищ старшина, — терпеливо произнес Чинарский, — ну сами посудите: зачем мне нужно было его спускать с лестницы, как он выражается, да еще нос разбивать? Да и не смог бы я этого сделать. Вы на него посмотрите и на меня. Да он бы меня в бараний рог скрутил!
Действительно, Чинарский выглядел не лучшим образом — и в смысле одежды, и в смысле физическом.
— Ну-ка дыхни, — поманил старшина Чинарского.
Банка пива, которую Чинарский выпил еще в «Елочках», давно уже выветрилась, поэтому он дыхнул на мента по полной программе.
— Свидетели есть? — Теперь старшина глядел на охранника.
— Вот он видел, — показал тот на своего приятеля.
— Он не видел, товарищ старшина, — покачал головой Чинарский. — Когда я вошел, он стоял в зале, это все могут подтвердить.
— Видел или нет? — Старшина посмотрел на второго охранника.
Тот собирался сказать, что видел, но что конкретно «видел», не знал. Не успел договориться с товарищем. Поэтому он открыл рот и замер, как снулая рыба.
— Алло. — Старшина все это время набирал номер на телефонном аппарате, стоявшем на столе.
Наконец ему ответили, и он, назвав пароль, продиктовал в трубку данные паспорта Чинарского.
— Так видел или нет? — Старшина снова посмотрел на второго охранника.
— Видел, — выдавил тот из себя.
— Что? — Старшина уже понял, что дело здесь тухлое, и теперь пытался спустить его на тормозах.
— Видел… как Витька вставал… нос у него был разбит. Не сам же он себе его разбил…
— Как гражданин Чинарский Сергей Иванович бил твоего Витьку, ты видел? — настаивал старшина.
— Нет, этого не видел, — покачал головой охранник, — но ведь нос…
— Я же вам говорю, товарищ старшина: он оступился и упал с лестницы, — снова встрял Чинарский, уловив подходящий момент. — Пока катился вниз, и нос себе расквасил, — ухмыльнувшись про себя, добавил он.
— Заявление писать будете? — Старшина перевел взгляд на Витьку. — Только предупреждаю: без свидетелей, а как я понимаю, никто ваши слова подтвердить не может, это гиблое дело. Получается, что вы сами упали и разбили себе нос.
— Скотина! — заорал Витька и кинулся на Чинарского.
Сержант вскочил и преградил ему дорогу.
— Вот видите, товарищ старшина, — показал на взбесившегося охранника Чинарский. — Так недолго и шею сломать, не то что нос.
— Вас никто не спрашивает, гражданин Чинарский, — осадил его старшина. — А ты, друг, если не хочешь в отделение за хулиганство, лучше стой спокойно. Да, слушаю, — сказал он в трубку, которую прижимал к уху. — Хорошо, спасибо.
Он положил руку на паспорт Чинарского и придвинул его к краю стола:
— Можете быть свободны.
Глава XX
Чинарский не заставил себя ждать, быстро схватил паспорт и, махнув на прощанье Виктору, вышел из ресторана.
У входа в «Мандарин» притулился милицейский «УАЗ», за рулем которого дремал водитель, а вот Антонова нигде не было видно.
Начало смеркаться. Осмотревшись по сторонам, Чинарский решил, что его новый приятель «сделал ноги», когда подкатила милиция. Вздохнув, он снова направился в сторону проспекта. Из-за угла дома ему навстречу вырулил Антонов.
— Я уж думал — тебя заластали, — с неподдельной тревогой сказал он.
— Поэтому и смылся, — с иронией заметил Чинарский.
— Ладно, Серж, без обиды. — Антонов хлопнул его ладонью по плечу. — Чем бы я тебе помог?
— Ничем. — Чинарский двинулся дальше.
— Вот именно — ничем, — подтвердил Антонов, шаркая следом. — Куда теперь? — догнал он Чинарского.
— Сейчас узнаешь.
Они прошли «Елочками», оставив в стороне редакцию «Столицы провинции», и спустились к набережной. Здесь находился еще один ресторан с национальной кухней. Вернее, даже не ресторан, а кафе «Японский стиль». Его наружное оформление выглядело победнее «Мандарина». На фасаде, над совершенно плоским и невыразительным входом подсвечивалась стилизованная под японские иероглифы вывеска.
На этот раз обошлось без эксцессов. Чинарский несколько раз бывал здесь, когда случались деньги в кармане, и на его непрезентабельное одеяние никто не обратил внимания. Обслуга и охрана к нему уже привыкли.
