записи. Только перед сном он повернул усики на Струнного и в течение пяти минут наслаждался чудесной музыкой, уносящей его на волнах баюкающего моря к берегам неизведанной земли параллельного мира.* * *
Карл Борисович включил запись на магнитофоне и вышел из номера. Таксист в нетерпении прохаживался вокруг машины, дымя сигаретой.
— Ну, наконец-то, сколько можно ждать?
— Не могу же я к даме поехать в пиджаке с пятном, — начал оправдываться он. — Пока почистил, погладил. И не надо на меня так смотреть, прошло всего лишь пять минут.
— Семь. Семь минут, — таксист выбросил недокуренную сигарету в урну и запрыгнул в машину.
Карл Борисович сел на заднее сиденье и уставился в окно.
«Тяжелая жизнь была у Луизы. Потерять единственную дочь дважды — это не каждый выдержит. Но что она сделала? Порезала вены или выпила яд? И почему пропала? Что должно случиться с человеком, чтобы он умер, а тела не осталось? Загадка».
Мария сидела на лавочке у подъезда с тростью в руке. Карл Борисович выскочил ей навстречу и помог добраться до машины. До кладбища они ехали молча.
— Надо было цветы купить, — сказал Карл Борисович, когда раздраженный таксист отсчитал сдачу и, взревев двигателем, уехал.
— В следующий раз. Им цветы уже не нужны, — Мария взяла его под руку, и они медленно побрели по кладбищу. — В самом конце похоронили. Разрастается кладбище, даже забора не видно. На обратном пути заглянем к Захару.
Карл Борисович кивнул и всмотрелся вдаль, туда, где светлела свежая земля. Когда они приблизились, Мария кивнула в сторону бугорка с деревянным крестом. Но он и так догадался, и медленно, точно во сне, приближался к последнему пристанищу мамы. Если бы не Мария, он не смог бы сдержаться. Но в ее присутствии, профессор лишь сглотнул ком, застрявший в горле, и нежно погладил крест с табличкой, на которой строгими печатными буквами было написано имя и период жизни мамы.
— Здравствуй, мамочка. Прости, я опоздал.
Он поправил венки с искусственными цветами и сел на наспех сколоченную деревянную скамейку. Мария примостилась рядом. Они молчали.
Карл Борисович вспомнил последнюю встречу с мамой и о том, как она сокрушалась, что заставила жениться на Светлане.
«Как хорошо, что я не успел тебе про Свету рассказать. Если бы ты умерла после того, как узнала о ее поведении, то я бы корил себя всю жизнь. Эх, мамочка, не уберег я тебя. Мало времени уделял, все о себе думал. Теперь вот Маша заболела. Мамочка, если можешь — подскажи. Машеньку надо спасти, рано ей еще умирать. Без нее я совсем один останусь».
Карл Борисович опустил голову и закрыл глаза, из-под густых ресниц начали просачиваться слезы и стекать в седую бороду. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким опустошенным и несчастным.
— Поплачь, Карлуша, поплачь. Легче станет. Слезы, как святая вода, чистят душу.
Он повернулся, крепко обнял ее и зарыдал. Мария гладила его по спине и тихо утешала:
— Все будет хорошо. Время лечит. Мама успела пожить и вырастить тебя. Ты — хороший сын, всегда ей помогал. Она очень тобой гордилась.
Они так просидели минут пятнадцать. За это время профессор успокоился, вытер слезы и сказал:
— Машенька, мне надо тебе кое-что сказать. Только ты не смейся и не думай, что я с ума сошел…Я открыл параллельный мир.
Глава 15
— Помнишь, я тебя звал послушать, о чем говорят в радиоприемнике?
Мария задумчиво посмотрела наверх и прищурилась:
— Ты это про ту тарабарщину? Помню. И что?
Профессор понизил голос и скосился на пожилую пару, проходящую мимо.
— Для меня сначала тоже было тарабарщиной. Но в тот день, я уснул прямо в кресле. А когда проснулся, то понимал все, что они говорят. Каждое слово.
Мария с интересом уставилась на него, а Карл Борисович продолжал:
— Это была не радиостанция, не программа и даже не аудио фильм. Голоса, шум воды, пение птиц — просто жизнь. Я как будто открыл окно, и звуки с улицы ворвались в комнату. Чуть позже я понял, что они живут не на Земле.
— А где?
— В другом мире. В параллельном мире, — прошептал он и напрягся, в ожидании ее реакции. Мария сдвинула брови и сурово спросила:
— Карл, ты шутишь? Если да, то шутка смешная. Только предупреди, когда смеяться.
Он встал и потянул ее за руку.
— Поехали в гостиницу. Я тебе покажу.
Мария испугано выдернула руку и замотала головой:
— Карлуша, ты, конечно, мужчина видный и в самом расцвете сил. Но я сейчас не готова. Давай в следующий раз, а?
— Маша, опять ты не о том думаешь! — возмутился он. — Я тебе радиоприемник включу, и сама послушаешь.
Она улыбнулась и кивнула.
— Хорошо, я согласна.
Карл Борисович с облегчением выдохнул, встал и подошел к кресту.
— Мамочка, пойду я. Прости меня за все.
Мария встала, оперлась на его руку, и они медленно пошли по узкой тропинке, между обнесенных невысокой оградой, могил. Кладбище было старое, с покосившимися крестами и мрачными статуями. В течение двадцати лет оно было закрыто и не принимало новых «посетителей», но в администрации города решили, что вместо того, чтобы выделять новое место, лучше расширять старое. Захар, муж Марии, был одним из первых, кого похоронили на этом кладбище после двадцатилетнего перерыва.
— А вот и он, — указала Мария на черный памятник за оградой с витиеватым узором.
Она погладила холодный камень с изображением мужа, затем смела со скамейки листья и устало опустилась.
— Я специального огородила побольше, чтобы самой рядом лечь. Даже не думала, что так скоро в ним встречусь.
Профессор дотронулся до памятника и вполголоса сказал:
— Вот об этом я и хотел рассказать. В тот мир люди попали с Земли. И теперь они бессмертны. У них нет болезней, они дружно живут все вместе.
— Похоже ты поймал трансляцию
