— Пойдем лесом рядом с лугом, — предложил Отто. Юлиан согласился.
Лес почти не пострадал, несмотря на то, что корабль был полностью сожжен. Немного погодя Отто и Юлиан вошли в рощу, ненадолго остановились, прислушиваясь, и вновь поспешили вперед. В лесу уже было сумеречно. На вершине холма полыхало высокое, хорошо видное издалека пламя.
Катера, как круглые черные точки, взлетали с холма и устремлялись на восток. От пожара валил густой черный дым.
— Теперь мы в безопасности, — вздохнул Юлиан.
Они постояли на опушке, глядя вверх, на тропу, рощу и холм.
Позади лежала на листьях Геруна. Гибкой лианой ей стянули щиколотки и привязали к дереву. Она до сих пор не пришла в себя.
— Теперь мы затерялись на этой планете, — заметил Отто.
— Вряд ли, — возразил Юлиан. — Нет, друг, пока об этом говорить рано. Отдохни, если хочешь, а я покараулю.
Позади раздался тихий стон, и они обернулись. Геруна пошевелилась на сухих, шуршащих листьях.
— К ней возвращается сознание, — сказал Отто.
Геруна застонала громче, а потом вскрикнула, пытаясь порвать лиану.
— Молчи, — сказал Юлиан, наклоняясь к рабыне.
Поерзав на листьях, она села и взглянула на Юлиана. Тот обхватил ее голову руками и жадно прижался к ее губам. Геруна издала еле слышное протестующее восклицание, но оно тут же потонуло в безжалостной ярости его поцелуя.
Юлиан наконец отпустил ее, и Геруна с упреком подняла глаза.
— Разве ты не знаешь, насколько ты соблазнительна? — спросил он. — Тебя еще никогда не целовали как рабыню? Нет, конечно же, нет.
Очень мало кто из свободных женщин подозревал о силе мужской страсти. Свободные женщины ничего не знали о напоре, безжалостной власти и безудержном желании. Юлиан вновь обхватил ее голову и прижался к чуть дрогнувшим губам. Геруна вдруг слабо застонала.
Она внезапно поняла, кто она такая — женщина, внушающая страсть, и все ее тело охватило желание. Она качнулась вперед, но Юлиан отстранился, и Геруна протестующе вскрикнула, робко пытаясь дотянуться до него губами. Взяв за плечо, Юлиан толкнул ее на листья. Геруна упала на бок, уставившись на Юлиана расширенными от удивления глазами.
— Потом, — сказал он, — позже у меня найдется время для рабыни.
Она затихла, беспомощная, охваченная странным возбуждением.
Она пыталась понять себя и свои чувства, желания и потребности. Она опасалась, что сошла с ума. Почему никто прежде не рассказывал ей об этом? Неужели это опасно? Или здесь какая-то страшная тайна? Теперь она узнала саму себя, и пугалась оттого, что стала женщиной и рабыней. Она тихо заплакала.
— Тише, — сказал Юлиан, и Геруна замолчала. — Спи.
Она закрыла глаза и вновь потеряла сознание.
— Ты тоже отдохни, — предложил Юлиан своему другу.
— Да, я устал, — согласился Отто и улегся на землю.
Около полуночи Юлиан осторожно тронул его за плечо.
— В чем дело? — мгновенно проснулся Отто.
— Смотри, — Юлиан указал в небо на восток. — Там свет.
— Что это такое? — Отто встал и всмотрелся в ту сторону, куда указывал Юлиан.
— Подожди, — тревожно сказал Юлиан, и спустя некоторое время произнес: — Они вон…
Над их головами вспыхнули огни, и меж облаков пронесся мощный корабль, способный проникать и сквозь атмосферу планет, и в глубины космоса.
— Что это? — спросил Отто.
— Это имперский крейсер.
— Там еще огни, — указал Отто.
— Имперский флот! — крикнул Юлиан.
Глава 12
Стоя на опушке леса, Отто с Юлианом следили, как на луг опускается катер. Из него вышло несколько человек.
— Они заметили нас, — сказал Отто. Юлиан кивнул.
Час назад патрульное судно обшаривало луг с высоты нескольких тысяч футов. Выйдя из укрытия и оказавшись под лучами прожекторов, Юлиан поднял руки в условном знаке. Должно быть, его маленькую светлую фигуру заметили, потому что прожектор дважды мигнул и погас.
— Они видели нас! — возбужденно сказал Юлиан, вернувшись к Отто.
Теперь к ним приближалось несколько мужчин с фонариками в руках. Они высадились с катера, который приземлился в дальнем конце луга.
— Отлично, — улыбнулся Юлиан.
— Осторожнее, не торопись, — предупредил Отто.
— Не бойся, друг, — сказал Юлиан и отошел к деревьям.
Геруна вскрикнула, разбуженная его пинком.
Юлиан нагнулся и распутал лиану, которой щиколотки Геруны были привязаны к дереву. Однако, оставив ей связанными руки и ноги, Юлиан вынес ее на опушку и поставил на колени.
— Видишь свет? — спросил он. — К нам идут люди.
Геруна сжалась в веревках.
— Это люди из Империи, имперский флот. Геруна испуганно подняла глаза.
— Ты хочешь сбежать? — спросил он.
— Я связана по рукам и ногам! — ответила она.
— Тебе некуда бежать, — объяснил Юлиан. — А когда тебя заклеймят, в этом не останется ни малейшего сомнения.
— Неужели вы собираетесь клеймить меня каленым железом! — воскликнула она.
— Ты рабыня, — ответил Юлиан. — Разумеется, у тебя будет клеймо.
Она задрожала.
Огни приближались, теперь они были почти у самых останков сожженного корабля на расстоянии нескольких сотен ярдов.
— Слушай меня, — произнес Юлиан, — и слушай внимательно.
Она с испугом подняла голову.
— Вот что я тебе посоветую: если ты хочешь жить, а не терпеть пытки и не быть распятой на воротах одного из городов Империи, забудь о том, кем были твои предки.
— Это мудрый совет, рабыня, — сказал Отто. — Слушай своего хозяина.
— Запомни, — продолжал Юлиан, в упор глядя на свою рабыню, — отныне ты не принцесса. Ты не дочь Аброгастеса. Ты даже не свободная женщина — ты рабыня. Как рабыня ты получила имя по воле своего хозяина. Ты уже не принадлежишь к алеманнам, дризриакам или ортунгам. Ты безродна. У тебя нет народа, а только хозяева. Ты — животное, такое, как свинья или коза. Ты вещь, ты принадлежишь. Ты рабыня и только рабыня.
Глаза Геруны округлились.
— Ты поняла? — спросил Юлиан.
— Да.
— Целуй мне ноги.
Она быстро склонилась к его ступням, горячо целуя их.
— Лижи их! — приказал Юлиан, наблюдая за приближением огней.
— Да, господин, да! — с дрожью отзывалась она.
— Подними голову.
В глазах Геруны блестели слезы.
— Теперь мы развяжем тебе ноги, — сказал Юлиан. — Ты пойдешь вперед быстро и послушно, когда понадобится.
— Да, господин, — сказала она.
Юлиан развязал ей ноги и помог подняться. Геруна встала позади Юлиана и Отто.
Огни остановились. С поднятыми руками Юлиан шагнул вперед и тут же был пойман в перекрестье нескольких лучей.