Все в этом кафе было каким-то игрушечным или ненастоящим. Хоть пол и был застелен приобретенными в центральном магазине «Ковры» циновками, но столики были обыкновенными — деревянными на тонких хромированных ножках; саке шла из Кореи; происхождение суши установить было сложно; официантки в национальных японских кимоно были явно обрусевшими кореянками. Чинарский не удивился бы, если бы узнал, что шеф-повар не имеет никакого отношения к Стране восходящего солнца.
Оставив Антонова у суши-бара, Чинарский двинулся в глубь помещения. Он самостоятельно нашел кухню, и его никто даже не попытался остановить. На кухне Чинарский был впервые, но быстро сориентировался. Она почти ничем не отличалась от кухни «Мандарина».
Когда он поинтересовался, где найти шеф-повара, ему показали на тетку, носившую явно шестьдесят четвертый размер одежды, на слоновьих ногах. У нее была короткая стрижка, совершенно не вязавшаяся с большим толстощеким лицом, и широкие черные брови.
Флегматично улыбнувшись Чинарскому, она долго вынюхивала пакет с осколком в ответ на его вопрос. Чинарский понял, что ни черта она не знает про мантауру.
* * *
На стенах мексиканского ресторана с незатейливым названием «Текила» были развешаны грубые цветастые пончо и широкополые мексиканские (а какие же еще?) шляпы. С поваром тут тоже удалось поговорить без особых проблем. Но он вообще оказался русским.
— Нет, не знаю, — покачал он головой, когда Чинарский спросил про мантауру.
Чинарский даже не потрудился достать пакет с запахом.
Он вышел на свежий воздух, возбужденный острыми парами мексиканской кухни.
— Пошли ко мне, — предложил Чинарский Антонову, вспомнив, что, кроме гамбургера, купленного на деньги майора, он сегодня еще ничего не ел и почти ничего не пил.
Антонов не отказался.
Взяли в мини-маркете бутылку водки, в качестве закуски прихватили пару банок пива, кусок колбасы и полбуханки ржаного хлеба.
Добавив на пиво, которым заливался целый день, Антонов быстро захмелел. Разоткровенничавшись за столом, он признался Чинарскому, что питал к Надьке симпатию, если не сказать больше, но она взаимностью не отвечала.
Антонов страдал, но сделать ничего не мог. Потом у Надьки появился Березкин… Сашка стал еще больше страдать, много пил, но этим только усугублял свое безрадостное положение.
— Я поэтому и таскаюсь за тобой, — чуть не плача произнес он. — Хочу увидеть, как ты найдешь этого гада, который ей… который ее… Ты меня понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Чинарский, опрокидывая очередной стакан водки и запивая его пивом.
К колбасе и хлебу он почему-то почти не притрагивался. На них налегал страдалец Антонов.
В конце концов вечер плавно перетек в ночь. Сашка, размазывая по щекам слезы и сопли, полез к Чинарскому с поцелуями.
— Давай спать. — Чинарский расцепил руки, сомкнутые на его шее, и повел Антонова в спальню.
— Найди его, Серж, — бормотал Антонов, с которого Чинарский стаскивал кроссовки.
— Найду. — Он толкнул Сашку на свое ложе и прикрыл пледом.
Сам вернулся на кухню. Допив водку в одиночестве, Чинарский умылся, разделся и тоже повалился на кровать.
* * *
Александр давно не готовил тортов. И теперь ему было интересно попрактиковать в этой области. Тем более что и случай блеснуть своим искусством должен был скоро представиться.
Приготовление тортов было для него процессом одновременно радостным и болезненным. Он перепробовал за свою жизнь множество тортов, кексов, печенья, пирожных, кремов, муссов, мороженого, желе и конфитюров. И, как в случае с закусками или горячими блюдами из мяса и рыбы, хотел и здесь достигнуть совершенства, исповедуя те же принципы простоты и изящества.
Он экспериментировал с кремами, стараясь придумать новые сочетания продуктов. Крем из каштанов, ванильный крем, шоколадный, кофейный, сливочный, кефирный, слоеный, крем-брюле — все это казалось обыденным, традиционным. Если он и брал какие-то устоявшиеся компоненты известных рецептов — молоко, сахар, сливки, яйца, сливочное масло, желатин, какао, орехи, лимонную кислоту, шоколад, фрукты, — то пытался расширить спектр кремов, добавляя специи, травы, экзотические фрукты, вина, коньяки.
